Ненси Кресс - Свет чужого солнца
- Скажи, - спросила она, - разве у вас на занятиях не говорили о веществе и силе, о том, из чего, как утверждают геды, сделана Кома?
- Они говорили об этом. - Он все еще хмурился.
- Повтори, что они сказали.
- Зачем?
- Прошу тебя. Пожалуйста.
- Какую-то чепуху. Меня интересует только оружие - это действительно важно.
- Ну, пожалуйста, расскажи.
- Нет.
- Прошу тебя.
Келовар поднялся и короткими сердитыми рывками стал натягивать штаны и рубашку. Одевшись, он направился к двери. Слегка наклонив голову, Эйрис неподвижно стояла на коленях среди ярких подушек. Она догадалась, что он просто не понял объяснений и теперь не мог их воспроизвести.
Взявшись за дверную ручку, Келовар обернулся.
- Эйрис...
Она подняла глаза. Он стоял так же, как в первую ночь, когда пришел к ней в комнату: руки безвольно опущены, беззащитное лицо выражало покорность и желание.
- Эйрис... Я не хочу уходить.
Она ничего не ответила.
- Я хочу остаться здесь, с тобой. Если, конечно, ты позволишь. - Его голос звучал так нежно и умоляюще, что у нее вдруг сжалось сердце. Она чувствовала какую-то фальшь, и все же ее друг был искренен. Смутившись, она ничего не ответила. Келовар принял ее молчание за согласие и нажал на оранжевый круг. В наступившей темноте она почувствовала, как его руки обвили ее, он зарылся лицом в тяжелые пряди ее волос.
- Ты позволишь мне остаться, солнышко?
- Да, - равнодушно проговорила Эйрис. Он быстро стянул с нее тунику и потянулся к поясу. От него пахло проточной водой и баней. В темноте отчетливо слышалось дыхание: его - тяжелое и учащенное - и ее - спокойное, не затронутое страстью.
Оранжевый свет от горящего круга на стене не позволял разглядеть детали. Келовар теснее прижался к подруге, а она смотрела на невидимый во мраке потолок, сделанный из крохотных частиц, удерживаемых силой, которая подчинялась гедам и лежала в основе целого мира.
В доме, отведенном для сестер-легионеров, лежала Джехан. Ее рука покоилась на груди другой сестры, Талот. Оранжевый круг на стене в комнате Талот давал достаточно света, чтобы Джехан могла различить ее выступающие груди, резкие очертания которых смягчались упавшими на них длинными рыжими локонами. Поигрывая одной прядью, Джехан поднесла ее ко рту и начала рассеянно теребить губами.
- Когда тебе в караул, Талот?
- Во вторую смену. А тебе?
- В третью. Нам надо поспать. С тобой было хорошо, Талот.
- С тобой тоже. Зачем ты жуешь мои волосы?
Улыбнувшись, Джехан лениво потянулась. По телу разливались теплота и истома. С Талот действительно было хорошо.
- Не знаю, дурная привычка.
- Ты всегда жуешь волосы своих возлюбленных?
- Обычно свои собственные, но твои просто прекрасны, Талот. Необыкновенные.
- Ты имеешь в виду цвет? - настороженно уточнила Талот, и Джехан опять вспомнила о том, что рыжими чаще всего бывают делизийки. У джелиек волосы черные. На этом сходство Талот с делизийками кончалось. Она превосходила Джехан на тренировках, которые уже начала проводить командующая. На занятиях с гедом быстро соображала, какие из новых сведений действительно интересны, а какие не стоят внимания, в постели оказалась лучшей любовницей из всех, с кем раньше спала Джехан, хотя она не спешила ей в этом признаться. В общем, Талот - лучшее, что Джехан нашла в Эр-Фроу, сестра-легионер до мозга костей, и ничего не изменилось бы, окажись она даже зеленоволосой.
- Мне нравится этот цвет, - отозвалась Джехан. - Очень нравится. Она крепче обняла Талот, но, к ее удивлению, скованность и настороженность подруги только усилились.
- Ты мне нравишься, - прошептала Джехан, но Талот ничего не ответила. - Скажи, у тебя есть возлюбленная?
- Нет! - в шепоте подруги прозвучало смятение.
Джехан нахмурилась. Но она никогда не останавливалась на полпути.
- Мне хотелось бы делить с тобой комнату, чтобы ты могла открывать замок на моей двери. Будем вместе проводить время, свободное от караула.
Талот отодвинулась, и рука Джехан соскользнула с ее груди. Рыжеволосая девушка лежала, упорно рассматривая потолок. В тусклом оранжевом свете Джехан едва различала нежную линию ее щеки.
- Если не хочешь, так и скажи, - ровным голосом проговорила Джехан.
- Я хочу. Ты мне нравишься больше, чем любая из сестер-легионеров, с которыми я бывала прежде.
- Тогда какого черта...
- Но сначала я хочу тебе кое в чем признаться.
Талот замолчала. Джехан ждала, изумление постепенно уступало место злости. Какого дьявола...
Талот перекатилась на живот подальше от Джехан. Мучительно подбирая слова, она заговорила:
- Я хочу рассказать тебе кое-что, и тогда тебе, может быть, захочется выбрать другую сестру, чтобы... чтобы разделить с ней комнату. Но после того, как ты все узнаешь, прошу тебя помалкивать, хотя бы из воинской солидарности. Согласна?
- Согласна, - буркнуло Джехан.
- Я... я не целомудренна, Джехан. Я делила ложе с мужчиной. Это произошло еще до того, как меня взяли в легион, тогда мною занимались только наставники, но все же... я согрешила.
- И ты пошла на это, зная о своем будущем сестры-легионера?
- Да. - После секундного молчания Талот раздраженно добавила: - Но ребенка-то не было.
- Но мог быть! - воскликнула Джехан с отвращением. - И ты никогда не смогла бы стать сестрой-легионером. Тебе пришлось бы стать матерью-легионером, у которой даже нет боевого опыта, - бездельницей! Как ты могла настолько забыть о дисциплине?
Талот долго не отвечала и снова заговорила, уже без раздражения:
- Я знаю, что я совершила, и не хочу оправдываться. Я предпочла мужчину своей воинской чести. Ты хочешь уйти из моей комнаты?
Джехан села, сцепив руки на коленях. Новость потрясла ее, она старалась не глядеть на Талот. С какой безответственной легкостью она забыла о клинке чести! Теперь эта женщина достойна только презрения. У нее был выбор: либо остаться целомудренной сестрой-легионером, либо стать матерью-легионером, которая предпочитает детей сражениям. Но, как правило, матерями-легионерами становились только старухи, те, которым было уже за тридцать, потому что их реакции замедлялись и естественно, что они выбирали детей. Возможно, это лучшее, что они могли сделать. Но Талот была молода! Своим поступком она продемонстрировала отсутствие дисциплины, глупость, мягкотелость... Она заслуживает презрения. И все же Талот нравилась Джехан. Почему? Джехан не могла разобраться в своих чувствах. Она испытывала замешательство, а замешательство всегда вызывало в ней гнев.
- Твоя наставница знала об этом?
- Я призналась ей. Позже.
- По крайней мере хоть в этом ты была честна.
- Да.
