Сергей Абрамов - Гея (1988)
Пле исчез в кабине лифта. Зашипела пневматика. Люди разбегались в разных направлениях молча, без суеты.
Скутер тянул исправно. Скорость около трех миль в час, но больше и не требовалось. Агуров довольно подробно осмотрел все участки подводных работ, замершие, обезлюдевшие после его приказа, и убедился, что Ив не погрешил против истины.
Прозрачные кольца иглы радиометра ни разу не вспыхнули красным светом опасности. Колец три — три диапазона разной чувствительности, и ни один из них не сработал, не отметил присутствия смертоносных лучей. Теперь остался самый подозрительный участок: северный каньон. Где-то там, в кромешной тьме, прячется от посторонних глаз загадочный "Икс-2"…
Глубина каньона каких-нибудь полтора километра. Склоны крутые, обрывистые, хаотическое нагромождение скал, мрачная расселина. Придонной фауны почти не видно. Кое-где к гранитным скалам прилепились актинии. Дрожащие венчики этих животных-цветов придавали темным глыбам своеобразную жутковатую прелесть. Чаще встречались морские звезды и колючие шары морских ежей. Реже — маленькие невзрачные губки и пышные веера горгоний.
Агуров плыл вдоль восточного склона, применяя метод широкого поиска. Он то опускался почти на самое дно каньона, то уходил вверх по дуге, высвечивая налобной фарой боковые расселины. Пальцы крепко вцепились в рукоятки буксира. Рулем глубины служило все тело, особенно ноги: малейшее движение ластами — и серебристая игла вспарывает толщу воды в другом направлении. Вверх-вниз, вверх-вниз, в сторону, теперь вверх и правей… Если бы не скалы, он давно потерял бы ориентировку в пространстве. Перед ним внезапно возникали призрачные каменистые громады, которые следовало осматривать более тщательно и осторожно, — так извилист был путь на этих труднопроходимых участках.
Временами, когда игла радиометра проносилась слишком близко от поверхности гранитной стены, первое кольцо, индикатор самого чувствительного диапазона, вспыхивало красноватым огоньком. Ничего удивительного, прибор регистрировал естественную радиоактивность горных пород, которая в гранитах зачастую довольно высока.
Агуров взглянул на светящийся циферблат батиальных часов. Пожалуй, пора поворачивать: скоро сядут аккумуляторы скутера и, чего доброго, придется добираться до базы при помощи ласт. Три километра вплавь — дело нелегкое.
Впереди неожиданно возникло препятствие: пирамидальный утес с иззубренной, острой вершиной. От материнской стены его отделяла трещина. Агуров поймал рукоять, изогнулся. Скутер бросило в сторону. Результат неточного маневра — сильный удар в бедро. Агуров выпустил рукоятки и распластался на камнях.
Глупо… Как будто первый раз под водой. Правда, скутер не мог уплыть далеко: винт автоматически прекращает работу, как только пальцы отпускают рукоять. Он затонул где-то здесь. Но вот ищи его теперь в этом хаосе каменных глыб! Луч фары свесился в темную бездну, но, кроме облачка зеленоватой мути, не осветил ничего.
Агуров энергично шевельнул ластами и пошел вниз почти вертикально. Трещина расширялась. Скутер мог опуститься на дно расщелины, а мог и выскочить наружу. Агуров решил проверить первый вариант.
На самом дне он увидел какой-то белый торпедообразный предмет, рядом еще один. Это были трупы глубоководных акул. Агуров внимательно осмотрел останки некогда сильных, ловких хищников, ставших теперь добычей суетливых крабов. Глубоководные акулы в общем похожи на своих сестер, обитающих на "верхних этажах" океана. Они отличались разве только формой голов: плоские, вытянутые вперед морды, выпуклые белые глаза придавали этим бестиям глуповатый, но в то же время устрашающий вид. Агурова удивило, что на теле мертвых рыбин не было следов насильственной смерти: ни ран, ни укусов, ни округлых пятен от присосок кальмара, ни, наконец, ожогов от лучевого ружья. Вряд ли они подохли от старости — судя по размерам, это были молодые акулы. Непонятно…
Над выходом из акульего "склепа" нависал тяжелый карниз. Агуров нырнул под скалу и, пошевеливая ластами, стал выбираться из трещины в сторону склона. Склон по-прежнему круто уходил вниз, а дна каньона не было видно. Но темнота здесь не такая плотная — какой-то странный красноватый полумрак… Поверхность гранитного массива залита багрянцем, похожим на отсветы большого пожара. Агуров насторожился. Ему показалось, будто в воде расплываются тихие звуки органной музыки. "Забавная галлюцинация", подумал он и поплыл дальше. Однако подводный орган не умолк. Напротив, загадочные звуки нарастали, усиливались. Агуров обогнул скалу и замер…
На агатово-черном фоне сияли красные светящиеся купола огромных медуз.
Агурову и раньше доводилось встречаться с гигантскими глубоководными медузами, и он не однажды подолгу любовался медленным парением этих грациозных, полупрозрачных существ. Но то, что пришлось увидеть сейчас, походило на вымысел…
Обычно глубоководные медузы светятся желтоватым, розоватым или кремовым светом мягких, спокойных оттенков. А эти яростно источали ярко-малиновый, пурпурный и рубиново-красный огонь. Некоторые купола внезапно темнели и тогда становились похожими на громадные кубки, наполненные бордовым вином, потом вдруг взрывались ослепительной вспышкой алого света. И все это происходило под неумолчный аккомпанемент органных звуков.
Агуров вспомнил распространенную среди пловцов "Клариона-Меркьюри" легенду о "поющих" медузах. Он, как, впрочем, и многие другие бывалые гидрокомбисты, ни в грош не ставил эти россказни, считая их небылицами местного производства. Но теперь сомнений нет: поющие медузы действительно существуют…
Здесь их было много, десятка три. Чтобы подробнее разглядеть эти необычные существа, Агуров заплыл в самую середину колонии и опустился на один из пурпурных куполов, имеющих форму огромной полусферы диаметром около десяти метров. Купол оказался гладким и настолько упругим, что едва поддавался нажиму руки. Любопытно! Обычные медузы гораздо мягче, их слизистое тело можно легко проткнуть пальцем…
Лежа на куполе, Агуров явственно ощущал мелкую вибрацию. Так вот откуда "органные" звуки! Агуров поднял голову и внимательно оглядел снизу бордовый купол, парящий по соседству. Так и есть: звуковые колебания порождались невероятно частыми сокращениями водометного двигателя медузы. Края воронки мерцали с недоступной глазу быстротой и оттого казались расплывчатыми. Но пожалуй, самым удивительным было то, что у животного почти полностью отсутствовал важный для его жизнедеятельности орган щупальца. Вместо них под складками мантии виднелись коротенькие недоразвитые отростки. Щупалец не было видно и у других "поющих" медуз. Интересно, чем и как питаются эти удивительные создания?..
