Анатолий Днепров - Мир, в котором я исчез (Сборник)
— А почему ты говоришь, что машина не захотела тебе сообщить об этом? — спросил Роба лысый пьяница, который, слушая удивительный рассказ, совершенно протрезвел. — Может быть, она просто испортилась…
— Конечно, черт бы ее побрал, не захотела. Она нарочно дала мне совет сжечь деньги, чтобы я ее не продал. Только она не учла моего темперамента: о нем ни в одной газете не было написано.
— Странно, — заметил интеллигент во фраке. — Получается, ей не хотелось с вами расставаться? Вы за ней так ухаживали.
— В том-то и дело. Она ко мне очень привыкла. Последнее время, когда мне особенно везло, я за ней ухаживал, как за невестой. Я покрыл ее шелковым покрывалом. Каждый день вытирал с нее пыль. Я даже купил несколько пальм и расставил их вокруг «ЭС, модель N1». Вместо трех газет она у меня читала все десять. И вот результат. Когда согласно политической и экономической ситуации я должен был ее продать и купить новую, усовершенствованную машину «ЭС, модель N2», эта гадина из-за своего бездушного эгоизма меня обманула.
— Вот вам и век, в котором мы живем, — глубокомысленно произнес парень в синей блузе. — Даже электронным машинам верить нельзя… Глубоко вздыхая, все стали расходиться. Последним ушел Роб Дай.
ИГРА
Это была, как сказал профессор Зарубин, «математическая игра чистейшей воды».
Участвовать в ней предложили желающим делегатам Всесоюзного съезда молодых математиков, и, к всеобщему удивлению, желающими оказались все тысяча четыреста человек. Игра происходила на большой арене стадиона имени Ленина.
— Учтите, игра будет продолжаться часа три-четыре. Так что наберитесь терпения. Если кто не выдержит — все пропало! — предупреждал Иван Клочко, молодой украинский логист. Ему Зарубин поручил вести всю организационную работу, которая выглядела очень странно.
— Запомните номер вашей команды. Вам присваивается номер 10. Каждого участника вы сами занумеруйте порядковыми числами в двоичной системе, 1-й, 10-й, 11-й и т. д. — говорил Иван главе представителей от Российской Федерации.
Так он подходил ко всем делегациям, сообщая им условный индекс и разъясняя порядок нумерации участников.
На «организацию игры» ушла вся суббота, и сбор был назначен на 9 утра в воскресенье. Мне кажется, что ни один человек, который принял участие в этом удивительном мероприятии, не забудет eго до конца жизни…
Ровно в 9 утра все мы собрались на стадионе. Там уже находились профессор Зарубин, его ассистент Семен Данилович Рябов и Ваня Клочко.
Зеленое поле стадиона было расчленено оранжевыми лентами на квадраты и прямоугольники. В каждой фигуре стояла небольшая деревянная тумбочка, на голубой поверхности которой мелом был написан номер. Все мы уселись на траву, ожидая, что будет дальше.
Профессор Зарубин куда-то исчез, и вскоре мы услышали его голос, раздававшийся по радио по всему стадиону:
— Группа участников с индексом 1011, займите прямоугольное поле в восточном конце стадиона. Расположитесь шеренгами и в затылок друг другу, на расстоянии вытянутой руки, в порядке возрастания порядкового номера. Семь человек в шеренге, глубина строя — шесть человек.
— Группа с индексом 111, займите поле у южных трибун. Также располагайтесь в затылок друг другу, на расстоянии вытянутой руки, в порядке возрастания номеров. Группа с индексом…
В течение пятнадцати минут Зарубин подробно инструктировал все группы участников, кому, где и как расположиться. Как только профессор называл индекс группы, молодежь вскакивала и стайкой бежала на указанный участок стадиона.
— А сидеть можно!? — крикнул кто-то.
Через несколько секунд веселый голос Зарубина сообщил:
— Можно! Главное, строго соблюдайте тот порядок, который я вам указал.
Я принадлежу к так называемой специальной команде. Мне и моим товарищам предстояло расположиться между отдельными полями и, как объяснил Клочко, «быть связными между командами».
Когда построение было закончено и стадион принял вид, как будто полторы тысячи юношей и девушек собрались для выполнения коллективных гимнастических упражнений, снова послышался голос профессора Зарубина:
— Теперь слушайте правила игры.
— Начиная с северной трибуны, вернее с товарища Сагирова, будут передаваться числа в двоичной системе исчисления. Например, «один-ноль-ноль-один. Товарищ Сагиров сообщит эту цифру соседу справа, если она начинается с цифры «один», и соседу слева, если она начинается с цифры «ноль».
Если в числе будут последовательно две единицы или два ноля, то он должен сообщить это число соседу, сидящему за его спиной в следующей шеренге. Каждый, получив от своего соседа числовое сообщение, должен прибавить к нему свой порядковый номер и в зависимости от результата сообщить его соседу. Кроме того, если группа имеет индекс…
И так далее.
Правила игры были повторены три раза, и когда на вопрос: «Понятно?» весь стадион хором ответил: «Понятно!», Зарубин сказал:
— Тогда начнем.
Стоя между группами «110» и «1001», я видел, что ассистент Зарубина, Семен Данилович, что-то говорил делегации Грузинской ССР. Наверное, для них была необходима еще какая-то особая инструкция.
Игра началась ровно в десять утра.
Я видел, как, начиная с северной трибуны, головы участников начали поворачиваться то направо, то налево и это движение распространялось все дальше и дальше, пока, наконец, не охватило почти весь стадион.
Эти странные движения расползались по большой площади, как волны, перебегая от одного человека к другому, от одной группы участников к другой. Сложными зигзагами сигнал медленно приближался ко мне, и, наконец, мой сосед справа, внимательно выслушав то, что ему сказали сзади, достал лист бумаги и, быстро вычислив что-то, тронул меня за плечо:
один-один-один-ноль-один-ноль.
По инструкции я должен был отбросить все цифры, кроме первых четырех, и передать их в следующую группу.
— Один-один-один-ноль, — сообщил я девушке впереди себя.
Не прошло и минуты, как ко мне прибыло еще одно двоичное число и я снова передал его вперед.
Движения среди игроков становились все более и более оживленными. Примерно через час после начала все поле начало непрерывно колыхаться, воздух наполнился однообразными, но разноголосыми выкриками: «один-один… ноль-ноль… ноль-один…» А числа все бежали и бежали вдоль шеренг и колон игроков… Теперь они уже наступали из разных концов, и совершенно были потеряны начало и конец этой странной игры, в которой никто ничего не понимал, ожидая парадоксального окончания, обещанного профессором Зарубиным.
