Алан Гарнер - Луна в канун Гомрата
Едва Утекар кончил говорить, послышалось хихиканье, доносившееся из-за кустов, глумливые смешки и улюлюканье. Потом последовали язвительные слова:
- А неплохо сработано, а? Недаром говорится, что ни одно железо так не служит своему хозяину, как его шпора! Хорнскин, не принесешь ли ты мне мой меч, а?
На лицо Утекара, искаженное ненавистью, было страшно смотреть. Он выскочил на середину лужайки и воткнул меч в землю.
- А теперь иди, Пелис, сын Аграда, только без своих бодаков, и забери свой меч! - закричал он. - Я разрешу тебе свободно подойти к нему. Но если ты обратно уйдешь живым, и я к тому времени еще буду жив, то стрелы лайос-альфаров споют тебе песенку. Но если ты сумеешь меня убить, тогда ты удалишься спокойно, никто тебя не остановит. Вот твой меч. Получай!
На мгновение воцарилась тишина. А затем на дороге послышались шаги, и при свете костров показалась фигура в черном и золотом. Пелис прошел между двумя лайос-альфарами, они взглянули на него, но луков не вскинули. Он твердо ступал по траве, в руках у него был щит.
Пелис Вероломный схватился за рукоятку меча и выдернул его из земли. Не сказав ни слова, он повернулся лицом к Утекару, и тот тоже ни звука не произнес. Они встретились как два королевских оленя перед битвой. И воздух дрогнул от этой встречи.
Утекар в бешенстве бросился на врага. Его терзала вина за рану Альбанака, и он старался заглушить ее злобой и неистовством. Сначала преимущество было на его стороне, но Утекар сражался больше сердцем, а не рассудком, в то время как Пелис был холоден и силы зря не тратил.
Через некоторое время неистовство Утекара поутихло, и вместо него он почувствовал усталость. Его руки отяжелели, мускулы свела судорога, а Пелис Вероломный продолжал хладнокровно отражать его удары. Теперь уже он наступал, и звенел от ударов меч Утекара, а не его. Утекар отступал, чувствуя, что жизненная сила покидает его. Наконец, Пелису удалось усыпить его бдительность, и лезвие воткнулось Утекару в плечо.
Пронзившая его боль тут же прогнала из головы Утекара всякую мысль о немощи. Утекар отбросил свой щит в сторону, взвился в воздух прыжком лосося5, и опустился прямо на Пелиса. Его меч вонзился в тело врага по самую рукоятку, и два гнома повалились на землю - один без чувств, другой - замертво.
Колин и Сьюзен, наблюдавшие битву на краю лужайки, подбежали, подняли Утекара, и оттащили его к стене. Колин разодрал подол его туники на узкие полоски, Сьюзен, как умела, очистила рану.
- Я убил его? - спросил Утекар.
- Да, ответил Колин.
- Удивительно, что это не я там лежу, - произнес Утекар. - Все-таки стремительность себя оправдывает! А что Альбанак?
- Я не знаю, - сказала Сьюзен.
- Сходите, посмотрите, как он там. Только будьте осторожны, - попросил Утекар.
Колин и Сьюзен пошли вдоль дома и завернули за угол, куда эльфы отнесли Альбанака, но вскоре остановились, как вкопанные. Совсем рядом с домом раздался вой собаки. Звуки поднимались и падали в невероятной тоске. Она наполнила души ребят видениями высоких гор и впадин, заполненных водой, меркнущего света и дождя, тонкой кисеей спадающего на вершины, и холодным мерцанием моря вдалеке. И в этой дали голос замолк, отозвавшись эхом. Из тени дома вышел Атлендор и подошел к ребятам.
- Альбанака здесь нет, - сказал он.
- Как нет? - переспросил Колин. - Но он же был тяжело ранен. Где же он?
- Он отправился залечивать раны. Он вернется.
- Но почему же он нам ничего не сказал?
- У него не было времени. Его позвали. Так всегда происходит с Детьми Дану, это их судьба: никогда не присутствовать при окончании своих предприятий. Они помогают. Но они не могут спасти.
- Когда же он вернется?
- Дети Дану обычно отсутствуют недолго, - сказал Атлендор. - А мы трогаемся в путь. Я сдержал свое слово. А сейчас - на коней!
- Но мы еще не можем вернуться! - воскликнула Сьюзен. - А как же Морриган! И Броллачан все еще там, в доме! Если она его выпустит, то неизвестно, что может случиться!
- Я знаю только одно. Выполнив свое обещание, мы дорого заплатили. За одну жизнь отдано тридцать. Хватит. Собирайтесь в дорогу.
Атлендор повернулся и пошел назад, к углу дома, где стояли, сгрудившись, эльфы, которые принесли Альбанака.
- Как же он может все бросить! - горячилась Сьюзен. - Это же опасно! И мы не можем допустить, чтобы Морриган пробралась в дом! Неужели он не понимает?
- Но он прав, - сказал Колин. - Ты не можешь требовать, чтобы он и дальше нес потери за дело, которое ему безразлично.
- Безразлично? - переспросила Сьюзен. Когда ребята вернулись к Утекару, они увидели, что Мелинлас стоит рядом, охраняя его. Конь поставил уши торчком при виде ребят и положил свою морду Колину на плечо.
- Ну как он? - спросил Утекар.
- Мы его не видели, - ответил Колин. - Они сказали, что он ушел. И эльфы тоже собираются в дорогу.
- Он знал, что это произойдет сегодняшней ночью, - вздохнул Утекар. - Нам все равно было его не удержать.
- Но как он может идти тяжело раненный? - спросил Колин. - И почему он покинул коня?
- Конь ему больше не нужен, - ответил Утекар. - Он мог казаться вам странным человеком. Но он более, чем странный: он - один из Детей Дану, которые явились на землю, когда все здесь было молодо. Они были лучшими из людей.
- Он умер?
- Не в том смысле, как вы это понимаете, - сказал Утекар. - Скажи лучше, он поменял форму жизни. Дети Дану всегда оказываются поблизости от нас и тратят свои дни, помогая нам в достижении наших целей. Но на них лежит заклятие: они никогда не должны увидеть плодов своего труда. Потому что золото их натуры может тогда поблекнуть, победа может вскружить им голову. Их сила не должна служить только им самим и больше никому. Это могло бы их испортить.
Когда приближается минута ухода Детей Дану, появляется Собака, которую вы сегодня видели и слышали. Вой Оссара уводит их жизни в тень.
- Мне не верится, - произнес Колин. - Тогда все становится таким бессмысленным.
- Он ничего другого и не ожидал, - сказал Утекар. - И вовсе не грустил по этому поводу. Он еще вернется... Вы упомянули эльфов. Они, что, собираются уезжать?
- Они удирают! - с возмущением констатировала Сьюзен.
- Тогда я начинаю лучше о них думать.
- Ты? - изумилась Сьюзен. - Что это со всеми случилось? Но вы же не должны оставить победу за Морриган!
- А что я могу с ней поделать? - спросил Утекар. - Послушай. Колин с нами, и больше мы ничего не можем достичь, потому что Броллачана охраняет колдовство. Мы убили много бодаков и искоренили орды палугов. Я видел всего дюжину-другую, оставшихся в живых. Когда и этих не станет, Морриган обязательно явится сама. И для меня вовсе не время оставаться тут. Я не стыжусь признаться, что боюсь ее. И вовсе не жажду встречи с бодаками, я ранен и неспособен сражаться.
- Тогда я остаюсь здесь одна, - объявила Сьюзен.
- Ничего подобного, - сказал Утекар и стал пробираться к тому месту, где рухнул Пелис. Он вернулся, неся в руках его меч.
Лайос-альфары возвращались из цепи, строясь в колонну, поместив раненых в середину колонны и привязав их к седлам.
- Откуда они узнали, что надо строиться? - спросил Колин. - Никто не давал никакой команды. И никто из них, кроме Атлендора, ни разу не произнес ни слова.
- Это одна из их странностей, - сказал Утекар. - Они говорят друг с другом мысленно, и по некоторым их взглядам я ощутил, что они услышали то, что ни разу не сорвалось с моих губ.
Сьюзен нехотя села верхом на лошадь. Колин взобрался на Мелинласа, который по-видимому выбрал его к себе в хозяева. Вместе с Утекаром они присоединились к колонне эльфов.
Костры, в которые больше никто не подбрасывал веток, умирали.
Земля была усеяна телами и изломанным оружием. Дом стоял на прежнем месте. Сьюзен бросила взгляд на сцену своего поражения. Так ей теперь представились события уходящей ночи. В начале Колин был ее единственной целью, она совершила все возможное и невозможное ради него. Но сейчас у нее возникло такое чувство, что это было только первым шагом выполнения возложенного на нее долга. И вот теперь ее заставляли бросить все, не доведя до конца.
Лайос-альфары пустили коней в галоп. Если бы не их острые мечи и не менее острое зрение гнома, отступление сопровождалось бы большими потерями, потому что копья летели в них со всех сторон. И так, пока колонна не добралась до открытой местности, трое коней не досчитались всадников.
Последняя скачка
Лайос-альфары неслись в сторону Сияющей Вершины, и эта скачка напоминала разбушевавшуюся в марте бурю. Луна светила, а их глаза к ее свету были привычны. Беспокойство Сьюзен все возрастало. Уже тогда, когда они только начинали подъем, на нее напало тяжелое чувство, что все происходящее неправильно, и так не должно быть.
- Подождите! - закричала она.
Эльфы остановились, все взгляды устремились на нее.
- Мы должны вернуться. Иначе будет беда. Мы не должны позволить Морриган проникнуть в дом!
