Джон Варли - Титан (другой перевод)
Видно было сразу во все стороны, и Сирокко заметила, что они уже успели немного отплыть от края обрыва.
— Интересно, — полюбопытствовала Сирокко, — если это не Свистолетов желудок, то что же это такое?
Кельвин смутился.
— А я и не говорил, что это не желудок. Мы как раз на пище и стоим.
Габи взвыла и рванулась было туда, откуда пришла, но Сирокко успела удержать ее за руку. Потом она опять взглянула на Кельвина.
— Ну да, — продолжил тот. — Свистолет может переваривать только с помощью этих зверьков. Он ест их, так сказать, конечный продукт. А для нас его пищеварительные соки не вреднее слабого чая.
— Слышишь, Габи? — прошептала Сирокко в самое ухо подруге. — Все будет хорошо. Не бойся, девочка, не бойся.
— С-слышу. Не сердись. Но мне все равно страшно.
— Знаю. Давай-ка, соберись с духом и выгляни. Это тебя отвлечет. — Вместе они подтащились к прозрачной стенке желудка. Это было вроде ходьбы по батуту. Весь полет Габи провела, прижавшись к стенке лицом и ладонями, жалобно всхлипывая и неподвижно таращась в никуда. Сирокко оставила ее там и вернулась к Кельвину.
— Ты бы с ней поаккуратнее, — тихо сказала она. — То время во тьме особенно сильно на нее подействовало. — Тут она с прищуром на него взглянула. — Впрочем, я почти ничего не знаю про тебя.
— Со мной все в порядке, — отозвался Кельвин. — Я просто не желаю говорить о своей жизни до перерождения. Вот и все.
— Забавно. Габи сказала почти то же самое. А у меня все по-другому.
Кельвин пожал плечами, ясно давая понять, что ни мнение Габи, ни мнение Сирокко его не интересуют.
— Ладно. Черт с тобой. Буду благодарна, если просто расскажешь, что тебе известно. А если не хочешь говорить, как ты это узнал, то и не надо.
Кельвин подумал и кивнул.
— Быстро обучить тебя их языку не получится. Там все строится на тоне и длительности. Да и мне самому доступна лишь сокращенная версия, основанная на воспринимаемых человеческим ухом нижних тонах.
Пузыри бывают самые разные — от десятиметровых до таких, что еще крупнее Свистолета. Нередко они путешествуют косяками; кстати, и у Свистолета есть спутники, которых ты пока что не видела, потому что они оставались по другую сторону. Вот некоторые из них.
Он ткнул пальцем в сторону ловко маневрирующей стайки из шести двадцатиметровых пузырей. Напоминали они гигантских рыбин. Сирокко слышала пронзительные свистки.
— Пузыри дружелюбны и весьма разумны. Естественных врагов у них нет. Из пищи они получают водород и держат его под небольшим давлением. В качестве балласта они могут брать воду. Когда нужно подняться, сливают ее, а когда нужно спуститься, выпускают из клапана водород. Шкура у них крепкая, но если она рвется, пузырь, как правило, погибает.
Пузыри не очень маневренны. С трудом управляют плавниками и очень долго стартуют. Иногда нарываются на огонь. Если не удается увернуться, взрываются как бомбы.
— А что здесь делает столько животных? — спросила Сирокко. — Неужели все они нужны для переваривания пищи?
— Нет. Только те маленькие, желтенькие. Они могут есть только то, что для них приготовит пузырь. Нигде, кроме как в его желудке, ты их не увидишь. А все остальные — вроде нас. Пассажиры-попутчики.
— Не понимаю. Пузырю-то это зачем?
— Здесь не просто симбиоз, а симбиоз в сочетании с разумным выбором и желанием сделать приятное. Раса Свистолета сотрудничает с другими расами — с титанидами, в частности. Он оказывает услуги, и ему в ответ…
— С титанидами?
Кельвин неуверенно улыбнулся и развел руками.
— Этим словом я заменяю тот свист, который использует Свистолет. Я плохо справляюсь со сложными описаниями и потому лишь туманно представляю себе титанид. Уловил я только, что они шестиногие и все поголовно женского пола. Поэтому я их титанидами и назвал. В греческой мифологии так именовались титаны-женщины. Я тут и еще кое-чему названия дал.
— Например?
— Областям, рекам и горным хребтам. Географические районы я назвал в честь титанов.
— Как? Ах да, теперь припоминаю. — Конечно же, у Кельвина бзик на мифологии. — Так кто там были эти титаны?"
— Сыновья и дочери Урана и Геи. Гея возникла из Хаоса. Она дала жизнь Урану, сделала его равным себе, и они вместе произвели на свет титанов — шесть мужчин и шесть женщин. Местные дни и ночи я назвал в их честь, раз уж тут шесть дней и шесть ночей.
— Если ты всем ночам дал имена женщин, то я уж как-нибудь постараюсь придумать свои названия.
Кельвин улыбнулся.
— Нет-нет. Ничего подобного. Все достаточно произвольно. Вон там, позади, замерзший океан. Ему явно подобает быть Океаном. Так я его и назвал. Страна, над который мы сейчас летим, — это Гиперион, а та, что впереди, где горы и неправильной формы море, — это Рея. Если стоять в Гиперионе лицом к Рее, то север от тебя по левую руку, а юг — по правую. Дальше просто идешь по кругу. Большинство этих районов я, как ты понимаешь, не видел, но знаю, что они там есть. Итак, по очереди: Крий, который ты как раз можешь видеть, дальше Феба, Тефида, Тейя, Метида, Дионис, Япет, Кронос и Мнемосина. Мнемосина видна тебе по ту сторону Океана. Вон там, сзади. Она сильно смахивает на пустыню.
Сирокко мучительно пыталась уложить новые названия в голове.
— Всего мне никогда не запомнить.
— Всего и не надо. Пока что важны только Океан, Гиперион и Рея. Вообще-то здесь на самом деле не все имена титанов. Один из титанов — Фемида, и я решил, что это запутало бы дело. Ну и еще… — Застенчиво улыбаясь, он отвернулся. — Еще одного титана я просто не смог вспомнить. Тогда я взял Метиду, богиню мудрости, и Диониса.
Сирокко такие подробности мало волновали. Названия были удобны и, в своем роде, систематичны.
— Догадываюсь насчет рек. Тоже мифология?
— Ага. Я выбрал девять самых крупных рек в Гиперионе — где их, как ты сама видишь, навалом — и назвал их именами девяти муз. Вон там, на юге, соответственно, Урания, Каллиопа, Терпсихора и Эвтерпа. Полигимния течет в сумеречной зоне и впадает в Рею. А вон та на северном склоне, текущая с востока, — Мельпомена. Ближе к нам лежат Талия и Эрато, которые, похоже, образуют единую систему. А та, вдоль которой вы шли, — это приток Клио, той, что сейчас почти под нами.
Приглядевшись, Сирокко заметила вьющуюся через густой зеленый лес синюю ленточку, проследила весь ее путь до лежащего позади утеса — и раскрыла рот от удивления.
— Так вот куда девается та речушка, — пробормотала она.
А речушка, как выяснилось, дугой вылетала из отвесного склона примерно в полукилометре под ними. Метров пятьдесят она казалась твердой и блестящей, будто из металла, — пока не начинала рассеиваться. Рассеивалась же она стремительно — и земли достигала уже в виде густого тумана.
