Кир Булычёв - Доктор Павлыш
Павлыш не стал задерживаться в анабиозном отсеке. Ему было там страшно. Можно быть сколь угодно рациональным, трезвым и даже отважным человеком и все равно внутренне сжаться, услышав за спиной, в ледяной тишине, воображаемые шаги и увидев вдруг в неверном луче шлемового фонаря, как под стеклом анабиозной ванны дрогнет веко или дернется в усмешке рот человека, погибшего двадцать лет назад.
Павлыш отступил к выходу, не в силах обернуться спиной к кладбищу «Полюса». А когда закрыл за собой дверь отсека, то прижался спиной к стене коридора и простоял так несколько минут, чтобы прошла проклятая слабость в ногах.
Затем он пошел к выходу, который оказался очень далеко. Павлыш шел все быстрее и задержался только раз, заглянув в распахнутую дверь какого-то складского помещения, потому что его удивил разгром, царивший там, – словно какие-то дикари или животные добрались до ящиков и пакетов, разбросав по полу, раскрыв кое-как, будто камнями и когтями, банки и пакеты, пробуя и бросая их, если не понравились. Этого не могли сделать обитатели корабля, даже в момент крайней нужды, хотя бы потому, что знали, как открывать банки…Значит, в корабле кто-то побывал после того, как последние люди погибли или оставили его. Объяснения этому не было, объяснение требовало существования на планете достаточно высокоорганизованных животных или даже первобытных людей. А Павлыш как биолог был совершенно убежден, что высших животных на планете нет. И лишь когда он отошел на несколько десятков метров от разгромленного склада, простая и убедительная мысль пришла в голову. Подсознательно он раньше гнал ее от себя: люди умирали на погибшем корабле постепенно, один за другим, и последние, или последний, раздавленные безнадежностью и ужасом, сошли с ума. И умирающий безумец, не сознавая, что делает, приполз в этот склад, потому что смерть была немилостива к нему…
Скорей на волю! Чтобы было солнце и свежий воздух. Скорее вырваться из безмолвной гробницы, населенной ледяными тенями давней, но законсервированной стужей трагедии!
Они так уморились и промокли за ночь, что к рассвету, когда волнение стихло и островок перестало заливать, свалились и заснули как убитые.
Дик и Казик обняли Марьяну и прижались к ней с двух сторон. Они думали, что так теплее, и даже во сне старались не шевелиться, чтобы не сделать ей больно, а Марьяна, которая все время просыпалась, не могла согреться, ее бил озноб, и надо было сдерживаться, но Олег все не шел, он уходил куда-то, она звала его, бежала за ним, тут отказывала больная нога– у нее и не было вовсе ноги, – и Олег не оборачивался, и догнать его не удавалось… Земля качалась, потому что было землетрясение и сверху на нее падала крыша…
Марьяна очнулась– пленка закрыла лицо и мешала дышать, Марьяна отодвинула ее. Дик и Казик лежали по обе стороны, и она вспомнила, как в прошлом году они лежали на снегу и замерзали, и ребята тоже клали ее в середину, чтобы согреть. И тогда она не знала, что снова придется замерзать так далеко от дома, но в двух шагах от Земли– ведь правда, в двух шагах?
Островок укачивал ее, хотя не должен был этого делать.
– Дик, – произнесла Марьяна. – Мы плывем?
– Что? – спросил он во сне, но через несколько секунд проснулся, сел, откинул пленку и сказал: – Этого еще не хватало.
Зашевелился, застонал, никак не мог проснуться Казик. Кожа да кости, в чем душа держится– о нем всегда так говорили женщины в поселке, сейчас бы им на него поглядеть.
Марьяна попыталась сесть. Локти проваливались в подстилку, а нога сегодня почти не болела.
Вокруг была только вода– ничего больше. Их унесло, пока они спали.
Дик встал, ухнул по колено в воду; опершись ладонями, вытащил ногу и стал осматриваться. Проснулся Казик.
– Нам повезло, – проговорил Дик, – могло быть хуже.
Пока они спали, «корабль» стянуло течением с острова. Но ветер дул удачно, и потому они оказались ближе к дальнему берегу реки.
Они стали грести к берегу, пользуясь попутным ветром, гребли ладонями, даже Марьяна подползла к краю, свесилась через бревно и подгребала.
Казик стянул с себя рваные штаны и куртку, от которой остались только клочья, и прыгнул в воду. Он плыл за плотом и бултыхал ногами, толкая его перед собой. А потом, когда берег уже стал ближе и их всех охватило нетерпение, за ним прыгнул Дик и тоже толкал плот, даже не чувствуя, какая холодная вода.
Они толкали, задыхаясь, этот проклятый тяжелый плот, который, как живой, сопротивлялся им. И вдруг Дик ударил ногой дно. Он сильно толкнул плот вперед. Казик потерял равновесие, чуть не захлебнулся, потому что для него там еще было глубоко. Дик вытащил его из глубины, и они пошли к берегу за плывущим плотом. Они шли не спеша, лишь подталкивая его, когда он замедлял движение, и через несколько минут вынесли Марьяну на низкий пологий берег, под сень невысоких белесых сосен.
Под соснами пахло грибами, во мху бегали насекомые, шуршали кусты, принюхиваясь к пришельцам.
До конца пути оставалось совсем немного.
На обратном пути Павлышу пришлось отвечать на бесконечные вопросы Клавдии и Салли. Ни одной экспедиции не приходилось еще отыскивать погибший космический корабль. Причем корабль, исчезновение которого было у всех на памяти.
– Его не должно быть в этом секторе, – говорила Клавдия, словно Павлыш нарочно, чтобы ее позлить, привел сюда «Полюс».
– Если авария случилась во время прыжка, – возразил Павлыш, – они могли выйти и здесь.
– Да, но комиссия решила, что они так и не вышли.
– Ты уверен, что никто не выжил? – спросила Салли.
– Я ни в чем не уверен, – сказал Павлыш. – Но думаю, что некоторые умерли сразу.
– Если кто-нибудь и остался, они бы не выжили здесь и дня, – решила Клавдия.
– Когда это было? – спросила Салли.
– Я не нашел судового журнала. Но даже летом там мороз. Ночью опускается до сорока. В другие времена года хуже.
– Им некуда было идти, – произнесла Клавдия.
– Мы обследуем окружающие горы, – предложил Павлыш.
– Там было много людей, – припомнила Клавдия.
– И дети, – добавила Салли. – Экспедиция и колонисты.
Женщины разогрели ужин к прилету Павлыша, но есть ему не хотелось. Он сразу начал прокручивать пленки.
…Корабль в снежном цирке.
Он же– ближе, нависает блестящий бок. Крупный план – тусклая, исцарапанная ветрами и снегом поверхность борта. Коридор корабля. Яркий свет от шлемового фонаря Павлыша. Пульт управления, осколки приборов…Следы взрыва в двигательном отсеке… холодное запустение смерти.
