Судьба - Буджолд Лоис Макмастер

– Но это не только барраярская традиция, – возразил Джоул. – На орбитальных верфях других народов делают примерно то же. – И добавил с любопытством: – А бетанский обычай?

– Обрызгать корпус водой. В вакууме прямо-таки захватывающе зрелище. – Она посмотрела на детей. – Все восходит к суеверным обычаям Старой Земли – приносить жертвы грозным богам удачи и моря. Как бы подкупить. «Возьми это вино, а не мой корабль, раз так. И не наши жизни».

Саша нахмурился:

– Но… на Старой Земле ведь еще не было богов космоса, да? Зачем же делать это сейчас?

– Потому что удача и неудача никуда не делись, я полагаю, – пожала плечами Корделия. – Напомни, чтобы я тебе при случае объяснила, что такое символизм, проекция и замещение.

– Куда как проще, чем объяснить страх, потерю, смерть и горе, – прошептал Джоул ей на ухо.

– Так ли? – шепнула она в ответ. – Как по-твоему, зачем люди делают все эти психоштуки? Дистанцирование – вот тебе еще одно слово.

Джоул подумал, что мнение бывшего капитана Астроэкспедиционного корпуса о безопасности лучше было бы не спрашивать, – непонятно, куда это заведет.

Катриона еще немного покудахтала, опекая своих малышей, но все же позволила Корделии себя уговорить. Майлз же был всецело «за» и смотрел на Джоула почти что благосклонно.

Итак, его приглашение и малолетняя рабыня доставлены. Джоул откланялся и пошел к выходу, отчаявшись перекинуться словом с Корделией наедине, но она выскользнула вслед за ним в коридор. Мимолетное рукопожатие – это было все, что они осмелились предложить друг другу здесь.

– Еще шестеро детей, Корделия? – поддразнил он ее, обернувшись на двери. – Ты настолько в себе уверена?

– Не все же сразу! – возразила она. – И я смогу остановиться в любой момент. Теоретически.

Он фыркнул и уже более серьезно уточнил:

– Ты утром успела обсудить что-нибудь с Майлзом?

– Нет, пока нет. За завтраком было слишком шумно. И ты должен дать мне знать, что ты хочешь. Я не могу… – Казалось, она сама не знает, как закончить фразу. – Я думала, если взять Майлза в репроцентр, это поможет ему понять, но, похоже, он сейчас не столько обрабатывает новую информацию, сколько набивает щеки про запас. Как хомяк.

Джоул постарался не слишком отчаиваться от такого словесного портрета.

– Прошлой ночью мне еще пара мыслишек в голову пришла, – сказал он Корделии. – До тех пор, пока мое участие в проекте не воплотится в живых детей, я не думаю, что мы обязаны вообще что-то рассказывать Майлзу. Могут пройти годы. Десятилетия. И даже тогда история про покупку донорской яйцеклетки все объяснит. – Кстати, это был его самый первый аргумент. В ту минуту Майлз с семейством казались чем-то очень далеким.

Корделия только хмыкнула в ответ.

– Или достаточно правдоподобная полуправда, – продолжил Джоул. – Мы можем сказать, что ты пожертвовала полноценные яйцеклетки. И мальчики будут Майлзу сводными братьями, так же как и должны быть. – (Ну… почти так же.)

– Дай мне это обдумать. – Видно было, что она недовольна, но сразу и не скажешь, что именно в этом предложении не нравится ей больше всего.

– Да ведь нет никакой спешки? – Он потихоньку дал задний ход.

– Нет, полагаю, что нет.

Мимо них прошли два медтехника, из-за угла выглянул телохранитель вице-королевы, и Джоул с Корделией, подчинившись обстоятельствам, неохотно расстались.

Возвращаясь пешком ко дворцу, где он припарковал свой автомобиль, Джоул никак не мог понять, как это его личная жизнь так запуталась за столь короткое время. Впрочем, с Форкосиганами иначе не бывает. Они сталкивают тебя с обрыва, ожидая, что по пути к бездне ты научишься летать. И да, если какая-нибудь – не добрая, не злая – двусмысленная такая фея вдруг явится на твои вопли и предложит все откатить назад к стартовой команде «Поехали!», то ты откажешься. Малоприятно это осознавать.

«Если ты хочешь простой жизни, адмирал Оливер, то ты не тем богам приносишь жертвы».

Перед возвращением на базу Джоул перекусил в Каринбургском старом городе. Он шел по центральной улице и увидел Кайю Фориннис, выходившую из здания городского совета. Кайя тоже получила увольнительную после долгой вахты в космосе, поэтому была в штатском: комаррианские брюки, топик и сандалии. Она размахивала руками и что-то говорила своему спутнику – высокому парню, в котором Джоул не сразу признал цетагандийского атташе по культуре, Микоса гем Сорена. Тот тоже был в повседневной одежде – брюки, рубашка и сандалии, и не то что гем-раскраска, но даже наклейка клана на лице отсутствовала. Для цетагандийца это означало одно: он уже натурализовался полностью. Без раскраски его лицо с правильными чертами выглядело моложе.

Парочка повернула на тротуар, Кайя подняла взгляд и заметила Джоула. В глазах ее отразилась отнюдь не естественная равнодушная вежливость подчиненного, встретившего шефа в нерабочее время, а паническое «Ой-ей!». Она пихнула гем Сорена, указывая на Джоула, и стала что-то быстро ему говорить. Когда они поравнялись, Джоул уловил последнюю фразу: «…так спроси его! Один отказ еще не значит провал».

– Нет, но это уже четвертый… – Гем Сорен осекся и переключился на адмирала: – Добрый день, адмирал Джоул. Надеюсь, вы в добром здравии?

– Да, благодарю вас, – ответил ему Джоул и кивком поприветствовал Фориннис: – Кайя!

– Сэр?..

Гем Сорен неловко умолк. Кайя пихнула его локтем в бок: мол, ну говори же, ну! – безрезультатно. Тогда она начала сама:

– У Микоса есть идея интересного проекта. Что-то вроде налаживания культурных контактов. Он называет это «Цетагандийский сад ощущений».

– Хотя это не обязательно должно быть в саду, – внес поправку гем Сорен. – Для размещения экспозиции подойдет любая общедоступная площадка.

– Вот в том-то и проблема, – продолжила Кайя. – Он не может ничего найти. Мы попробовали в библиотеке, в двух головных офисах компаний, в здании мэрии, и никто не может выделить время. Точнее, место.

– Мне говорили, что это будет воспринято как вызов, – сказал гем Сорен. – Но ведь простой сад ощущений не должен затронуть исторические чувства барраярцев. Как я могу преодолевать культурное невежество, если из-за культурных предубеждений мне отказываются выделить место для проведения мероприятия?

– Это могут и не быть, хм… предубеждения, – сказал Джоул. – Свободное пространство в Каринбурге нарасхват, каждый день прибывают все новые иммигранты, им требуется не только жилье, но и офисные помещения. Почему бы просто не устроить этот… показ, или что оно там, в вашем консульстве?

– Но тогда не будет достигнута просветительская цель моего проекта, – очень серьезно пояснил гем Сорен. – Туда никто не приходит, кроме как по делу, а это люди, которые уже и так готовы вступить с нами в диалог. – И, помолчав, добавил: – Да, консул сказал, что это ребячество. Но начинать отношения с людьми нужно там, где они находятся.

– Так что это за фигня… О!.. – Джоул указал на дверь кафе: – Давайте присядем.

Кайя и гем Сорен обрадовались: а вдруг адмирал и впрямь им поможет, если заинтересуется проектом – он ведь предложил посидеть в кафе, а не говорить на ходу. Но у Джоула просто устали ноги, требовалось дать им отдых. Было время ленча, посетителей много, но не так чтобы битком. Правда, им свободный столик на троих удалось найти не сразу. Когда они, наконец, устроились и заказали кофе, Джоул вернулся к разговору:

– Так что это такое, сад ощущений? Расскажите, лорд гем Сорен.

Атташе по культуре сел прямо, расправив плечи – вот, перед ним барраярец, который проявил какой-то интерес к цетагандийской культуре.

– Это довольно простая вещь, и в самом деле она, так сказать, не тяжелая. У нас такие в каждом детском музее искусств, в учебных заведениях, в частных домах – и вообще где угодно, там, где мы заинтересованы в развитии нашей молодежи. Применяется в целях тренинга, если говорить в военных терминах. Хорошо продуманная экспозиция предлагает тщательно отобранную последовательность ощущений, принадлежащих каждому из пяти чувств. Целью является обострить у человека умение различать их тонкие оттенки. В самом конце обучающегося приглашают распознать эстетически гармоничное произведение искусства – сначала смесь в рамках одного ощущения, затем комплексную работу, комбинирующую несколько разных.