Александр Винник - Тайна доктора Хента
Райс задумался. Он мял в руках уголок скатерти, точно пробуя ее качество.
– Я был на концерте Люо. Вы знаете, о чем я думал? – спросил он.
– О чем?
– Нельзя было разрешать ребенку каждый день выступать.
– Но миллионы людей хотят его слушать. Как можно лишать их этого удовольствия? Со всех концов земного шара идут телеграммы: Люо приглашают на гастроли.
– Вы думаете, дело только в этом?
Взглянув в открытые, доверчивые глаза Райса, Хент сказал:
– Вы правы. Главную роль играли деньги. Хозяева не хотели терять доходов. Я возражал, но… к сожалению, оказался бессильным.
Райс вздохнул.
– Простите, что я заговорил о таких вещах, вы, по-видимому, не этого ждали от моего визита.
– И этого тоже, – решительно сказал Улисс. – Раньше мне казалось важным поразить людей искусством трехлетнего мальчика, делающего то, что по силам не каждому взрослому. Теперь я понимаю, что ошибся. Надо было заботиться о сохранении таланта… о развитии его.
Райс взял со столика фотографию Люо, снятого у дирижерского пульта в день первого концерта. Он несколько минут молча рассматривал снимок.
– Вы думали в тот вечер о будущем Люо?
– Конечно, думал, – живо ответил Улисс. – Я сидел в первом ряду и не сводил глаз с мальчика. Аплодисменты были такие, что зал дрожал. И мне в ту минуту показалось…
Он умолк, смущенно глядя на Райса.
– Я понимаю вас, – мягко сказал Райс. – В такие минуты все кажется хорошим и достижимым. Но как часто лестница обрывается прежде, чем человек достигнет вершины… Люо хорош, как вундеркинд, но что будет с ним, когда он станет взрослым? Талантливых музыкантов в двадцать, тридцать, сорок лет много. Люо в эти годы перестанет быть исключительностью.
Улисс внимательно слушал Райса, но одна мысль тяготела над всем: «Мальчика загнали концертами. Нельзя было разрешать ему так часто выступать».
– Вы убеждены, что его переутомили концертами? – спросил Улисс взволнованно.
– Не могу достоверно говорить, так как не знаю всего, что следовало бы знать о ребенке. Но мне кажется, что мозг его устал и требовал отдыха. Этого… простите, не заметили. И мозг ответил защитной реакцией.
Райс прошелся по комнате.
– Коль скоро мы заговорили с вами о научных проблемах, я хотел бы сказать еще вот что: природа помогает людям, когда они делают то, что соответствует ее законам. И природа мстит людям, когда они идут против нее напролом.
– Но как же тогда понимать борьбу человека с природой?
Райс подумал.
– Мы, конечно, не должны подчиняться капризам природы. Но бороться с ней надо, используя ее же законы. Для этого их надо изучать.
Он снова взял в руки фотографию Люо и, точно обращаясь к ней, продолжал:
– Способности – достояние всех людей. Некоторые ученые говорят об исключительности таланта, способностей. А мы говорим, что бездарность – редкая вещь. Это патология, когда дети рождаются круглыми идиотами. За очень малым исключением люди от рождения одарены определенными задатками. И если создать условия для развития этих задатков, способности человека расцветают.
Улисс колебался: спросить или не спрашивать. Не вызовет ли это подозрение? Наконец он решился:
– А как вы относитесь к препаратам, которые могли бы возбуждать воображение, творческие возможности человека?
– Вам известны такие препараты? – быстро спросил Райс.
– Не-ет, – смущаясь, ответил Улисс. – Меня это интересует теоретически.
Райс снова изучающе взглянул на Улисса.
– А я вам отвечу языком практика. У меня в лаборатории разработан ряд новых препаратов. Они повышают тонус организма. Мы применяем их тогда, когда человек устал, для борьбы со старческим угасанием умственной деятельности… Но не для возбуждения таланта. Надо, конечно, искать препараты, которые усиливали бы тонус организма, делали человека более жизнерадостным, работоспособным, активным, обостряли его творческое воображение. Но не в ущерб здоровью, а для укрепления его. И… не на это надо делать основную ставку. Главное – это условия, в которых живет человек. Условия, дающие человеку возможность гармонически, всесторонне развиваться… Но мы увлеклись… Сейчас о Люо.
– Такое состояние может долго продолжаться?
– Это зависит прежде всего от того, какая сила воздействовала на нервную систему и от степени ослабления ее.
– Какое лечение вы считаете целесообразным?
– Лекарства, мне кажется, подобраны правильно. Но главное – надо убрать все, что когда-то послужило источником болезни. Подумайте об этом, господин Хент. Вы наблюдали ребенка и легче других обнаружите этот источник.
– А вы не могли бы взяться лечить ребенка? – с надеждой спросил Улисс.
Райс отрицательно покачал головой.
– К сожалению, не могу… Как вам сказать… У меня не совсем надежное положение. Моя общественная деятельность кое-кому не по вкусу. Не исключена возможность, что мне придется переменить образ жизни. Боюсь этого. Но готовым надо быть. Если у вас возникнет желание посоветоваться, прошу написать. Вот мой адрес. Всегда рад помочь.
Райс вынул блокнот и на листке написал адрес. Передавая листок Улиссу, он, как бы невзначай, спросил:
– Скажите, господин Хент, Люо не вводили никаких возбуждающих средств?
– Почему вы об этом подумали? – встревоженно спросил Улисс.
– Вы не хотите об этом говорить? – в свою очередь спросил Райс.
– Да, не хочу… Не могу.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Освобождение из неволи Нгнолы (так звали на родине Зому – пленницу с Великоокеанских островов) оказалось не таким легким делом.
Когда Улисс предъявил смотрителю обезьянника квитанцию об уплате денег, тот открыл клетку и стал звать Нгнолу, показывая, что ей надо выйти. Но она забилась в угол клетки. Глаза ее были полны ужаса, она тряслась от страха.
Смотритель предложил вызвать служащего и связать Нгнолу, но Улисс воспротивился этому. Он вошел в клетку и принялся жестами уговаривать Нгнолу выйти.
Вспышка магния осветила на мгновение клетку. Щелкнул затвор фотоаппарата, Улисс обернулся липом к фотографу, но тут же забыл о нем и продолжал жестами разговор с Нгнолой. Она все еще не хотела выходить. В клетку вошла Эли. Ласково погладив женщину, она сказала ей: «Пойдем, пойдем с нами!». Словно поняв, наконец, что ей ничто не угрожает, женщина вышла из клетки.
Здесь же, в каморке, позади клетки, Эли одела Нгнолу в привезенное с собою платье, и Улисс в такси повез ее домой.
Первый день Нгнола не притрагивалась к еде, плакала, пугливо забивалась в угол, когда Улисс заходил в ее маленькую комнату, рядом с кухней. К Эли она относилась с большим доверием, но и ее первое время боялась.
