Сергей Лукьяненко - Визиты: Осенние визиты. Спектр. Кредо
– Он же газовый.
– Ну и что? Тут патроны через один с дробью. Мало не покажется.
– А сколько патронов?
– Восемь. Через два дня вернешь. За каждый патрон, если истратишь, по баксу. И запомни – я тебе ничего не давал. Я-то прощу, тебя дружки Дениса уроют.
Визитер посмотрел в глаза Слугина. Он тоже не простит, конечно.
– Макс, а как меня ребята называют?
Слугин наморщил лоб.
– Поэт… Ты чего, не знаешь?
– А еще как?
Максим пожал плечами.
– Ладно. Спасибо, Макс. Мне пора.
– Я же твой друг, – с легким сожалением сказал вслед Слугин. – Слушай, ты так не носи. Серьезно.
* * *…Кирилл тряхнул рукой с часами, словно надеясь, что стрелки пристыженно вернутся назад. Два пятнадцать. Мама уже дома, и, конечно, ему попадет. Может, позвонить? Он полез в карман, нащупывая жетончик. И увидел Визитера, выходящего из-за угла.
– Пацан!
Кирилл обернулся к подавшемуся в окошко парню. Похоже, продавцу кассет надоело скучать.
– Присмотрел что-нибудь?
– А у вас есть кино про мальчишку, который убил пятерых взрослых?
Парень растерянно смотрел на него. У мальчишки был слишком серьезный вид. Даже заинтересованный.
– Как называется?
– Я не знаю, его еще не сняли.
– Вали-ка отсюда, – задвигая стекло, посоветовал парень. Кирилл улыбнулся той своей улыбкой, что заставляла взрослых умиляться.
Но парень едва ли мог считаться взрослым. Он проводил мальчишек-близнецов взглядом, очень далеким от симпатии.
– Вы должны меня понять… – Людмила Борисовна вздохнула. – Кирилл – очень ранимый мальчик. Очень талантливый. Вы знаете, что у него выходила книжка стихов?
Илья на всякий случай кивнул.
– Я вот не могу даже представить, откуда у него это. – Казалось, женщина повторяет отрепетированную назубок роль. – Разве что по отцовской линии… – Грустная улыбка. – Вы пейте, пейте чай. Давайте я налью еще.
– С удовольствием.
– Конечно, я немного понимаю в этом, у нас была очень интеллигентная семья. Я росла на классиках и Кирилку учила. Но вот откуда этот дар, Бог знает! – Она развела руками. – Он очень занятой мальчик. В школе почти и не появляется, а экзамены сдает шутя. На телевидении ведет детскую программу. Занимается в театральной студии два раза в неделю.
Илье показалось, что его затягивает в какой-то омут. Мальчик становился все более бриллиантовым.
И по-прежнему непонятно, почему его надо убить.
– Он почти не общается со сверстниками, мне даже его немного жалко… Откуда у него может найтись время на дурную компанию – не представляю!
Карамазов промолчал. Но женщина ждала. Все они так любят принуждать к беседе. Им не собеседник нужен – автоответчик.
– Понимаете, Людмила Борисовна, ваш сын просто узнал некоторые вещи, достаточно опасные. И кое-кто может решить припугнуть его… избить.
Женщина слегка побледнела. Вот так-то.
– Не понимаю, что он мог узнать?
Илья молча пил чай.
– Это не связано с детским клубом, куда он ходит?
– Каким клубом?
– «Штурман». Там и впрямь очень симпатичные ребята… но… такие, не от мира сего. У них руководитель Юрий Тикунов, представляете, работает сейчас за границей, но иногда звонит Кирилке, общается как со взрослым.
– Нет, – успокоил ее Илья. – Просто случай. Полагаю, будет лучше, если это расскажет сам мальчик.
Женщина кивнула. Вся ее уверенность куда-то исчезла.
– Жизнь сейчас такая… тяжелая, – словно и не к нему обращаясь, сказала она. – Во всех смыслах. Я очень много времени провожу на работе. Кирилка очень самостоятельный, он сам многое планирует. Но все это вокруг, вся эта грязь, кровь…
– Жестокое время, – согласился Илья. – Поверьте, я это знаю лучше многих.
– Вас профессия обязывает.
– Да, конечно.
– Знаете, вот на днях Кирилл меня так поразил… – Людмила Борисовна грустно улыбнулась. – Валяется на кровати, читает Данте…
– «Декамерон»? Не рано ли? – поинтересовался Илья.
– Нет, – после паузы ответила женщина. – «Декамерон» – это Боккаччо. А Данте написал «Божественную комедию».
В ее взгляде было полностью сформировавшееся мнение о милицейских работниках.
Илья виновато развел руками.
– Но в общем-то вы правы. Конечно, для ребенка это преждевременная книга, но Кирилл – он очень развитый мальчик. Так вот…
Карамазов почувствовал, что его терпение достигло предельной грани. Похоже, убить такого талантливого ребенка будет даже приятно.
– Так вот. Читает Данте. Потом говорит: «Мама, знаешь, почему-то люди так прекрасно представляют ад. Можно карту начертить. А вот рай абсолютно не прописан». Это в тринадцать лет, представляете?
Илья внезапно ощутил легкий интерес.
– А чему тут удивляться? Просто рая не существует.
– То есть? Нет, я тоже неверующая, но…
– Да при чем тут это? – Илья поморщился. – Нет рая. Ад есть, а рая нет. Правильно все.
– Вам еще чаю, Геннадий Олегович? – помолчав, спросила женщина.
– Нет, спасибо.
Она смотрела на него как-то странно. Очень странно. И что он такое ляпнул… идиот!
– Знаете, мне надо сейчас уйти, – сказала Людмила Борисовна. – Вы извините, может быть, вечером…
Илья достал пистолет.
– Я не могу вам это разрешить.
Женщина перевела взгляд с оружия на его лицо.
– Что вам надо? Кто вы?
Никакой истерики. Только собралась еще больше.
– Мне надо поговорить с вашим сыном. Убедить его не разглашать некоторую информацию.
Это была очень удобная версия. Она давала женщине надежду, удерживала от безрассудства.
– Вы лжете, – сказала Людмила Борисовна. – Вы убьете и его, и меня.
– Я надеюсь обойтись без подобной меры. – Илья чувствовал себя все более неуютно. От напора этой женщины, ее уверенности, наглости. Сука. Все они суками становятся, когда вырастают.
– Тогда вы можете уйти. Я поговорю с Кириллом. Можете поверить… – Ее голос впервые дрогнул. – Он будет молчать. Я заставлю его. Я мать.
Илья покачал головой.
Они просидели так с минуту, разделенные столом с пустыми чашками. Илье все больше и больше хотелось опорожнить мочевой пузырь. Все этот сволочной чай, кофеины, отрава жидкая. Будь под прицелом мужчина, он бы просто помочился на пол. Но при этой…
Ему захотелось спустить курок немедленно.
– Я вас прошу, не трогайте сына, – сказала женщина. – Господи, да он ничего и никому не скажет! Я вам гарантирую! Я мать!
Она что, считает свою биологическую функцию талисманом?
– Отойдите к стене и повернитесь спиной, – сказал Илья. Помочиться хотелось так сильно, что мошонка поджималась к животу.
– Нет!
– Я не собираюсь… – начал Илья. И замолчал – из подъезда донесся гул останавливающегося лифта. Потом в замке провернулся ключ.
