Генри Балмер - Ключ к Айруниуму
Теперь Престин и Далрей стояли на арене одни. Большие пластиковые экраны поднялись из щелей перед первым рядом сидений, образуя круглый барьер.
Цветочный горшок стоял точно в центре арены.
— Назад, — глухо произнес Далрей. Затем он расправил плечи. — Нет. — Он положил левую руку на правое запястье и держал его, сглаживая дрожь. — Нет, друг Боб. Я буду атаковать в самый первый момент. Есть шанс. Я немедленно начну действовать. Ты должен делать то, что можешь.
— Хорошо. — Престин не понимал, но все же соглашался, чувствуя, что Далрей не хотел объяснять то, что должно было произойти — не хотел думать об этом.
Мелноун, грубо хохоча и лаская свою женщину, громко крикнул:
— Поднимай крышку, Тони! — его усмешка была похожа на звук раздавленного перезрелого персика. — Смотрите вниз! Начинается веселье!
Все вокруг арены дрожало от возбуждения. Престин слышал, как делались ставки на время, которое продержится охотник и тот, другой — его к этому времени приучили в жизни быть другим. Он почувствовал головокружение и потряс головой. Крюк рванулся вверх и поднял раскачивающуюся банку-колокол в воздух. Мужчины и женщины закричали. Далрей прыгнул вперед, высоко держа меч.
И растение зашевелилось.
Оно извивалось по кругу, как щупальце. Оно отошло назад и уклонилось от сильнейшего удара Далрея. Охотник вздохнул, и это был вздох усилий и страха. Растение хлестнуло обратно и обвило тело Далрея, как кошка-девятихвостка — за этот короткий промежуток его конец вырос и разветвился. Престин, шокированный, наблюдал, как он рос и рос все дальше, ветвился и разветвлялся. Лоза опять хлестнула Далрея. Он поднял меч и перерубил стебли, но они успели его повалить. Всхлипнув от усилия, он поднялся на одно колено, когда лоза поймала его в петлю. Престин, дрожа от отвращения, заставил себя прыгнуть вперед. Он рубанул, словно у него был топор. Он хлестнул по трем сжимающимся петлям, державшим Далрея, и резко дернул его за руку. Далрей взмахнул мечом рядом с головой Престина и прорубился через лозу, обвившуюся вокруг его шеи; его меч прошел менее чем в дюйме от уха Престина.
— Спасибо, Боб, — выдохнул Далрей. — Теперь назад.
Вместе оба мужчины отползли в сторону, половину пути преодолев на четвереньках и половину, поскальзываясь на бетоне; они продолжали отбиваться паническими ударами, усеивая пол корчащимися зелеными усиками.
— Чертов двигатель этой твари! — сказал тяжело дышащий Престин, подставляя себя под сквозняк; пот лил с него градом.
— Нет, Боб. Не двигатель. Просто быстрый и огромный рост. Это маленькая Ломбокская Лиана, младший брат некоторых из них в Большой Зелени. — Оба мужчины отошли на противоположный край арены, наблюдая оттуда, как лоза извивалась из своего горшка, волнами набегая на бетон и разыскивая их вслепую.
— Маленькая! Но посмотри, как она растет! С такими темпами она заполнит всю арену. — Престин тяжело дышал. — Но как она может — в горке не может быть достаточно материала для строительства клеток, даже если там одна пища…
— Валчини знают все о Капустном Листе, Боб. Если появляется хотя бы малейший признак ослабления из-за недостатка материалов, они просто добавляют ее. Они не так глупы, как она.
— Но что мы можем сделать?
— Я испортил наш лучший шанс. Когда Лиана еще молода, ты можешь иногда срубить ее под корень, но она просто начинает расти опять. Я хотел извлечь ее из горшка…
— Можем ли мы попробовать это? — Престин наблюдал за длинным усом, ползшим по бетону, отыскивая их, и метавшимся по кругу, как сверскоростной вьюнок. — Мы не можем просто стоять здесь и позволить ей задушить нас!
— Ты чувствовал силу ее стеблей — эти мечи могут перерубить маленькие стебли, но большие… — Далрей покачал головой.
— Затем он медленно сказал:
— Я знаю историю о короле Клинтоне, о том, как он убил Лиану-Нарвал — она в пять раз громаднее и мощнее Ломбока. Мы учили эту историю во время уроков английского; она всегда была самой любимой, и дети дрались за то, чтобы почитать ее и блеснуть своим английским, — но… но — мы не король Клинтон, — подавленно закончил он.
Теперь цветочный горшок был полностью скрыт извивающимися лозами, которые делились и распространялись, стелясь, чтобы подавить рост своих листьев. Лиана была убийцей, Престин знал это, так как он ясно видел недоразвившийся рот, расположенный на уровне земли в горшке. Если этот рот рос с такой же дикой плодовитостью, что и все растение, оно сможет усвоить человека целиком.
— Король Клинтон объяснял о паразитирующих и вьющихся организмах вашей Земли, — сказал Далрей, говоря чуть торопливо, но говоря, понял Престин, чтобы держать занятым свой мозг и удержаться от крика. — Она не то же самое, что и Раффлезия, которая, к счастью, редкость по всем подсчетам. Она больше похожа на обычный Непентес, который приспособлен для плодородной почвы. Но шипы во рту и явная мускульная сила крышки действительно пугают в Ломбоке…
— Если мы подойдем слишком близко, и этот рот закроется…
— Совершенно верно.
Престин приподнял меч, взвешивая его. Ближайший ус полз по бетону в трех футах от них. Продолжительные крики с мест во время их короткой стычки с лозой ослабли до редких криков, пронзительных насмешек, свиста и воодушевляющих выкриков типа: «Идите к ней со своими мечами, трусы.» и в этом духе.
— Я понял, как мы можем устроить все другим путем. — Престин медленно двинулся вокруг арены. — Готов ли ты пойти на любой риск, Далрей? — он засмеялся. — У нас, правда, нет выбора.
— Я готов пойти на что угодно.
— Мы захватим эту толстую жабу, этого Мелноуна. Если они захотят, чтобы он остался жив, они пойдут на переговоры.
— Но барьер, Боб!
— Ты подсадишь меня на спине. Я смогу подтянуть тебя на своем ремне, и вместе мы будем держать этого толстого слизня на кончике меча. Они могут не любить его, но если он босс…
— Я полезу наверх, Боб. Я охотник.
Престин благоразумно не ответил. Они сделали круг, перерубая лозу, если она подбиралась слишком близко, и с подергиваньем в нервах и страхом наблюдая, как она растет, подобно джину, из своего горшка.
Оказавшись напротив Мелноуна, они услышали его хриплый смех и презрительные, насмешливые советы.
— Бесполезно убегать, мои забавные друзья! — его итальянский был столь же плох или даже хуже, чем Далрея; он не был итальянцем по рождению.
— Почему бы вам не остановиться и не сразиться, как мужчинам? — он хрипло прочистил горло, наслаждаясь шуткой.
Престин нагнулся. Далрей зажал свой меч между белыми зубами и поднялся по спине Престина на верх пластикового противолозового экрана, как олимпийский участник барьерного бега. Когда Престин поймал свисавший пояс и начал карабкаться наверх, он услышал, как арена изверглась бедламом криков и воплей. Далрей спрыгнул на сидения, прорубился между двумя съежившимися от страха Валчини, прогнал женщин с дороги и обвил свою левую руку вокруг толстой шеи Мелноуна — все одним плавным движением. Он драматически поднял меч к уху Мелноуна.
