Исай Давыдов - Я вернусь через тысячу лет. Книга 1
Они срываются из кают-компании и громко топают по коридору.
А в рубку падают и падают из динамика непонятные нечеловеческие, механические какие-то, слова.
Может, это встречный корабль? Но тогда почему его нет на экране? Почему молчит локатор?
Механический голос замолкает как раз тогда, когда ребята один за другим влетают в рубку. Какой-то последний густой звук доносится до них. И, когда они затихают, прислушиваясь, в динамике опять одно тихое потрескивание.
– Кто говорил? – почти кричит Марат.
– Космос, – отвечаю я. – Какие-то непонятные железные слова. Сейчас включим анализатор, там должно быть записано.
Я нажимаю рычажок анализатора.
– Он должен сказать что-то ещё! – убеждает себя Марат. – Эх, если бы можно было пользоваться приёмниками мыслей!
У нас есть лёгкие каркасы приёмников мыслей. Четыре клеммы у такого каркаса – две к вискам, две за ушами. И всё, что говорит или хочет сказать на любом языке другой человек, сразу понятно. И если на его голову надеть такой же приёмник – поймёт всё, что скажем мы.
Но это – только для личного общения. Потому что приёмники ловят и усиливают биотоки собеседника лишь на расстоянии нескольких метров. А через космос да ещё через обшивку корабля биотоков не поймаешь!
Мы ждём, а космос молчит. Лишь привычное лёгкое потрескивание доносится до нас из динамика.
– Странно, – говорит Марат. – На кораблях первое обращение повторяют три раза.
– На наших кораблях, – уточняет Майкл Доллинг.
– Да корабля не видно! – возражаю я. – Локатор ничего не обнаружил.
– А может, это просто розыгрыш? – тихо произносит Бруно и улыбается. – Человек один, ему скучно…
Я не успеваю ответить – вспыхивает длинный узкий экран анализатора. Чёрные чёткие слова ползут сбоку:
«Вижу третью оболочку разумных существ, – читаем мы. – Откуда куда идёте?»
Слова бегут по экрану, уходят влево, и снова вползают на экран те же самые слова. Это анализатор выдаёт вторую запись.
– С кем мы говорим? – спрашивает Бруно. – Не могу понять!
– Это же розыгрыш… – ехидно напоминаю ему я.
– Давайте спросим! – предлагает Бирута. – Пошлём позывные: кто вы? где вы?
Она садится к передатчику возле красного щита и кладёт пальцы на зелёные клавиши первых позывных.
– Возражений нет, ребята?
– Нет, – говорю я. – Давай.
Она нажимает первую клавишу, и в это время из динамика снова доносится скрипучий размеренный механический голос, который произносит уже другие непонятные слова.
Пальцы Бируты замирают.
Теперь голос космоса звучит долго. И когда он умолкает, я включаю анализатор, не дожидаясь повторения.
– Это, по-моему, не человек говорил, – произносит Бруно.
– Не только по-твоему, – замечает Майкл.
На экран анализатора выползают первые слова. И почти одновременно с этим железный голос космоса в динамике медленно повторяет своё второе сообщение.
– Через полкруга, – читаем мы, – ко мне придут ваши вопросы: кто вы? где вы? Отвечать будет поздно: вы не услышите меня. Поэтому отвечаю сейчас. Я стою на пятом шаре красной жизни 849. Я глаз и ухо моего хозяина. Мой хозяин – возле роя жизней. Мои новости доходят до него через другие глаза и уши. Две такие же Оболочки, как ваша, прошли, не успев ответить мне. Они только спрашивали. Вы – отвечайте.
– Это радиомаяк! – вдруг кричит Изольда Монтелло. – Отвечайте ему быстрее! Иначе мы тоже пролетим – и он не услышит нас.
– Подвинься! – говорит Бируте Марат. – Тут есть клавиши с набором информации о Земле и Рите. Вот, видишь? Нажмём эти две! К нему уйдёт целая радиопередача. И через две минуты нажмёшь снова, ладно?
– Ему надо сказать, что через шесть лет пойдёт ещё корабль, – предлагает Энн.
– Зачем? – удивляется Марат. – Мы не знаем, что это за разум! Добрый он или злой? Мы можем приготовить тут такую встречу нашему кораблю!..
– Верно! – поддерживает Бруно. – Это уже чересчур. Достаточно того, что мы послали.
– А где он находится? – спрашивает Бирута. – Надо ведь понять, где он находится!
– Видимо, здесь! – Майкл подходит к экрану и уверенно показывает красную тусклую звёздочку. – Это сейчас ближайшая к нам. Б-сто тридцать два. Мы проходим от неё на расстоянии светового года. Видимо, у неё пять планет. И на пятой – радиомаяк. Маяки выгоднее ставить на последней планете.
– А почему не упоминает о нём Тушин? – спрашивает Ольга. – Ведь в материалах «Урала» ни слова об этом. А Тушин здесь пролетал.
– Я сейчас принесу! – кричит Энн и убегает в коридор, к библиотеке.
Через три минуты она возвращается с двумя дисками – с книгой Тушина и дневником «Урала».
Мы смотрим страницы книг на больших экранах над дверью рубки. Одну страницу за другой. Всё не то, не то…
– Стоп! – командует Майкл.
Но Энн уже и сама остановилась.
«На дальних подходах к красной звезде Б-132, – читаем мы страницу книги Тушина, – наш корабль обнаружил гигантское облако космической пыли. Оно было столь густым и простиралось так далеко, что мы не решились пробивать его насквозь. Частично сбросив скорость, мы стали огибать его по дуге, которая становилась всё более и более вытянутой, потому что облако, как оказалось, двигается почти в одном с нами направлении. И довольно быстро.
Мы обогнали его и вышли на прежний курс. Но из-за него нам не удалось сделать локацию звезды Б-132. Так что мы до сих пор не знаем, есть ли у неё планеты.
Трассу космических кораблей на Риту можно рассчитывать в этой части пути обычно – прямо, так как облако пыли в ближайшее время уйдёт далеко в сторону».
И всё. И ничего больше не было в книге Михаила Тушина об этой звезде.
А в дневнике «Урала» было то же самое, только расписанное по дням, часам и дежурствам.
– Не скоро теперь узнает Земля об этом маяке, – грустно говорю я. – Когда-то дойдёт до неё наша финишная ракета!
К сожалению, у нынешних звездолётов очень плохо устроена связь с Землёй. Это ахиллесова пята всех звёздных экспедиций. Радиоволны не дойдут – слишком мала мощность передатчиков. А чтобы послать сообщение в луче лазера, надо сжечь все аварийные запасы топлива. Никто ещё на это не решался. И мы не решимся. Мы отправим обычную финишную ракету на Землю. Ракету без людей, с одними механизмами. Отправим её перед тем, как спуститься на Риту с круговой орбиты. И вложим в ракету все новости с дороги и все новости с планеты Рита.
Но на Землю наша ракета придёт лишь через полтора земных века после сегодняшнего дня. Если вообще придёт…
И всего за двенадцать лет до её прихода Земля может узнать об этом радиомаяке – из финишной ракеты «Рита-1». Но и те сведения могут быть неполными. Ведь маяк только нам сразу дал информацию! А с первыми двумя кораблями он пытался вести диалог.
Однако пока что и «Рита-1» ещё в пути, в чёрной Бесконечности. И Михаил Тушин, его жена Чанда, второй командир корабля Аркадий Резников, ещё лежат холодными ледышками в тёмных каютах и ничего не знают про маяк.
Ужасен и бездонен космос! И лучше не думать о его безграничности, потому что нет радости от этих мыслей.
А Майкл Доллинг довольно улыбается. Он, видимо, думает совсем не о безграничности космоса.
– У цивилизации Риты, – говорит Майкл, – уже появляются свои космические открытия. Даже свои тайны от Земли.
– Но чей же маяк? – тихо спрашивает Энн.
– Да ты проанализируй текст! – спокойно поясняет Ольга. – Звезду он называет «жизнью». Хозяин – возле «роя жизней». Значит, на окраине звёздного скопления. А до ближайшего – почти триста световых лет. Не на соседних же планетах его хозяин!
– А почему не на соседних? – так же тихо спрашивает Энн.
– Но ведь мы поставили на Плутоне маяк только для своих кораблей, а не для чужих! Для чужих будут ставить на окрестных звёздных системах.
– Не все должны мыслить, как мы!
– Да вспомни текст! – настаивает Ольга. – Он стоит на пятом шаре красной жизни. Значит, пятая планета красной звезды. А потом – рой жизней. То есть рой звёзд. Звёздное скопление!
– А если это всего лишь пятый спутник планеты? – по-прежнему тихо возражает Энн. – А хозяин – возле «роя» планет. То есть близко к звезде. Звезда-то прохладная! А «жизнью» можно назвать и звезду, и планету. Если эта цивилизация здесь, рядом с нами?
– Ты что же, предлагаешь развернуться и обследовать её? – спрашивает Марат. – Ты понимаешь, что это означает?
– Я ничего не предлагаю. – Энн отрицательно качает головой. – Я просто думаю.
– А если на самом деле эта жизнь рядом? – спрашивает Бирута. – И мы уже никогда не сможем вернуться к ней… Разве потом простишь себе?
– А если мы загубим корабль? – почти кричит Марат. – Это мы себе простим? Ты представляешь, что означает торможение, новый разгон и годичное путешествие к этой системе?
– Мара-ат! – протяжно говорит Ольга. – Мара-ат!
У неё пылают щёки. И уши. Наверно, ей стыдно за Марата.
