Андрей Ливадный - Колония
— Не слишком ли сложно?
— Нет, — покачал головой Дейвид. — Если бы я не был убежден в смерти Майлера, то мое подозрение пало бы на него. Характерный стиль, — скупо добавил он. — Ты в праведном гневе находишь виновника смерти своей матери и тривиально мстишь. Затем этот импульсивный поступок быстро и организованно предается гласности — вот и нет еще одной сильной фигуры, корпоративная безопасность обезглавлена, а у совета директоров развязаны руки для принятия каких-то решений.
— Это следует напрямую связать с прибытием нового управляющего? — осторожно предположил Келли, начиная понимать жесткую логику собеседника, точнее, верить ей, справедливо полагая, что сидящий напротив человек имеет практический опыт подобных провокаций.
— Не знаю, — услышал он ответ на вопрос относительно Фридмана. — Пока не знаю, — добавил МоШер. — Не забудь, я занимаюсь данной проблемой всего десять минут.
— В вашей логике есть существенный изъян, — произнес Марк.
— Какой? — в тоне Дейвида прозвучал неподдельный интерес.
— У меня не было намерения убивать вас, — пояснил Келли. — Даже если бы я точно узнал, что диверсия организована…
— Не зарекайся, — оборвал его Мошер. — Ты не глуп, это верно, но представь, какая это мука — знать, кто повинен в смерти твоей матери, твоем сиротском детстве, рабстве у азиатов… — Он сокрушенно покачал головой. — Человеческая душа чаще всего не выдерживает подобного прессинга: ты бы по нескольку раз на день проезжал мимо моей усадьбы, твои мысли вновь и вновь возвращались бы к циничному омоложенному старику, который, загубив сотни жизней, вышел сухим из воды и теперь сентиментально лелеет редкие виды растений… — Дейвид излагал свои мысли совершенно спокойно, как нечто само собой разумеющееся. — В конечном итоге ты бы не выдержал, Марк. Это лишь вопрос времени. Однажды, в особо неудачный, скверный для тебя день порыв души взял бы верх над доводами рассудка. Поверь, я знаю, что такое ненависть, которая медленно кипит в душе, будто гудрон на дне котла…
Келли не нашелся что ответить на монолог Мошера.
— Существуют еще десятки способов давления. Думаю, тебе нужно обратить пристальное внимание на своего дройда — его попытаются ликвидировать, чтобы лишить тебя привычной опоры в общении, — спустя некоторое время добавил Дейвид.
— Вы рассуждаете так, будто сами планировали акцию, — не выдержав, произнес Келли.
— Да… Я привык мыслить определенным образом, — спокойно признал Мошер. — С этим трудно бороться, да и ни к чему, в моем-то возрасте…
Марк взял с подноса чашку с остывшим кофе и сделал маленький глоток. В откровенности Мошера сквозило что-то недоступное пониманию, в душе этого человека смутно угадывалась абсолютно чуждая система моральных ценностей, и надо было так обернуться судьбе, чтобы они вдруг оказались тесно связаны между собой.
Может, действительно проще добиться истины и пустить ему пулю в лоб?
— Вы обещали рассказать правду.
— А ты готов ее услышать?
— В смысле?
— В прямом. Для понимания тех событий нужна изрядная доля здравого смысла.
— Я спокоен. Ваши предположения относительно намерений провокатора достаточно убедительны, поэтому я готов выслушать истинную версию событий, не делая при этом резких движений и скоропалительных выводов, — пообещал Марк, невзирая на промелькнувшую секундой ранее мысль.
— Хорошо. — Мошер встал, выдвинул из стены декорированную панель управления и быстро пробежал пальцами по сенсорам.
— Это обеспечит дополнительную защиту от всех видов сканирования, пояснил он, возвращаясь к фонтану.
Несколько секунд он молчал, сцепив пальцы рук, глядя на окружающую зелень, а потом заговорил ровно, будто лектор, читающий материал аудитории студентов:
— Все началось трагично и внезапно. По крайней мере, из земного офиса корпорации события выглядели именно так. Единственным человеком, кто загодя разглядел потенциальную угрозу, был Френк Лаймер, главный инженер «Фон Брауна».
— Что его обеспокоило? — уточнил Марк.
— На ряде промышленных комплексов один за другим начали отказывать генераторы силовых установок. Их защитные кожухи разрушала какая-то пакость, похожая на серебристую плесень. Френк, прекрасно осведомленный обо всех без исключения штаммах бактерий, применявшихся для преобразования марсианской почвы и атмосферы, изначально исходил из худшего, предположив, что это не мутация земных форм микрожизни, а экзовирус, случайно разбуженный в процессе добычи полезных ископаемых*.
Мошер встал со скамьи и начал медленно расхаживать вдоль фонтана.
— Он затребовал для себя срочную командировку на Марс, желая разобраться во всем лично, на месте. В тот период недалеко от проблемных промышленных объектов шел завершающий цикл терраформирования целого региона, заселение которого должно было начаться в 2396 году.
По прибытии сюда Френк успел отправить только один официальный отчет, подтверждающий его первоначальную догадку о том, что источником проблем является неизвестная форма микрожизни. Он пробыл на Марсе всего неделю — его исследования прервал злополучный взрыв силовой установки, положивший начало настоящим проблемам. Та серебристая дрянь, о которой говорилось в отчете Лаймера, была разнесена взрывной волной по обширным площадям. Вскоре после этого начали поступать сообщения о массовых отказах кибернетических устройств, но наиболее тревожные сообщения касались неадекватного поведения андроидов серии «PQ-920». Это была последняя, наиболее продвинутая модель, выпускавшаяся концерном «Новая Азия» с применением прогрессивных технологий. Они начали внедрять в схемы кибермеханизмов живые нейроткани человеческого мозга, искусственно выращенные на основе клонирования.
Мошер оборвал высохший листок с виноградной лозы и продолжил:
— Пока мы пытались разобраться в стремительно развивающейся ситуации и организовать спасение рабочих из зоны бедствия, отказы кибернетических устройств приняли глобальный характер. Чтобы не дать распространиться заразе, мы срочно перебазировали на высокие марсианские орбиты боевой крейсер корпорации, оградили зону тремя концентрическими кольцами периметра и применили все имевшиеся в нашем распоряжении установки атмосферного контроля для создания замкнутого цикла циркуляции воздушных масс внутри пораженной экзовирусом зоны, чтобы не допустить его дальнейшего распространения, однако все эти меры оказались недостаточны. Спустя три месяца после тотального заражения кибернетические системы внутри зоны совершенно внезапно и необъяснимо начали «оживать», проявляя абсолютно неадекватные изначальным программам признаки функциональности. Положение осложнялось с каждым днем, усугубляясь тем фактом, что в зону заселения к моменту развития эпидемии уже была завезена вся необходимая техника, начиная от бытовых механизмов и заканчивая планетарными машинами, предназначенными для служб внутренней безопасности.
