Михаил Харитонов - Путь Базилио
Но дальше было не смешно. Пленитель Алисы, таинственный инсект, узнав о провале, пришёл в ярость. И решил лису примерно наказать. Благо, в её случае сделать это было несложно: он просто распорядился приковать её за руку к стене и лишил обезболивающих. Крысу он, правда, куда-то отослал, препоручив присмотр над пленницей домовятам. Каждый из них был слабее Алисы, но их было много. Они выводили её только к автоклавам — следить за режимом. Кормили они её раз в день, и половину корма съедали сами.
От боли и голода лиса, что называется, поплыла. Она даже думала перегрызть себе руку — в надежде, что та отрастёт со временем — но вовремя сообразила, что организм не справится с кровопотерей.
В какой-то момент — Алиса не помнила, когда именно — бешеные вектора взялись за её левую руку. Точнее, за кисть. Косточки стали мягкими, и она сумела их сломать, а руку — пропихнуть сквозь наручник. Домовёнок при ней был только один, и тот дремал. Алисе удалось его загрызть. Что было дальше, она помнила смутно: от боли она почти не соображала. Ей запомнились какие-то люки, каменная лестница, темнота и вонь настоявшихся фекальных вод. Видимо, это была старая канализация. Бежать по ней она не смогла — было темно, оступиться или поскользнуться было просто, а утонуть в дерьме лиса не хотела. Она случайно нашла какой-то отнорок. Именно в этот момент векторам вздумалось взяться за сломанную кисть. От боли она потеряла сознание и пролежала неизвестно сколько. Потом пришла в себя, собралась с силами и поползла вперёд. Ей повезло: после нескольких поворотов отнорок открывался в большую яму, вырытую то ли строителями, то ли ремонтниками. Было темно, но яму освещали лампы. Так что ей удалось найти подъёмник, а в нём — аптечку для аварийных случаев. В которой обнаружились два шприца, заряженные септамедолом, на случай экстренного обезболивания при тяжёлой травме. Алиса вкатила себе двойную дозу этого зелья, выбралась из ямы и стала думать, что делать дальше. Тут она почувствовала, насколько голодна, и вспомнила про столовку.
Под конец лиса повторила своё прежнее предложение. Она вбила себе в голову, что Болотный Доктор — её единственный шанс. Поразмыслив, Баз пришёл к выводу, что лиса не так уж и не права. Пришлось объясняться — то есть признаваться в том, что он здесь, в сущности, ждёт появления начальства, и в этом его долг. Лиса поняла это так, что они расстаются вотпрямща и навеки, принялась благодарить за всё, что он сделал и снова предлагать деньги — в качестве компенсации усилий и расходов. Это было честно и по понятиям, но кот почему-то выбесился. Они поругались. Лиса собралась уходить непонятно куда, кот заявил, что никуда её не отпустит. Неизвестно, чем бы всё это закончилось, но тут Алисе снова стало плохо, и следующие двадцать часов коту пришлось провести у её ложа, водить в туалет и кормить с ложечки.
Сейчас всё было почти хорошо. Лиса ожила, много ела, купалась в бассейне и три-четыре раза в день бегала к выдрам — по её словами, «пообщаться». Врать лиса не умела совсем, так что кот понимал, что они что-то скрывают. Но предпочитал не совать в это нос: лиса реагировала на эти расспросы неожиданно нервно.
— И-извини, — поток воспоминаний был грубо прерван вернувшейся лисой: сухой, распушённой. — Так ты за мясом идёшь?
— Меня вообще-то зовут Базилио, можно Баз, — проворчал кот. — И-извини — это не моё имя.
— Ой, ну да, конечно, и-извини, — лиса, кажется, всё-таки смутилась. — По дороге винограда купи, пожалуйста. Только не такого.
— А какого? — кот вздохнул, предвидя сложности.
— Ну такого. Этого! Который я вчера покупала.
— Где? — машинально спросил кот.
— Там. Где я покупала, — объяснила лиса.
— Я этого не видел, — попробовал ещё кот. — Там — это где?
— Ну там же! Ну вот идёшь отсюда, потом поворачивашь туда, ну и дальше прям сразу, и увидишь!
— Ладно, как-нибудь найду. Хотя ты виноград второй день лопаешь.
— Тебе жалко? — тут же надулась лиса.
— Тебя жалко, — вздохнул кот. — Долго тебе потом придётся скакать на белом коне.
— Чего? — не поняла Алиса.
— Продристон от него бывает, — пояснил кот.
— Фу! — лиса замахала руками. — А вообще-то виноград очень полезен. В нём содержится ресвератрол, а тот регулирует адипонектин, это гормон, от которого зависит развитие жировных тканей…
— То есть от него худеют? — решил внести ясность Базилио. — Раньше ты другое говорила.
— Ну… понимаешь… это же процессы… там всё не так однозначно, — заюлила лиса совершенно по-лисьи. — Я тебе потом объясню.
— Когда налопаешься, опоносишься и будешь искать виноватого? — не отставал кот.
— В чём виноватого? — удивилась Алиса. Мордашка у неё при этом была ну до того невинная, что кот только фыркнул и рукой махнул.
На улице было прохладно. Кот задумался о жилетке.
В мясном у него спросили какую-то «карточку покупателя», «районный прикрепительный» и справку об усиленном питании. На все три вопроса кот ответил одним совереном. Ответ был принят, и через двадцать минут кот брёл по улице с увесистым кульком, размышляя, не купить ли ему сковородку и нож — или попросить их у выдр, у которых наверняка всё это есть. Решил, что для начала нужно разжиться солью и перцем.
Думая об этом, он чуть было не налетел на фонарный столб. Поневоле пришлось остановиться.
Прямо перед ним висел свеженаклеенный лист формата А4. На нём — крупными буквами, шрифтом Arial Black — было написано
ВПЕРВЫЕ В ДИРЕКТОРИИ
В павильоне «Прибрежный»
ЭМПАТЕТИЧЕСКИЙ ТЕАТР
имени Антонена Арто
ТОЛЬКО ОДНО ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
31 ноября. 19.30
ТОРОПИТЕСЬ!
ТОРОПИТЕСЬ!
ТОРОПИТЕСЬ!
Внизу была отпечатанная в два цвета карта — довольно подробная, со стрелочками — и приписка мелким кеглем:
Художественный руководитель
— Карабас бар Раббас
«Ну всё. Наши пришли», — понял кот.
На душе у него стало спокойно и немного грустно. Задание практически выполнено. Осталось доложиться шефу и получить очередные указания. Ну и посовещаться насчёт Алисы Зюсс. Всё-таки она была тораборским агентом, и Карабас мог это принять во внимание. А мог и не принять — но тут уж от кота совершенно ничего не зависело.
Кот немного покумекал, каким будет следующее задание. Скорее всего — Мальвина, решил он. Карабас не любил оставлять за спиной нерешённые проблемы. То есть — подумал Базилио — в Директории он, скорее всего, не останется. Эта банальная мысль вызвала у него какое-то странное сожаление. Нет, местные порядки ему оказались не по нраву, местные удовольствия — не впечатлили, красоты — быстро приелись. И всё же ему было жаль — будто он оставляет тут что-то… что-то… чего ему будет не хватать.
