Кир Булычев - Последняя война (сборник)
Салли сказала Павлышу, что не надо будить Клавдию. Она наверняка ночь не спала, только теперь забылась. Павлыш подчинился. Он понял, что самой Салли руководила не только жалость к начальнице экспедиции, но и нежелание объяснять, почему она, не спросив разрешения, летит в горы с Павлышом.
Павлыш мрачно молчал, завтракать не стал, молча перетащил в катер контейнер с имплозивом. Он совершал все действия, словно и не сомневался в том, что взорвет «Полюс». Он был обречен взорвать «Полюс», только Салли совсем не была в том уверена, но подозревала, что бунту Павлыша потребуется катализатор — ее союзничество. Однако она сама еще не знала, что перевесит в ее решении.
А на корабле она оробела. Салли приходилось бывать во многих экспедициях, она видела, как погибают люди, она знала мощь злобных стихий и ничтожество человека перед лицом этих стихий. Она знала, что корабль мертв, и давно.
Но все это было неправдой. Корабль был тяжело болен, он был в коме, но жизнь оставила в нем настолько явственные следы, что изгнать их не смог и многолетний мороз этих гор.
Салли помогла Павлышу перетащить в корабль контейнер со взрывчаткой, но когда Павлыш, вместо того чтобы распределить заряды по инструкции, велел ей оставить контейнер у входа, она с облегчением подчинилась.
Они налегке обошли корабль. Побывали на пульте управления, в отсеке управления, заглянули в анабиозные камеры, потом Павлыш отвел Салли в каюту 44, где стояла детская колыбель. Устроив эту экскурсию по кораблю, Павлыш не старался склонить Салли на свою сторону. Он был занят чем-то иным. Салли понимала: Павлыш все время что-то ищет, настороженный, как охотничий пес.
Он высвечивал ярким лучом фонаря пол неподалеку от входа, потом долго осматривал помятые, вскрытые банки и разорванные пакеты в разгромленном складе, спустился в «гараж», где стоял поврежденный планетарный катер, забрался в его кабину, там пробыл несколько минут. Салли даже не выдержала и позвала его:
— Слава, там что-нибудь есть?
— Иду.
Потом они вновь вышли к открытому люку.
Только вершины гор поднимались над толстым серым облачным одеялом, туго закрывшим долины и пропасти. Одеяло дергалось, шевелилось, сдвигалось к западу, словно капризный гигант тянул его в свою сторону. Салли представила себе, какая там, под одеялом, вьюга, и даже поежилась. Но здесь, над облаками, ветер дул ровно, вольно, и Павлыш откинул забрало шлема. Салли последовала его примеру. Щеки сразу обожгло морозом, и холодный воздух рванулся в легкие — Салли от неожиданности закашлялась и прикрыла рот перчаткой. Даже глазам было холодно. Но закрывать забрало она не стала. Воздух, хоть и разреженный, нес в себе свежесть и чистоту, по который так истосковались легкие.
Павлыш отстегнул от скафандра плоский матовый прибор, который Салли раньше не приходилось видеть.
— Я захватил с собой биоискатель, — сказал он. — Мы осмотрим с тобой долину.
Он почему-то не сомневался, что Салли охотно будет его сопровождать.
— А… приказ? — Салли хотела было произнести «взрыв», но язык не повернулся.
— А ты как думаешь?
— Я думаю, что нам не надо спешить.
— Ни черта я не буду взрывать, — бросил Павлыш, насупившись, словно мальчишка, который не отдаст никому пойманного жука.
Салли сразу увидела, каким он был мальчишкой. И непроизвольно улыбнулась.
Павлыш удивился:
— Что?
— Я так… ты понимаешь, что Клавдия, хотя бы из уважения к самой себе, сообщит о невыполнении приказа.
— Я и ей не дам взрывать.
— Я не о том. Она закроет тебе космос.
— Знаю, знаю!
Павлыш резко поднялся. Прибор матово поблескивал в руке.
— Ты не ответил, готов ли ты отказаться от космоса?
— Салли, милая, не говори глупостей. Вопрос не в отказе или согласии. Что бы ты сделала?
— Я спрашивала тебя, а ты отвечаешь вопросом.
— Вот контейнер. Действуй.
— Я бы сделала то же, что и ты.
— Тогда мы вместе не полетим. Остаток дней проведем на Земле. Ничего страшного.
— Ты дурак, и я тебя люблю, — произнесла Салли.
Павлыш спустился по трапу, что они привезли с собой, снег вокруг корабля был истоптан ими, но ветер быстро заметал следы.
— Закрой шлем! — крикнул Павлыш снизу. — Простудишься.
Салли спрыгнула. С трех метров она ударила по насту так, что провалилась почти по пояс. Пришлось выбираться.
Ей стало весело. Потому что была ясность. Ясность не только мгновения, но и окончательного решения.
— Если они шли, — сказал Павлыш, держа прибор в перчатке на руке, вытянутой вперед, — если они покинули корабль, а я в этом почти не сомневаюсь, они должны были постараться выбраться из гор. В долину, к лесу. Зимой эта задача невыполнима. Но у них не было другого выхода. Если я прав, то мы найдем кого-то из них. Под снегом.
Веселье Салли исчезло.
— Не надо.
Но Павлыш уже вел вокруг себя биоискателем, внимательно глядя на стрелку. Он словно не слышал ее.
— Потом, — попросила Салли. — Не сегодня. Оставь их в покое.
— Ты не поняла, — объяснил Павлыш. — Мне важно узнать, в какую сторону они пошли.
— Почему?
Павлыш заметил, как дрогнула стрелка, и медленно пошел по жесткому насту в ту сторону.
Салли шла рядом.
— Потому что они могли выйти отсюда.
— Это наивно. Так быть не могло.
— Салли, милая, ты накладываешь на других людей собственные ощущения. Тебе эта планета кажется смертельной. Ты убеждена, что на ней нельзя прожить и минуты без скафандра. Ты думаешь так, потому что живешь в комфортабельном помещении, дышишь стерилизованным воздухом, пьешь дистиллированную воду. Представь себе, что у тебя нет выхода. Или смерть, или приспособление.
— Тогда лучше смерть, — сказала Салли убежденно.
— Смерть никогда не лучше.
Стрелка дрогнула. И пошла влево.
— Это как детская игра, — проговорила вдруг Салли. — Холодно, тепло, еще теплее…
— У него небольшой радиус действия, — ответил Павлыш. — Это сделано для того, чтобы не сбивать картины при множественности объектов. Ты знаешь — биоискатель придумали альпинисты, спасатели. Сначала с его помощью искали тех, кого завалило лавиной… Здесь!
Павлыш остановился перед пологим возвышением.
— Подержи. — Он передал биоискатель Салли, а сам принялся перчатками разбивать наст, чтобы пробиться к более мягкому снегу.
Салли заставляла себя смотреть на руки Павлыша, но потом отвернулась. Она не хотела увидеть то, что должна была сейчас увидеть.
— Странно, — произнес Павлыш.
