Кир Булычев - Последние драконы
Вдруг их остановил раздавшийся сзади крик Коры:
— Да стойте же! Вам не надо идти в архив.
— Что? — обернулся к ней Милодар. — Что еще?
— Подойдите сюда.
Милодар подчинился настойчивому звучанию голоса.
— Вы узнаете эту женщину? — спросила Кора.
— Оу! — произнес Милодар. — Это она.
Он попытался прочесть написанное под портретом имя средних лет женщины, в которой нетрудно угадать Дороти. Но имя было написано по-лигонски.
— Кто это? — спросил Милодар.
Молодой человек ответил:
— Это королева Лигона Ма Доро. Или, как она более известна, До Доро. Это великая женщина и наша героиня.
— Доро… Конечно же, Доро! — сказала Кора. — Как же я забыла, что здесь ее знают под этим именем.
Дороти почти не изменилась и в то же время изменилась сильно. Она была все так же хороша, и так же густы были ее волосы, схваченные серебряным обручем, но глаза смотрели холодно и скулы были туго обтянуты кожей. Это была несчастная и гордая женщина.
— Расскажите о ней! — взмолилась Кора. И она произнесла эту просьбу так искренне, что молодой человек многое ей простил.
— Это наша героиня, — сказал он. — Она родилась и воспитывалась в другой стране…
— В Англии, — вмешался Милодар.
— Допустим, в Англии, — скрепя сердце согласился Маун Нурия, — куда ее мать, королева Ма Ин, попала в молодости…
— Знаем, дальше! — торопил Милодар.
— В начале девятнадцатого века ее мать возвратилась сюда и после гибели на охоте ее брата короля Бо Нурия, великого Чакравартина, Завоевателя Вселенной, разгромившего бирманские армии и пошедшего походом на Сиам…
— Неудачным походом, конечно, — заметил Милодар.
— После его гибели, — молодой человек игнорировал нахального мужчину и обращался только к Коре, — она взяла бразды правления Лигоном и, пока не умерла от лихорадки, отражала набеги сиамцев и бирманцев. Но во время ее последней болезни бирманцы уже вторглись сюда, взяли Лиджи, и остатки лигонских отрядов под командованием старого генерала Бо Пиньязотты укрылись в горах. И вот тогда к нам приехала До Доро! Великая дочь лигонского народа… — Молодой человек смахнул набежавшую слезу. — Она собрала лигонцев и племена, она напала на бирманский лагерь, и бирманцы бежали от нее… За десять лет она сделала так много… Так вы лучше прочитайте о ней в книге «Королева Доро — гордая дочь гордого народа», классическом труде о королеве…
— Обязательно прочтем, — согласилась Кора. — А что случилось потом?
— Потом в наши горы пришли англичане. Но они боялись нашу королеву. Они пригласили ее к себе на переговоры и там отравили.
— Неужели?
Молодой человек пожал плечами.
— Это версия неофициальная. Официально считается, что на обратном пути королева попала в засаду, устроенную бирманцами, и была убита. Но вы ведь знаете, что королева обладала тайнами волшебства. Ни один враг не мог к ней приблизиться незамеченным.
— У нее было Зеркало? — воскликнул Милодар.
— Я не знаю о зеркале, — ответил экскурсовод, — но у нее был перстень, который предупреждал об опасности, и у нее был Венец Власти… Когда королева надевала его, ни один враг не мог приблизиться к ней ближе, чем на два шага. Но в ту поездку она его с собой не взяла… Вы, конечно, мне не верите, мне никто из иностранцев не верит, но лигонцы верят в это. Ведь не зря художник нарисовал королеву в венце… Этот венец она принесла из леса, говорят, она знала там место, где боролись гиганты. Вы не верите?
— Верим, верим! — завопил комиссар. — Где этот венец? Что вы с ним сделали, куда вы его выкинули? Как вы его погубили?
— Зачем так говорить? Это сокровище нашего народа. Вон тот венец. Вон он лежит, под бронированным стеклом.
Милодар кинулся к витрине.
Венец Власти, сокровище империи Эпидавр, мирно покоился в витрине.
А Кора, глядя на него, вдруг вспомнила увиденную глазами Дороти сцену в горном лесу — блеск странного металлического кольца на стволе бамбука… «Как же Дороти потом догадалась, что этот обруч обладает особенными свойствами? Наверное, первым о том узнал Бо Пиньязотта. Впрочем, Дороти была не глупее меня, и если у нее уже было зеркало, обладавшее особыми свойствами, почему бы ей не искать необычные качества и в других реликвиях битвы звездных людей?»
— Мне нужен этот предмет! — заявил Милодар. — Немедленно вызовите директора музея!
— Если вы намереваетесь отобрать у лигонского народа его святыню, то берегитесь, — заявил Маун Нурия, который отлично помнил, что он принадлежит к королевскому роду своей страны. — И сначала вам придется перешагнуть через мой труп.
— Это пустяки, — сказал Милодар, окинув взглядом будущий труп.
— Затем вам, комиссар, — сказала Кора, — придется перешагнуть и через мой труп. Не забудьте, что я тоже наследница трона Лигона.
— Вот именно! — сразу согласился молодой человек. — В вас есть что-то благородное.
— Еще этого не хватало. — Милодар схватился за голову. И он понял, что ко всем прочим осложнениям добавились осложнения историко-патриотические.
* * *Первое слушание дела «Империя Эпидавр против Краеведческого музея королевства Лигона» началось на следующий же день, потому что Лицо Империи, узнав о находке в музее от Милодара, тут же разорвало дипломатические отношения с Землей, пригрозило войной на истребление и обещало взорвать, к чертовой бабушке, все Лигонское королевство.
Лигонские власти в ответ сообщили, что готовы начать мобилизацию ополчения и не боятся происков империи Эпидавр. Так что судебные действия начались мгновенно, пока еще молчали пушки. А Кора, проснувшись пораньше, полетела в Россию, на Вологодчину, в деревню Пьяный Бор, к бабушке Насте, хранительнице преданий и легенд рода Орватов и породненных семейств.
Милодар сказал, что присоединится к Коре попозже, завершив дела в суде, так как на него теперь выпало и предотвращение галактической войны.
Так что Кора после долгого перерыва попала в родную бабушкину деревню совершенно одна и была тому рада.
Причудливо извивалась речка, расходясь прудом у запруды, некогда там стояла мельница. Дома единственной улицы были обращены к речке огородами, у некоторых возле реки стояли баньки. Кора посадила флаер между сливами, куры разбежались в стороны, гусь Мартин пошел в атаку, вытянув вперед длинную шею и шипя, как небольшой дракон. Бабушка Настя развешивала белье, она помахала внучке свободной рукой, не прерывая своего занятия, а потом сказала:
