Виталий Забирко - Галактический хищник
- Вы позволите? - спросил я, указывая на скульптуру.
Мальконенн натянуто кивнул.
Аккуратно отстегнув гравитационные защелки, я снял колпак. Тысячелетия изрядно потрудились над песчаниковым бюстом. Напрочь исчезла некогда покрывавшая его краска, и лицо египетской царицы испещрили мелкие оспины эрозии. Песчаник весьма недолговечный материал, и просто удивительно, что бюст сохранился до нашего времени, не рассыпавшись в прах. Медленно вращая мраморную подставку, я оглядел скульптуру. В XX-XXI веках ее пропитали скрепляющим составом, и это замедлило эрозию, однако со временем стало приводить к необратимым структурным изменениям - кое-где крупинки песчаника потемнели и будто спеклись, тускло поблескивая бугристой поверхностью. Не знали реставраторы того времени других способов предотвращения эрозии, кроме химических, и теперь вялотекущая сухофазная реакция между рыхлым песчаником и связующей пропиткой грозила через несколько веков превратить скульптуру в монолитное кремниевое изваяние.
Натянув на руки стерильные перчатки, я взял бюст и снял со штыря на подставке. При этом никакого благоговейного трепета перед тенью минувших веков не ощутил. Будь на месте древней скульптуры мумифицированный экземпляр редкого вида экзо-парусника, руки у меня непременно бы дрожали. А так... На вкус и цвет товарищей нет - и это напрямую относится к шедеврам.
Я мельком глянул на Мальконенна. Он тоже не испытывал возвышенных эмоций к скульптуре - насупленно глядел на песчаниковое изваяние, будто завидуя, что слава экспоната под номером тридцать два из коллекции деда выше его личного реноме. Бельмом в глазу являлся для него бюст Нэфр'диэт. Пожалуй, прохладное отношение к раритетам было у нас общим - но, в отличие от крелофониста, я не завидовал, а рассматривал скульптуру с чисто утилитарных рационалистических позиций. Как инструмент, с помощью которого собирался заработать деньги для экспедиции на Сивиллу.
Перевернув бюст, я внимательно осмотрел его основание. Все в точности совпадало с каталожными данными. В основании скульптуры был просверлен узкий конус пятисантиметровой глубины - когда-то, посаженная на деревянный колышек, она именно так крепилась к постаменту, и нашедшие бюст археологи не стали отходить от канона, заказав вместо утерянной подставки новую, со штырем. Но меня это никак не устраивало.
- Смотрите, - показал я углубление Мальконенну, - идеальное место для контрабанды яиц занзуры. Бюст Нэфр'диэт пойдет спецгрузом и под охраной, и ни один таможенник Раймонды не сможет прикоснуться к нему.
Все-таки Мальконенн основательно загрузился пантакатином, потому что до него не сразу дошел смысл моих слов. С минуту он сидел, тупо уставившись на скульптуру, и, похоже, никак не мог отрешиться от своей антипатии к раритету. И только затем, когда суть идеи наконец-то прорвалась в его сознание, он расцвел.
- Понял! - чересчур эмоционально воскликнул он. - Понял! Гениально!!!
Меня покоробило. Возможно, в среде непризнанных гениев так и принято выражать свои чувства, но я к чрезмерным эмоциям отношусь скептически. От них за три версты разит фальшью дешевых водевилей.
И здесь Мальконенн меня "срезал". Недооценил я его интеллект. Свою роль он сыграл на высшем уровне. Артист.
- Не хватает только самого малого - яиц занзуры, чтобы туда спрятать, - с едким сарказмом заметил он. От восторженности на его лице не осталось и следа. Ошибся я, подозревая, что его сознание заторможено галлюциногеном. Передо мной сидел умный человек, с трезвыми мыслями и холодным рассудком. И было непонятно, кто с кем ведет игру.
- Каким образом ты их собираешься раздобыть? - спросил он.
- А вот это уже мое дело. Вы платите за товар, а какими методами я его буду добывать, вас не касается. К тому же, если я вдруг попадусь на контрабанде, вам лучше не знать подробностей. Так сказать, во избежание...
Мальконенн немного подумал, недовольно двигая желваками на скулах и не сводя с меня пристального взгляда. Я хладнокровно выдержал этот взгляд.
- Разумно, - вынужден был согласиться крелофонист. - Что еще от меня требуется?
- Испортить эту скульптуру. - Мстя за его сарказм, я не стал вдаваться в объяснения.
Брови Мальконенна недоуменно взлетели, мгновение он не мог вымолвить ни слова, затем откинулся на спинку кресла и расхохотался.
- Послушайте, Бугой, в своем ли вы уме?
Я ухмыльнулся. До положительного результата переговоров было еще далеко, но по крайней мере своей фразой я заставил его перейти на "вы".
- В своем. Для того чтобы в скульптуре мог поместиться контейнер с двумя яйцами занзуры недельной кладки, необходимо увеличить углубление до семи сантиметров и расширить на два миллиметра, придав вместо конусной формы цилиндрическую.
На этот раз Мальконенн задумался надолго. То ли жаль было уродовать бюст, то ли из-за своего метафорического воображения не мог представить, какое отверстие должно в конце концов получиться.
- Вибрация при сверлении не разрушит скульптуру?
- Межмолекулярный бур не дает вибрации. Сделает нужную выемку, будто ложкой в сбитых сливках. Полная гарантия от трещин, сколов, осыпания.
- Это-то ладно... - раздумчиво протянул Мальконенн. - Но возникает другой вопрос. Верю, что ни один таможенник не сможет притронуться к бюсту. Но я также не сомневаюсь, что на таможне его обязательно просветят. Как по-вашему, при этом никто не заметит внутри бюста яйца занзуры?
Оказывается, не я один умел пользоваться искусством замаскированной иронии. Вопрос Мальконенн задал без тени улыбки, серьезно, однако в его глазах плескалась еле уловимая доля наигранной наивности. Ассоциативно на ум из далекого детства выплыл эпизод из сказки Милна, когда плюшевый мишка вздумал полакомиться медом в дупле с дикими пчелами и решил, притворившись тучкой, подняться на дерево с помощью воздушного шарика. "Как по-твоему, Винни, - наивно спросил Пятачок, - а пчелы не заметят под шариком тебя?"
- Не заметят, - досадливо поморщился я. Абсолютно ни к месту пришлось это воспоминание.
- Почему? - усилил интонацию Мальконенн, и в его голосе прорезались нотки сарказма. - У раймондцев глаза устроены по-другому?
- Потому, - в тон крелофонисту отрезал я. Сам иногда прикидывался наивным простаком, однако не терпел, когда кто-либо пытался применить этот прием в разговоре со мной. - Предлагая вам испортить скульптуру, я имел в виду вовсе не расширение полости внутри ее.
Мальконенн выпрямился в кресле.
- Что же вы имели в виду? - спросил он, помрачнев. Не так уж и равнодушен оказался Мальконенн к бюсту египетской царицы, хотя скорее всего его волновал только один вопрос: насколько мои манипуляции могут снизить стоимость раритета.
