Рафаель Лафферти - Рассказы
— Разумеется. Но куда вы исчезаете, когда становитесь совсем старыми?
— Никуда. Мы остаемся дома. Путешествия — удел молодых.
— Попробуем с другого конца, — сказал Керан. — Где твои отец и мать, Нокома?
— Где-то ходят. Они еще не старые.
— А твои бабушка и дедушка?
— Кое-кто из них еще не вернулся. А те, что постарше, — дома.
— Попытаемся иначе. Сколько у тебя бабушек, Нокома?
— Кажется, дома девятьсот. Да, я знаю, что это мало, но мы сравнительно молодая ветвь семьи. У некоторых наших кланов очень много предков в их домах.
— И все они живы?
— А как же! Кто же станет держать дома неживых? Разве такие могут быть предками?
От возбуждения Керан начал подпрыгивать на месте.
— И я могу их увидеть? — спросил он прерывающимся голосом.
— С твоей стороны было бы неблагоразумно встречаться с теми, кто постарше, — предостерегла Нокома. — Посторонних это выбивает из колеи, поэтому мы их прячем. Но с некоторыми ты можешь увидеться, конечно.
Тут до Керана дошло, что, возможно, он нашел то, что искал всю свою жизнь. Его затрясло от возбуждения.
— Нокома, это же ключ! — воскликнул он. — Если у вас никто не умирал, значит, вся ваша раса все еще жива.
— Конечно. Это как задача с яблоками. Если ты не отдаешь их никому, то они по-прежнему у тебя.
— Но если самые древние из них живы до сих пор, тогда они должны знать о своем происхождении! Они должны знать, как все началось! Они знают? А ты знаешь?
— Ну, нет. Я еще слишком молод для Ритуала.
— А кто знает? Кто-то же знает?
— Ну да. Все старые знают, как это началось.
— Насколько старые? Столько поколений до тебя?
— Десять, не более. Когда у меня будет десять поколений детей, я тоже пройду Ритуал.
— Что такое Ритуал?
— Раз в году старые люди приходят к очень старым. Они будят их и расспрашивают, как все началось. И очень старые люди рассказывают им о начале. Замечательное время. О, как они смеются! Потом очень старые люди снова засыпают до следующего года. И так из поколения в поколение. Это и есть Ритуал.
Проавиты были негуманоидами. Еще меньше они были «обезьяномордыми», хотя именно этот термин прижился в жаргоне разведчиков. Они были прямоходящими, носили одежду, в которую пеленались, и предположительно имели пару ног, скрытых одеяниями. Хотя, как заметил Вырубала, с такой же вероятностью у них могли быть колеса вместо ног.
Их удивительные струящиеся руки, казалось, имели множество пальцев. Они умели обращаться с инструментами или использовали сами руки как достаточно сложный инструмент.
Кровожадный Джордж был убежден, что проавиты все время носят маски и что члены экспедиции ни разу не видели их настоящих лиц. Он заявил, что их видимые лица — на самом деле не более чем ритуальные маски, и что люди не видели ни одной части тела проавитов, за исключением их удивительных рук, которые, возможно, и есть их настоящие лица.
Парни отреагировали потоком грубых шуток на сообщение Керана о том, что он близок к великому открытию.
— Малыш Керан все еще помешан на своей идее узнать, как все началось, — насмехался Вырубала. — Керан, а не задаться ли тебе вопросом, что появилось вначале: яйцо или курица?
— Очень скоро у меня будет ответ, — ликовал Керан. — Мне представилась уникальная возможность. Как только я узнаю, откуда появились проавиты, то смогу понять, откуда появилось все остальное. Все проавиты до сих пор живы, включая самое первое их поколение.
— Это только подтверждает, насколько ты глуп, — проворчал Вырубала. — Говорят, один в конце концов свихнулся из-за того, что был вынужден терпеть дураков. Господи, надеюсь, что никогда не дойду до такого.
Однако двумя днями позже Вырубала разыскал Керана Свисегуда именно по этому поводу. Он немного поразмышлял на досуге и обнаружил личный интерес.
— Ты специалист по особым аспектам, Керан, — сказал он, — но ты исходишь из неверной предпосылки.
— А именно?
— А именно, наплевать, как все началось. Важно то, что это может не иметь конца.
— Я хочу докопаться до начала, — сказал Керан.
— Дурень, способен ты понять хоть что-то? То, чем обладают проавиты, настолько уникально, что мы даже не представляем, получили ли они это благодаря науке или благодаря дурацкой случайности.
— Скорее, благодаря их химии.
— Верно. Органическая химия достигла здесь совершенства. У проавитов есть всякие нексусы, замедлители, стимуляторы. Они могут отращивать и сокращать, складывать и удлинять что и как пожелают. Эти существа кажутся мне глупыми, как если бы они использовали эти штуки на уровне инстинкта. Но они у них есть, и это главное. С такими штуками мы станем королями патентной медицины Вселенной, так как проавиты не путешествуют и не стремятся поддерживать внешние контакты. Эти штуки могут делать что угодно и аннулировать что угодно. Я подозреваю, что проавиты умеют сжимать клетки, и подозреваю, что они способны кое-что еще.
— Нет, они не умеют сжимать клетки. Ты несешь чепуху, Вырубала.
— Неважно. Эти штуки уже превратили общую химию в нонсенс. С фармакопеей, которую можно купить здесь, человеку больше не обязательно умирать. Ты оседлал игрушечную лошадку на палочке, не так ли? Но сидишь на ней задом наперед. Они говорят, что не умирают.
— Кажется, они абсолютно уверены в этом. Если бы они умирали, то они были бы первыми, кто узнал бы об этом. Так сказала Нокома.
— Что? У этих существ есть юмор?
— Кое-какой.
— Как бы то ни было, Керан, ты не понимаешь важности открытия.
— Наоборот, я единственный, кто понимает ее пока. Если проавиты бессмертны, как они утверждают, тогда все еще должны быть живы самые старые из них. У них я смогу узнать, как начался их — и возможно любой другой — род.
Вырубала превратился в разъяренного быка. Он рвал на себе волосы и чуть не вытащил уши с корнем. Он раздул ноздри, взрыл копытом землю и издал бычий рев «Да наплевать, как это началось, идиот! Главное, что это может не кончаться!» так громко, что холмы вернули эхо:
— Да наплевать… идиот…
Керан Свисегуд шел к дому Нокомы, но без нее и без ее приглашения. Он пришел, зная, что ее нет дома. Это было подло, но в экспедиции подлость стала привычным делом.
Без сопровождающего будет проще разузнать о девятистах бабушках, о пресловутых живых куклах. Он выяснит, что происходит со стариками, раз они не умирают, и откуда появились самые первые из проавитов. Вламываясь в дом, он рассчитывал на врожденную вежливость жителей астероида.
Дом Нокомы, как и все остальные дома, располагался в зарослях на вершине большого плоского холма — Акрополя проавитов. Дома представляли собой постройки из глины, хотя и выполненные с некоторым изяществом, и казались растущими прямо из холма, как бы являясь его продолжением.
