Роберт Сойер - Старплекс. Конец эры (сборник)
— Вообразил, что сумел меня перехитрить? — ехидно спросил Джи Р.-7. — Не забывай, я — это ты. И все понимаю без твоих нотаций.
— Прекрасно. В таком случае отпусти женщину.
— Ты не хочешь подумать. Или ленишься. Вспомни, с кем говоришь. Со мной. И должен был бы догадаться, что у меня созрел план получше.
— Не вижу…
— Вернее, не желаешь видеть. Думай, копия Джорджа. Думай.
— Я все же…
Робот осекся.
— А… вот что? Нет-нет, ты не смеешь этого просить.
— Смею, — кивнул Джи Р.-7.
— Но…
— Но что?
Бывший Джордж размахнулся свободной рукой, той, что не держала скальпель.
— Простое предложение. Убей себя, и твои права на личность снова перейдут ко мне. Ты прав: сейчас я, по сути, существую нелегально, и это означает, что меня нельзя обвинить в преступлении. И посадить меня в тюрьму — тоже. Ведь тогда суду придется признать, что не только я, но и все, содержащиеся в Парадиз Вэлли, — по-прежнему остаются людьми, со всеми человеческими правами.
— Ты просишь невозможного.
— Нет, предлагаю единственно разумную вещь. Я говорил с другом, бывшим адвокатом. Права на личность возвращаются, если оригинал все еще жив, а копия каким-то образом погибла. Уверен, никто не намеревался использовать закон именно с этой целью. Эта статья предусматривает подачу исков о возмещении убытков, если мозг робота откажет вскоре после процедуры переноса. Но, как бы там ни было, если ты убьешь себя, я вновь стану свободным человеком.
Возникла короткая пауза.
— Итак, — вновь заговорил Джи Р.-7, — что важнее? Твоя псевдожизнь или реальная, плотская жизнь этой женщины.
— Джордж, — выговорили губы робота. — Пожалуйста…
Но биологический Джордж покачал головой:
— Если действительно веришь, что ты более реален, чем все еще существующий оригинал, если действительно веришь, что обладаешь душой, точно такой, как у этой женщины, только заключенной в корпус робота, тогда, конечно, нет никакой особенной причины жертвовать собой ради доктора Нг. Но если в глубине этой самой души ты признаешь мою правоту, то поступи по справедливости.
Он слегка прижал скальпель к горлу женщины, и из раны брызнула свежая кровь.
— Итак, твой выбор?
Джордж Ратберн вернулся в офис Шиозуки. Детектив Лусерн привел все возможные доводы, чтобы убедить разум в теле робота согласиться на условия Джи Р.-7.
— Ни за что на свете. Даже через миллион лет — стоял на своем Ратберн. — И поверьте мне, я собираюсь прожить на свете именно этот срок.
— Но ведь можно сделать еще одну вашу копию, — уговаривал Лусерн.
— Но это уже не буду я. Не этот я.
— А доктор Нг? У нее муж, три дочери…
— Не считайте меня таким уж бесчувственным, детектив, — перебил Ратберн, меряя комнату длинными шагами. — Попробуйте посмотреть на ситуацию с другой точки зрения. Представьте, что это юг Соединенных Штатов, год восемьсот семьдесят пятый. Гражданская война окончена, черные теоретически получили такие же права, как белые. Но белого взяли в заложники и обещают освободить, если негр согласится пожертвовать собой вместо него. Видите параллель? Несмотря на жесточайшие судебные споры, все-таки закончившиеся тем, что перенесенный разум смог во всех отношениях стать правопреемником оригинала, вы просите меня забыть о законе, отказаться от своей жизни и еще раз подтвердить то, что с самого начала знал любой белый южанин: черный стоит меньше белого. Ну так вот, я подобного не сделаю. Не собираюсь становиться на эту расистскую позицию, и будь я проклят, если соглашусь с ее современным эквивалентом: личность с кремниевой основой стоит меньше личности с углеродной.
— Будь я проклят, — повторил Лусерн, имитируя синтезированный голос Ратберна, и позволил фразе повиснуть в воздухе, чтобы посмотреть на реакцию андроида.
И Ратберн не смог устоять.
— Да, я не могу быть проклят, хотя бы потому, что порывы души человеческой при процедуре перемещения не регистрируются. В этом-то и суть, верно? Все аргументы в пользу того, что я не могу быть человеком, сводятся к теологическим рассуждениям: я не могу быть человеком, потому что лишен души. Но послушайте меня, детектив Лусерн: я чувствую себя таким же живым и духовно богатым, как и до перемещения. И убежден: у меня есть душа, божественная искра, или elan vital[64], назовите это, как угодно. И моя жизнь именно в этой исключительной упаковке не стоит ни на йоту меньше, чем жизнь доктора Нг или кого бы то ни было.
Лусерн задумчиво помолчал.
— А как быть с вашим другим «я»? Вы убеждены, что этот вариант, вернее, оригинал, оригинал из плоти и крови, перестал быть человеком. И будете настаивать на этом различии на вполне легальных основаниях. Совсем как на старом Юге, где черным отказывали в правах человека.
— Вот тут есть разница, — возразил Ратберн. — Огромная разница. Мой оригинал, тот, кто взял доктора Нг в заложницы, согласился на перемещение по своей воле, без всяких уговоров, нажима и давления. Он… это существо добровольно решило перенести сознание в тело робота и больше не быть человеком.
— Но с тех пор он одумался и больше не желает быть существом. Хочет снова стать человеком.
— Сожаление — не настолько веская причина, чтобы расторгнуть вполне законное соглашение. Простите, я отказываюсь. Мне искренне жаль бедную заложницу, но на кон поставлены вещи, имеющие слишком большое значение для моих собратьев, людей с перемещенным сознанием.
— Ладно, — сквозь зубы процедил Лусерн, — сдаюсь. Если легкий путь для нас недоступен, придется выбрать трудный. Хорошо, что старый Ратберн пожелал увидеть нового с глазу на глаз. Пока он остается в операционной, а вы — на смотровой галерее, у нас есть возможность провести снайпера.
Ратберн почувствовал себя так, словно глаза вылезли из орбит, хотя на самом деле, этого не было и быть не могло.
— Собираетесь пристрелить его?
— Вы не оставили нам выбора. Стандартная процедура в таких случаях — выполнить все требования преступника, захватившего заложника, освободить последнего, а уж потом ловить негодяя. Но он хочет одного — вашей гибели, а вы не собираетесь ему потакать. Поэтому придется загасить его.
— Вы примените транквилизатор, верно?
— К человеку, который держит нож у горла женщины? — фыркнул Лусерн. — Нам нужно что-то такое, что сработает, как электрический выключатель, мгновенно. А лучший способ этого добиться — пуля в грудь или голову.
— Но… но я не хочу, чтобы вы его убивали.
Лусерн снова фыркнул, на этот раз еще громче.
