Шантель Шоу - Не называй меня Афродитой
– Что произошло? Тебя кто-то обидел?
Молчание, а затем едва слышный шепот:
– Да…
Питер Фитч оставил фиолетовые отпечатки на ее груди. Синяки со временем прошли, но воспоминание о них было как незаживающая рана…
Кровь из расцарапанных коленей тонкой струйкой стекала по ногам Афины. Лука хотел выяснить, кто ее обидел, и наказать его. Но прежде всего нужно было защитить Афину от непогоды.
Он поднял ее на руки, не обращая внимания на протесты, и понес в дом.
Через двадцать минут ее ссадины были обработаны и перевязаны, а сама она сидела в кресле в своей спальне и пила маленькими глоточками горячий и очень сладкий чай.
Буря прошла, оставив после себя ощущение свежести в воздухе, в открытое окно влетал мягкий бриз. Лука испытал облегчение, увидев, что на лицо Афины вернулись краски.
– Хочешь рассказать о том, что с тобой произошло? – негромко предложил он.
Она не хотела. Но Лука имеет право знать, почему она то страстно льнет к нему, то леденеет.
Афина призвала на помощь всю свою смелость.
– Когда мне было восемнадцать, я подверглась… сексуальному… нападению со стороны друга моих родителей. Он был университетским профессором, и мои родители договорились с ним, что он будет давать мне уроки латыни, чтобы я смогла успешно сдать экзамены и поступить на медицинский факультет.
Афина мысленно перенеслась в кабинет Питера.
Она сидела на кожаном диване, пытаясь сконцентрироваться на латинских глаголах.
– Однажды Питер предложил мне снять блузку и показать ему груди, – бесцветным голосом начала она. – Сначала я подумала, что он шутит, но он продолжал говорить ужасные вещи, называл меня Афродитой, рассказывал, как ему нравится мое тело и что он хочет со мной сделать. – Афина сглотнула. – Он твердил, что мне понравится, когда он до меня дотронется, потому… потому что у меня такой вид, словно я жажду секса, и я ношу топики с глубоким вырезом, потому что мне нравится его дразнить. – Она сжала руки. – Моя одежда не была слишком откровенной, но мне было восемнадцать, и я экспериментировала с модой. Полагаю, пара моих блузок действительно были несколько вызывающими…
– Только потому, что ты носила одежду с глубоким вырезом, он не имел права приставать к тебе, – мрачно заметил Лука.
– Он утверждал, что мое тело посылает сигналы, что я хочу секса. Я была напугана, – призналась Афина. – Этого человека я знала многие годы. Я обращалась к нему дядя Питер, а к его жене – тетя Джин. Я пыталась сбежать, но он запер дверь кабинета.
Лука вполголоса выругался.
– Что было дальше, carissima?
– Он порвал мою блузку и запустил руку в бюстгальтер. Он мял мои груди и говорил, что мне понравится продолжение. А потом он… он…
Сердце Луки остановилось.
– Dio, он… он тебя изнасиловал?
Афина покачала головой:
– Он задрал мне юбку и положил руку между… между ног. Я поняла, что он собирается меня изнасиловать, и мне стало дурно. Я не знала, как его остановить. – Она перевела дрожащее дыхание. – Тут в дверь постучала жена Питера. Дядя Питер продолжал на меня напирать, а тетя Джин спрашивала, не хотим ли мы чашечку чая. Ее голос, должно быть, привел его в чувство. Он попросил Джин заварить чай, а потом открыл кабинет и позволил мне выйти. Я натянула кардиган поверх порванной блузки и убежала.
– Полагаю, ты сразу обратилась в полицию? – Афина покачала головой, и Лука нахмурился. – Почему нет?
– Питер предупредил меня, что мне никто не поверит. Он – уважаемый человек, а я – глупая девчонка с чересчур развитым воображением.
– Твои родители тебе поверили бы.
– Питер был лучшим другом моего отца еще со школы. Он был проректором университета. Его все любили и уважали. Я не представляла, как рассказать об этом родителям. Я пыталась все забыть, но не могла, особенно когда ходила на свидания с парнями и они пытались меня поцеловать. У меня было такое чувство, словно я… грязная.
– Тебя нельзя винить в том, что сделал этот человек, piccola.
Лука сдерживал душившую его бессильную ярость. Сейчас Афина нуждалась только в сочувствии и понимании. Он представил себе, какой ужас она тогда испытала, и снова ощутил, что его сердце сжали тиски.
Он опустился перед ней на колени:
– Ты стала жертвой нападения, а совершивший его преступник не должен был избежать наказания только потому, что он друг твоих родителей.
– То же самое говорила Лекси, когда я рассказала ей об этом через несколько лет. Она убедила меня заявить на Питера в полицию, но я не успела. Он скончался от сердечного приступа.
Афина оказалась заложницей безвыходной ситуации и была лишена надежды, что справедливость восторжествует. Его глубоко тронули слезы, катящиеся по ее щекам и пробуждающие в нем желание защитить. Повинуясь инстинкту, Лука поднял Афину с кресла, сел в него сам и посадил ее себе на колени.
Ему в голову пришла неожиданная мысль.
– Ты рассказывала об этом Чарли?
– Я не смогла заставить себя, – грустно ответила она.
Было очень приятно сидеть, положив голову на плечо Луки. Афина не знала, сколько времени она провела в защищающем кольце его рук. С ним она чувствовала себя в безопасности. Став свидетельницей его общения с дочерью, Афина поняла, что нельзя считать Луку типичным плейбоем.
Он нежно поцеловал ее в кончик носа. Это прикосновение было легче прикосновения крыльев бабочки, однако ласка пробудила в ней тоску по чему-то большему. Нижняя губа ее задрожала, когда Лука провел по ней подушечкой большого пальца. Афине не хотелось думать ни о прошлом, ни о будущем, а просто жить настоящим и получать удовольствие от предвкушения поцелуя.
Они оба вздрогнули, когда зазвонил телефон. Лука негромко чертыхнулся и потянулся к прикроватной тумбочке.
– Елизавета собирается накрывать ужин, – сказал он, повесив трубку. – Поешь немного? – Лука смотрел Афине в глаза, и от его улыбки у нее перехватило дыхание. – Увидимся внизу через пять минут.
Афина решила было надеть джинсы, но передумала и остановила выбор на прекрасно сшитых кремовых брюках и розовой шелковой блузке, подчеркивающей ее формы.
Она и так слишком долго позволяла воспоминаниям о Питере Фитче определять, как ей жить, потому и носила одежду, скрывающую ее фигуру в форме песочных часов.
Когда Афина спустилась по лестнице, Лука вышел из кабинета. При виде его сосредоточенно сдвинутых бровей она забеспокоилась.
– Мне только что позвонил Кадир, – сообщил он. – Сегодня утром Лекси родила мальчика.
– Замечательная новость! – воскликнула Афина, но, не успев порадоваться, осеклась, увидев, что лицо Луки исказила гримаса. – Что не так?
