Андрей Измайлов - Референт
ЖЕНСКИЙ ДЕНЬ-2 СВ: Обсуждаем Лазареву. Руденко говорит, что ничего не понял. Коварный Измайлов, который еще вчера говорил то же, встает и объясняет глупому Руденко все, что тот не понял. Войскунский: Когда я читал, то на полях увидел карандашную приписку. Чью-то. "А не выпендреж ли все это?" Я приписал: "Он самый'". Так что чего тут про Лазареву говорить...
РУЗА Идем в Рузу. Рыбаков, Измайлов, Поднебесная, Лазарева, Руденко. Руденко спрашивает, правда ли что ленинградцы обтирают снегом. Правда. А кого? А вот весна наступит, снег растает, тогда увидишь. Идем из Рузы. Рыбаков и Измайлов ведут себя куртуазно. Куртуазно - это такое слово. Сказал Войскунский. Мол, ленинградцы всегда отличались. Да уж. Руденко ведет себя не куртуазно. Хочет хряпнуть из горла прямо в лесу. Осуждаем. Скрепя сердце. А хочется. Но женщинам не хочется. Им хочется вальяжно. Они так говорят.
СТОЛЯРОВ: ОХМУРЕЖ Пока ходим в Рузу, Столяров якобы правит опечатки, а на самом деле приводит к себе Биленкина и охмуряет. Кофе, интеллект, неспешность. Столяров умеет, когда захочет. Он хочет... Столяров спрашивает разное. Биленкин разное отвечает. В частности про прошлогоднего Витмана-Логинова. Классик ли? Нет. Это говорит Биленкин. Он говорит, что рассказ "Цирюльник" был назван классическим примером фантастики определенного рода. И только. Так рушатся легенды. Решаем, что будем создавать свои.
КРАСНАЯ КНИГА Говорим о Витмане-Логинове. Говорим объективно. Рыбакову не нравится. Говорим еще объективней. Рыбакову не нравится. Он не любит объективность. Он любит Витмана-Логинова. Заносим Витмана-Логинова в Красную Книгу. Витмана-Логинова не замаем. Вторым туда же заносится Ефремов. Почему - никто не знает. Но заносим.
КВВК Появляется Вл. Гаков. Он же Михаил Ковальчук. КВВК. Ковальчук Выдержанный Высшего Качества. Объясняет, что прошлая Бармалеевка была такая-то и сякая-то. По сравнению с ней у нас - тишь. Непонятно, почему Экселенц давал такие наказы.
АРБИТМАН Обсуждение. Роман Арбитман. Из Саратова. Филолог. Как Ильин, но чуть грамотней. Гладко и плохо. Все филологи пишут плохо. Столяров рад, что он не филолог.
СНОВА ЕЦ Приходит Ец и просит у Столярова "Ворона". Слышала, что гениально. Столяров и так это знает и тут же отдает "Ворона" Ильину. Тихо просит Ильина, чтобы тот читал "Ворона" до конца семинара. Козинец (Ец) рассказывает про гарну Украину. За статью в газете принимают в СП. Площадь Льва Толстого у них называется майдан Левка Дебилого. Ясно, почему в СП принимают за статью. Ец обещает познакомить с редактором, который может напечатать. Столяров проникается и дружит с Ец. И всем предлагает дружить. С Ец. Рыбаков и Измайлов натужно соглашаются.
БОЛЬШАЯ МАГИЯ СБ: Обсуждения. Забирко. Тридцать плюс-минус лет. Повесть "Войнуха". Очень плохо: мужские и женские пола, физиологизм. Столяров громко вламывает. Долгое молчание. Потом все хвалят. Не Столярова. Забирко. Биленкин говорит, что у Забирко магия слова. Столяров ничего не понимает, и говорит Рыбакову с Измайловым, что все понимает.
ХОЖДЕНИЕ В НАРОД Все хотят ленинградцев. Все хотят знать про Экселенца. Ленинградцы ходят в народ, ничего не рассказывают про Экселенца. Но отбирают лучшие рукописи, говоря: "Это для Бориса Натановича". Народ безмолвствует и молча отдает. Зародились планы перейти на шмотки: "Нет ли джинсов сорок восьмого размера, пятого роста? Для Бориса Натановича?" Красной нитью через все бармалеевские дни проходит саранчевая формула ленинградцев "Это для Бориса Натановича". Мысленно: шмотки, газеты, полдники, рукописи, драгоценности. Рыбаков: "Потом привезти все это и вывалить из мешка перед Экселенцем"...
НАСТУПАЕТ ВЕЧЕР Наступает вечер. Ковальчук читает лекцию. Измайлов натихую читает некого Клугера. Измайлов выводит Поднебесную в холл. В телевизоре скачут кони и сообщает ЦСУ СССР. ПОДНЕБЕСНОЙ НЕ НРАВЯТСЯ СТРУГАЦКИЕ! Измайлов гордится своим самообладанием и, гуляючи, ведет Поднебесную за водкой. Говоря, что для Столярова. Но закрыто. Возвращение. В Корпус А. Но закрыто. Куда-то делся Столяров. Тогда идем пить чай к Поднебесной. По дороге - Рыбаков. Тоже идет пить чай. Пьем. Набивается женщин. Рыбаков сажается на кровать. Говорит: "Ничего, что торчат ботинки?" Родились стихи: "До чего же бестолков, этот Слава Рыбаков!" Рыбаков не обижается. Чтобы еще больше не обижался, объясняем: Бестолков = бес! толков! = умен, черт! Рыбаков примиряется.
КВВК - ТЕЛЕПАТ Идем к москвичам. Посиделки. Ковальчук - подопытный в игре "Телепат". Трудно. Он так и не верит. Тогда не говорим ему, в чем собственно дело. Хорошо подыгрывает Бабенко. Все время приходит Руденко и только и делает, что любит выпить.
ОЧЕРЕДНОЙ ЛЯП СТОЛЯРОВА Измайлов идет провожать Поднебесную. Столяров громко и грубо шутит. Поднебесная сереет. Столяров соображает. Поздно! Измайлов говорит Столярову: "Придурок!" Столяров и так это понимает. Но поздно. И вообще поздно. Измайлов провожает. По-прежнему куртуазно. Но имидж ленинградских писателей нарушен. Обсуждаем ляп Столярова сообща с Рыбаковым. Да уж, Столяров!
УТРО. ОЦЕНКА ТВОРЧЕСТВА РЫБАКОВА НАРОДОМ За завтраком обслуга берет меню Рыбакова, вглядывается, мучается: "Это кто писал? Рыбаков! Ну и пишет он!!!" К Рыбакову пристают пожилые женщины, секретари Горького, простые шахтеры. Рыбаков купается. В лучах. Столяров и Измайлов думают, что придет и их черед.
КУТАНИН СВ: Обсуждение. Сергей Кутанин. Двадцать пять лет. Кишинев. Сказочки. Натужные каламбуры, шутки. Ухухухуд-шенный Йион Тихий. Измайлов решает просто сказать: "Очччень мило"... Поднебесная говорит Измайлову: "Ну-ка, вдарь ему как следует!" Куртуазный Измайлов раскрепощается. Вдаряет как надо. Кутанин даже не понимает, что его уничтожают.
ПОДНЕБЕСНАЯ СВ: Обсуждение. До обсуждения Столяров прочел Поднебесную, подогреваемый положительными отзывами обычно беспощадного Измайлова. Столяров сказал: "Да". Столяров сказал: "Все-таки и среди женщин могут быть писатели!" (А где их только нет?! В смысле, писателей!) Вот и на обсуждении. Поднебесную деликатно хвалят. Поднебесная благодарит. Поднебесную деликатно ругает Руденко. Поднебесная благодарит. Она вообще знает все недостатки своей рукописи. О чем и говорит. Правильно говорит.
СНОВА ГРЯДЕТ КОВАЛЬЧУК Снова грядет Ковальчук. Грозится лекцией. Очередной. Мы думаем, что не пойдем. И скрываемся пить. Чай. А там, куда скрылись, неожиданно оказывается Ковальчук. Говорит. Пьем чай. Говорит. Чай кончился. Говорит. Время кончилось. Говорит. Говорит, что пора идти говорить лекцию. Идем. Говорит лекцию. Про атомные ужасы. Измайлов и Поднебесная натихую читают "Пилюлю" Блохина. Не переставая хохочут. Все не понимают, почему под атомные ужасы Ковальчука эти странные хохочут. Говорим, что нервы. Говорим, Ковальчук нарисовал очень жуткую картину - и нервы не выдерживают.
