Аластер Рейнольдс - Город Бездны
– Коли так, вся ответственность за последствия ложится на вас, – вздохнула Душа.
Она поднялась и с раздраженным видом покинула домик. За ней послушно семенил робот.
– Таннер, я… – начала было Амелия.
– Давайте не будем об этом, хорошо?
– Мне пришлось сказать ей.
– Знаю. И нисколько не сержусь. Единственное, о чем прошу: не отговаривайте меня покинуть хоспис. Пожалуйста.
Она промолчала, но просьба была принята к сведению.
После этого я еще с полчаса тренировал ее. Мы почти не разговаривали, и у меня было время поразмышлять о том, что мне показала Душа. К тому времени я вспомнил Васкеса Красная Рука. Он свято верил, что уже не заразен. Но, скорее всего, от него я и подцепил эту дрянь. Впрочем… может быть, мне просто не повезло. Я довольно долго находился на мосту, наводненном сектантами Хаусманна.
Но Душа сказала, что штамм нестойкий. Может, она и права. Пока что я мог похвастаться только стигматом и парой тематических сновидений. Небесный Хаусманн не являлся мне при свете дня и не обращался ко мне, когда я спал, так что до одержимости дело еще не дошло. Не было желания окружить себя вещами, как-то связанными с его личностью и эпохой, и я не впадал при мысли о нем в религиозный экстаз. Он для меня был тем, кем был всегда, не больше и не меньше, – историческим деятелем, человеком, который совершил жесточайшее преступление и понес столь же страшное наказание. Но он стоил того, чтобы его помнить, потому что подарил нам целый мир. В истории полным-полно таких людей со сложной репутацией; их деяния не черны и не белы, а окрашены в мутные оттенки серого. Так почему я должен поклоняться Хаусманну? Только потому, что мне приснилась пара дней из его жизни? Нет уж, я сильнее этого.
– Не понимаю, почему вы так торопитесь покинуть нас, – сказала Амелия во время передышки, отбрасывая со лба влажную прядь волос. – Вам понадобилось пятнадцать лет, чтобы попасть сюда, – что значат еще несколько недель?
– Наверное, я нетерпелив по натуре, Амелия.
Она недоверчиво посмотрела на меня. Пожалуй, требуется аргументация.
– Видите ли, этих пятнадцати лет для меня все равно что не было – будто я только вчера собирался сесть на корабль.
– Неубедительно. Сейчас или неделей-двумя позже – разница пустяковая.
Как бы не так. Разница просто огромная… Но Амелии нельзя знать всю правду. Значит, мне надо вести себя как ни в чем не бывало.
– Вообще-то, – взял я небрежный тон, – у меня есть еще один повод поторопиться. В ваших архивах, наверное, не сохранились сведения о том, что я… путешествовал не один. Моего спутника, наверное, уже успели «отогреть».
– Пожалуй, это возможно, если тот человек сел на корабль раньше вас.
– Вот и я так думаю. По сути, он мог не проходить через хоспис, если у него не было осложнений. Его зовут Рейвич.
Мои слова удивили ее, но явно не вызвали подозрений.
– Я помню человека с таким именем. Он проходил через нас. Арджент Рейвич, верно?
– Да, это он, – улыбнулся я.
Глава 8
Арджент Рейвич.
Когда-то давно это имя для меня ничего не значило. Сейчас в такое трудно поверить. Слишком уж долго это имя, вернее, существование человека, его носящего, является краеугольным камнем моей личной вселенной.
Впрочем, я хорошо помню, когда впервые услышал имя Рейвича. Это случилось в Доме Рептилий. Была ночь, и я учил Гитту обращаться с пистолетом. Примерно так же, как сегодня учил Амелию защищаться от брата Алексея. Аналогии обладают свойством воскрешать воспоминания.
Дворец Кагуэллы на Окраине Неба представлял собой длинное здание в виде буквы «Н», со всех сторон окруженное джунглями. На крыше дворца высилось второе Н-образное сооружение, в один этаж, но поуже основной постройки, что позволило окружить ее низкой террасой, огороженной высоким барьером. Слов нет, позиция выигрышная, но полоса расчищенной территории примерно в сотню метров шириной, опоясывающая Дом Рептилий, совершенно не просматривалась, если только не стоять на стене, глядя через край. Казалось, высокие мрачные заросли вот-вот хлынут через стену на террасу, подобно вязкому зеленому приливу, и погребут дворец в своих глубинах. Ночью джунгли превращались в море непроницаемой черноты. Все цвета исчезали, зато местные обитатели наполняли ее тысячами голосов, не похожих ни на что. На сотни километров вокруг не было ни одного человеческого жилья.
В ту ночь, когда я обучал Гитту, было необычайно ясно, звезды усеивали небо от верхушек деревьев до зенита. У Окраины Неба нет лун, а несколько ярких анклавов на орбите планеты опустились за горизонт, но террасу освещали десятки факелов, которые держали в пастях золоченые гамадриады, выстроившиеся на каменных пьедесталах вдоль стены. Кагуэлла был помешан на змеиной охоте. Последней его навязчивой идеей было поймать почти взрослую гамадриаду – в пару к юной особи, в настоящий момент обитавшей где-то в недрах Дома Рептилий. Кагуэлла ухитрился изловить ее в прошлом году.
Моя служба у него только начиналась, когда я принял участие в той охотничьей экспедиции… и тогда же впервые увидел его жену. Кагуэлла вручил ей охотничье ружье из своей богатой коллекции, и она даже сделала пару выстрелов, но это явно были ее первые в жизни выстрелы. В итоге Кагуэлла попросил меня дать ей несколько импровизированных уроков стрельбы, пока мы находились в лесу. Приказ есть приказ. Гитта даже кое-чему научилась, но было ясно, что из нее никогда не выйдет хорошего стрелка. Впрочем, это вряд ли имело значение: она не интересовалась охотой. Сохраняя стоическое спокойствие в течение всей экспедиции, Гитта совершенно не разделяла первобытной страсти Кагуэллы.
Вскоре даже Кагуэлла понял, что напрасно теряет время, пытаясь сделать из жены охотницу. Все же он настоял на том, чтобы по возвращении мы продолжали уроки – пусть не столь интенсивно, но регулярно. Теперь целью была самооборона.
– Зачем? – спросил я. – Если вы нанимаете людей вроде меня, вашей супруге можно не беспокоиться.
Разговор происходил в одном из пустых помещений вивария. Мы были одни.
– Таннер, у меня есть враги. Ты молодчина, и твои люди тоже, но они не идеальны. Убийцу-одиночку вы не остановите.
– Да, – согласился я. – Если это профи, он сумеет прикончить любого из вас, прежде чем вы поймете, что происходит.
– Профи вроде тебя, Таннер?
Я представил себе защитную систему Дома Рептилий – внутреннюю и наружную. Делом своих рук я мог гордиться.
– Нет, Кагуэлла. Для этой задачи нужен спец на голову выше меня.
– А что, такие есть?
– Всегда найдется кто-то лучше тебя. Вопрос в том, сколько стоят его услуги.
Он положил ладонь на пустой контейнер для амфибий:
– Тем более ей это необходимо. Один шанс лучше, чем ни одного.
Спору нет, в его словах присутствовала логика.
– Я научу ее кое-чему, раз вы настаиваете.
– Почему так неохотно?
– Огнестрельное оружие небезопасно в обращении.
Кагуэлла улыбнулся. Люминесцентные лампы, вмонтированные в пустые контейнеры, источали тусклый желтый свет.
– Что ж, это неплохая идея.
Вскоре мы начали упражняться. Гитта являла собой образец прилежания, но училась далеко не так быстро, как хотел Кагуэлла. Не то чтобы ей не хватало сообразительности, скорее, дело было в отсутствии моторных навыков и в слабой от природы связи между рукой и глазом. Если бы не настойчивость Кагуэллы, эти дефекты никогда бы не проявились. Нельзя сказать, что она была безнадежна. Но самые примитивные вещи, которые Амелия осваивала за час, требовали от Гитты целого дня мучительного труда. Будь она новобранцем в моей части, я нипочем бы не взялся за подобную задачу. Куда целесообразнее было бы подобрать ей какое-нибудь задание по способностям – скажем, разведку.
Но Кагуэлла захотел, чтобы Гитта научилась пользоваться оружием.
Впрочем, имелась достаточно веская причина, чтобы усердно исполнить распоряжение. Он хозяин, он в своем праве, а мое дело подчиняться. И нельзя пожаловаться на то, что времяпрепровождение было неприятным. Жена Кагуэлле досталась просто идеальная: настоящая красавица, северянка по происхождению, гибкая и подвижная, с мускулатурой танцовщицы и лепными высокими скулами. До этих занятий я не то что не дотрагивался до нее – у меня не было даже повода заговорить с ней. Хотя смелые фантазии я себе позволял частенько.
Каждый раз, когда мне приходилось поправлять ей стойку, мягко надавливая то на предплечье, то на затылок или плечи, мое сердце принималось колотиться. Я старался выдерживать мягкий, спокойный тон, какого требовала ситуация, но в голосе сквозило напряжение и смущение. Впрочем, если Гитта и заметила что-либо в моем поведении, она не подала виду. А может быть, она действительно была сосредоточена исключительно на учебе.
Неподалеку на террасе я установил высокочастотный полевой генератор. Гитта щеголяла в очках-термовизорах, их процессор воспринимал излучение генератора. Это было стандартное учебное оснащение из арсенала, собранного Кагуэллой за многие годы. Самая различная экипировка – краденая или приобретенная на черном рынке… Мне было из чего выбирать. Перед глазами Гитты, как на экране, появляются виртуальные «призраки», которые якобы движутся по террасе. Среди них есть враги и свои, но у нее будет лишь доля секунды, чтобы решить, в кого стрелять.
