Валерий Капранов - Глупец (Читайте знаки - 1)
Мальчик быстро растворился в непроходимой толпе зевак и покупателей, и направился в сторону вокзала. По дороге его ноздри улавливали, издевательски сводящие его голодный организм с ума, запахи. Вокруг повсеместно были понатыканы палатки и киоски, где жарили и продавали шаурму, цыплят, пирожки, беляши, хот доги и прочую снедь. Выносить такие муки, было сверх его сил, и он направился к массивному и красивому заведению, внутри и возле которого суетились люди с подносами.
Илья остановился перед входом в ресторан, переполненный в любое время года посетителями, возвышающийся сыто и чопорно в районе Московского вокзала. Этот образец потребительского инфантилизма, сумел прочно обосноваться в привычной жизни приходящих сюда горожан. Пища для желудка быстро и просто. Вокруг посетителей суетились работники в униформе: рубашка и козырёк, создавая деланную деловую атмосферу, и одаривая людей такими же деланными фальшивыми улыбками.
Илья умирал от голода. Это звериное чувство беспредельно охватывало весь его требующий развития мальчишеский организм, отдавая утробным урчанием и беспощадным подсасыванием под ложечкой. Голова кружилась как карусель, наполняя
грудь волнами, подступающей тошноты, сопровождая каждое движение всплеском мерцающих звёздочек. Перепачканные в пыли и мазуте руки то и дело судорожно комкали борта грязной джинсовой, видавшей виды куртки, висевшей мешком, на явно не по размеру хрупких мальчишеских плечах.
По началу он просто стоял перед входом, с видом никому не нужной, выброшенной хозяином на улицу, собачонки. Но уже ко всему привыкшие и очерствевшие сердцем посетители, делали вид, что не замечают его, проходя с отрешённым взглядом.
- Вот не будешь маму слушаться - тогда тоже таким станешь.
Услышал Илья и поймал взглядом, "заботливую и правильную" толстую мамашу в панаме, поучающую трёх-четырёх летнего сыночка в пёстром летнем костюмчике. На их столике, под грибком возвышались высокие стаканы с Кока Колой. Словно для игры в шашки, пестрела комбинация из чизбургеров и гамбургеров. Дополняли, сей натюрморт сладкие пирожки и пакетики с жареной картошкой.
Илья не стал заострять своего внимания, на этих ранящих душу словах. Он давно уже привык к тому, что подобного рода люди, были всегда. И никакое общество, не сможет избежать, их присутствия.
Мальчик понял, что нужно действовать. Иначе, ему и здесь ничего не удастся. А тогда не известно, хватит ли ему сил, дотерпеть до следующего раза. Если не упадёт без сознания от палящего солнца и голода. А там и спец. приёмник,... А от туда и прямой дорогой назад в богадельню. Если ещё не пришьют чего, и повторно в колонию не отправят. А этого Илья допустить не мог. И он решился...
Уверенной походкой он направился к пожилому мужчине, благовидной внешности, с намерением воззвать к его состраданию. Но тут, дорогу ему загородил менеджер заведения. Слащавая улыбка, предназначенная для посетителей, резко испарилась. Её место заняла, надменная, презрительная гримаса.
- А ну ко, дуй отсюда. Щенок, - выцедил он сквозь зубы. - Не то, тебя отсюда сейчас сами выкинем. А то, взяли моду... клиентуру распугивать. Тут вам не паперть. Убирайся, пока цел. Или охранника позвать?
На глаза Ильи навернулись слёзы.
- Не надо охранника. Дядь, я ведь не так... Я не денег прошу. Мне бы... поесть. Хотите, я вам полы помою.
- Ещё чего. Полы он помоет,... А потом обворует, начисто. Знаю я вас... Отребье.
- Давай, давай... проваливай, - попер на него менеджер - Нечего тут,... Только заразу разносите. Иди вон лучше ройся в своих помойках. Там тебе и место.
С этими словами, отутюженный, стерильный и презентабельный менеджер, сгрёб мальчика за шиворот и вышвырнул с крыльца. Илья словно безвольная, тряпочная кукла, распластался на тротуаре. Раскаленный асфальт, безжалостно ужалил его саднящую щёку, предупреждая о том, что если мальчик не поторопиться, то через мгновение, он сам превратится в горячий бутерброд.
- Понарожают уродов, а обществу - расплачивайся, - вступился поддержать менеджера, крупногабаритный сочащийся потом гиппопотам, в просторных шортах с пузатой барсеткой, болтающейся на его запястье.
- Житья от них нет... от побирушек этих, - послышались новые реплики из-за столиков.
- А что вы хотите,... Они вон по рублику, да копеечке особняки себе выстраивают.
- Это точно. Нищий - это как профессия. У них даже и план свой есть. Попробуй, не выполни... - враз доходное место потеряешь.
- Куда только власти смотрят?
Менеджер с гордо задранным подбородком и чувством исполненного долга, как индюк, раздувался от потока одобрительных возгласов. А Илья униженный и раздавленный тяжестью невыносимого отчаяния, потащился на неустойчивых слабых ногах, в кишащую прохожими бездну. Он не мог разбирать пути, из-за застилающих глаза слёз. Его душила обида. Захотелось завыть от окружающей его безысходности.
Илья почувствовал, что не может идти, потому что его плечо, сжимала, чья-то сильная и крепкая рука. Он, испугался,...
Неужели всё?...
Если это патруль?...
С готовностью вырваться и побежать, Илья обернулся.
Но это был не патруль.
Перед ним стоял молодой человек. Лет двадцати шести, спортивного телосложения, коротко стриженный. В другой руке он сжимал чемоданчик, с такими обычно ходят люди интеллектуальных профессий. Человек приветливо улыбался.
- Что, не повезло сегодня? - спросил он.
Илья, потупив взор, вытирая хлюпающий чумазый нос рукавом, утвердительно кивнул.
- А родители где? Водку лопают поди, с собутыльниками, - уже с серьёзным видом задал вопрос, человек.
- Нет у меня родителей.
- А где ж они?
- Не знаю. Были приёмные, да и тех не стало. Погибли... - совсем уж срываясь навзрыд, пояснил Илья.
- Ну, ладно, ладно,... Да успокойся ты, - с сочувствием в голосе, продолжал незнакомец - так, а что ж ты не в детском доме? Или что там сегодня?... Ну, не в интернате?
- А вы сами там были? Хоть раз?... - продолжал давиться слезами Илья. - Хоть один, единственный раз?... Вот то-то...
Незнакомец тяжело вздохнул и нахмурился.
- Ну а в бегах-то... давно уже?
- А я всю жизнь в бегах.
- Это как?
- А вот так. Куда не сунься, никому я не нужен. И везде упрятать меня хотят. Ни за решётку, так в интернат. Чтоб жить не мешал. Глаза не мозолил. А в чём я виноват?... В том, что как все жить тоже хочу?... Или в том, что, как и всем, мне, тоже есть хочется?...
Илья смотрел расширенными, полными слёз глазами на молодого человека, с застывшим на лице вопросом. Тот, поставил чемоданчик на землю. Положил вторую руку на другое плечо Ильи. Присел перед ним на корточки, и со всей серьёзностью, но с теплотой в голосе, спросил:
