Роберт Хайнлайн - Ракетный корабль «Галилей»
Теперь корабль мчался туда, где ему было суждено встретиться с Луной, и Джо занялся двигателем. Кадмиевые заслонки чуть раздвинулись, и пришпоренная ракета увеличила скорость.
Россу показалось, что на грудь ему навалилось целое семейство толстяков. Дышать стало тяжело, перед глазами поплыл туман.
Если бы Джо способен был чувствовать, то сейчас возгордился бы: ведь он только что принял первое с момента старта самостоятельное решение. Морри, посоветовавшись с Каргрейвзом, ввел в мозг кибера одну из множества разработанных им программ. Перфокарта сообщала Джо направление, которого он должен был придерживаться; программа содержала также начальный курс, информацию о том, когда увеличивать и уменьшать тягу и как долго ее сохранять. Разумеется, Джо не видел Луны и даже не слыхал о ней, но его электронные схемы указывали ему расхождение курса с неизменным направлением осей гироскопов и рассчитывали повороты в соответствии с требованиями программы полета.
Перфокарта была разработана дальним родственником Джо, большим компьютером «Эниак» Пенсильванского университета. Разумеется, пользуясь бортовым вычислителем, Морри и Каргрейвз вполне могли решить любую задачу и управлять кораблем вручную. Однако Джо при помощи своего «старшего брата» проделывал это лучше, быстрее и точнее и не нуждался в отдыхе. Единственное, что требовалось от человека, — знать, чего он хочет от робота, и вовремя давать тому задания.
Джо не являлся детищем Каргрейвза; своим появлением на свет компьютер был обязан тысячам ученых, инженеров и математиков. Во время ужасных последних дней второй мировой войны дедушка робота управлял фашистскими ракетами «Фау-2». Его отца устанавливали на межконтинентальных ракетах международных сил ООН. В нынешнее время его брата или сестру можно было найти в любой ракете, в частном ли корабле или в автоматическом либо пилотируемом транспортнике.
Роботу было все равно, куда лететь — через Атлантику или на Луну. Он лишь подчинялся данной ему программе. Целью полета он не интересовался и даже ее не знал.
— Как там у вас внизу? — крикнул Каргрейвз.
— Кажется, все в порядке, — ответил Росс, еле ворочая языком.
— Мне плохо, — простонал Арт.
— Дыши через рот, и поглубже.
— Не могу.
— Тогда терпи. Осталось недолго.
На самом же деле Джо удерживал максимальную тягу всего лишь пятьдесят секунд. Потом была отдана команда на снижение ускорения. Кадмиевые заслонки углубились в реактор, преграждая путь нейтронам; рев ракетного двигателя стал тише.
Скорость корабля не уменьшалась: он только перестал так быстро ускоряться. Достигнутая скорость сохранялась, и в космическом пространстве, где трение о воздух невозможно, уже ничто не могло замедлить движение ракеты. Тем не менее ускорение было уменьшено до земного «же» величины, достаточной для преодоления тяготения огромной массы Земли, вернее, даже меньше, поскольку притяжение планеты снизилось и продолжало падать; вскоре и оно должно было исчезнуть — в точке, расположенной в двухстах тысячах миль от планеты, там, где сравниваются притяжения Земли и Луны.
Двигатель корабля развивал такую тягу, что члены экипажа весили несколько меньше, чем на Земле. Искусственное тяготение имеет совершенно иную природу, чем земной вес, который ощущается, только когда человек связан с Землей, стоит на ней, плывет в океане или летит в атмосфере.
Притяжение Земли существует и в открытом космосе, но у организма нет возможности ощущать его непосредственно. Если кто-то падает с огромной высоты, скажем, пятнадцать тысяч миль, то он не чувствует, что падает; ему кажется, что Земля мчится навстречу, грозя обрушиться на него.
После того как уменьшилось колоссальное стартовое ускорение, доктор окликнул Арта:
— Тебе лучше?
— Да, теперь все в порядке, — ответил тот.
— Вот и отлично. Может быть, поднимешься сюда? Отсюда лучше видно.
— Еще бы! — в один голос воскликнули Росс и Арт.
— Давайте, но только осторожнее.
— Ага! — оба парня отстегнули ремни и полезли наверх, к пульту управления, цепляясь руками за скобы, приваренные к стенкам кабины. Добравшись до пилотских кресел, они уцепились за подлокотники и выглянули наружу.
После того как Джо изменил курс, они из своих гамаков больше не видели Луны. Отсюда же мальчики могли наблюдать ее в нижней части иллюминатора. Она была круглой, серебристо-белой и такой яркой, что ее свет слепил глаза: однако заметного увеличения размеров диска пока не наблюдалось. В угольно-черном небе яркими бриллиантами сияли звезды.
— Вы только посмотрите! — выдохнул Росс. — Кратер Тихо светит, словно прожектор!
— Эх, взглянуть бы на Землю, — сказал Арт. — Послушайте, ну почему у нас нет хотя бы еще одного иллюминатора?
— Чего ты хочешь от нашего корабля? — осведомился Росс. — Огромных зеркальных витрин? Ведь «Галилей» раньше был грузовиком.
— Я могу показать ее на экране, — предложил Морри, включая бортовой радар. Спустя несколько секунд экран засветился, но картинка была далека от совершенства. Арт с легкостью разобрался в ней — в конце концов, радар был его детищем, — но с эстетической точки зрения изображение никуда не годилось: всего лишь круглое пятно, одноцветное и невыразительное. Земля на экране радара представляла собой расплывчатый сгусток света на периферии окружности в той ее части, которая соответствовала отражениям лучей, посланных в направлении кормы корабля.
— Что ты мне показываешь? — фыркнул Арт. — Я хочу увидеть планету целиком — форму, как у глобуса, континенты и океаны.
— Подожди до завтра. Мы выключим двигатели и развернем корабль. И уж тогда ты увидишь и Землю и Солнце.
— Ну ладно. А с какой скоростью мы движемся? Впрочем, я сам вижу, сказал Арт, вглядевшись в приборную доску. — Три тысячи триста миль в час.
— Ты прочитал неверно, — поправил его Росс. — Прибор показывает четырнадцать тысяч четыреста миль в час.
— Ты с ума сошел.
— Ничего подобного. Протри очки!
— Спокойно, ребята, спокойно, — вмешался Каргрейвз. — Вы смотрите на разные приборы. Какую скорость вы хотите знать?
— Скорость, с которой мы движемся, — откликнулся Арт.
— Ну, Арт! Я удивляюсь тебе! Ты же сам настраивал приборы. Подумай хорошенько, что ты сказал.
Арт уставился на приборную панель и смутился.
— Ах да, я совсем забыл. Так, мы достигли скорости четырнадцать… нет, уже почти пятнадцать тысяч миль в час в свободном падении… но мы же не падаем!
— Мы все время падаем, — авторитетно заявил Морри, выпрямившись в пилотском кресле. — С той самой секунды, как стартовали, мы постоянно падаем, и наши двигатели лишь тормозят падение.
