Сергей Барнатин - Стиглеры- Новое поколение миротворцев
— Ты хочешь меня, да — а? — в волнении произнес он, когда Лад нагнулся к нему.
— Да! — прорычал Лад, злобно оттолкнув от себя Везавия. — Я хочу тебя!!!
Крики Везавия не доходили до Лада. Теперь он видел перед собой не полуживого драда, а пишу. Пищу для опустевшего желудка.
— Хо-ро-шо, — дрожа в некотором экстазе, прошептал драд. — Я тебя понимаю. Но почему не сделать этого на смешении? Ведь будет намного приятнее… Мать начнет смешение с минуты на минуту. Зов уже почти прекратился. Все собрались…
Лад оцепенел.
— Смешение, — прошептал он. — Совокупление…
— Да, да, — глаза драда раскрылись еще шире.
— Везавий!!! — заорал вдруг Лад. — К пещере, быстрее!!! Не понимая, что произошло, Везавий вихрем понесся за Ладом. Одно было ясно — появилась какая-то надежда на возвращение, а может быть, и… Везавий встряхнул головой. Было очень страшно. Страшно, что надежда окажется пустой.
Лишь у самой пещеры Везавий смог догнать Лада и задать волновавший его вопрос:
— Что произошло?
— Мы идиоты! — ответил Лад. — Я идиот!!! Нас никто не преследовал. Драды лишь собирались на смешение — на совокупление с матерью. А мы просто находились у них на пути.
— Откуда ты знаешь?
— Этот драд… Он был так возбужден, что его мысли фонтаном вылетали из головы.
— Ты узнал его мысли? — удивился Везавий. — Но как?!
— Не знаю… Да и какая разница.
Лад поднял лапу, призывая Везавия к тишине. Они уже вплотную приблизились к пещере, и теперь, чтобы выжить, требовалось максимум собранности. До их ушей доносился рев драдов, и Лад, посмотрев на Везавия, сказал:
— Их там около сотни. Это те, кто выжил в отборе. Остальных поглотила мать. Единственное, чего я не понял, — это как происходит смешение.
— А турнир? — спросил Везавий.
— Я же сказал, отбор уже окончен. Он предшествует смешению и происходит везде, где повстречаются два драда. Выживают сильнейшие. А после совокупления все драды возрождаются и отправляются… Угадай, куда? Везавий пожал массивными плечами.
— В другие миры.
— К нам? — в ужасе произнес Везавий.
— Похоже, не только. Помнишь те многочисленные появления драдов в бирюзовом сиянии? Каждый раз они приходили из других миров.
Неожиданно рев драдов многократно усилился. Он стал более свирепым и яростным, таким, как это бывает в ожесточенной драке.
— Кажется, началось, — сказал Лад. — Ты за мной не ходи. Жди меня здесь. Если вход откроется там, я тебя позову.
Лад двинулся к пещере, но Везавий остановил его лапой.
— Не глупи. Один в поле не воин — это каждый знает. Если я и подвел тебя в прошлый раз, то сейчас совсем другая ситуация, и нельзя предвидеть, что произойдет.
Лад размышлял недолго.
— Хорошо, — сказал он, — возможно, ты и прав. Пошли.
То, что творилось в пещере, не под силу было описать даже самому извращенному безумцу. Лишь увидев все воочию, Везавий понял, что хотел сказать Эгей, когда говорил: «чужое…» Происходящее действительно не вписывалось в рамки человеческого понятия. Драды дрались между собой, разрывая друг друга в клочья, а под ними бешеными волнами гуляла живая плоть пещеры — мать. И она проглатывала раненых… Нет, не проглатывала. Раненые драды как бы растворялись в ней — соединялись в одно целое, а на поверхности волн оставались лишь их ревущие пасти, которые кусали и рвали в клочья других драдов. Самые ловкие и сильные прорывались к большому розовому бутону плоти матери в самом центре пещеры и в экстазе вгрызались в него. Но больше одного раза никому откусить не удавалось, так как подбирались следующие драды и рвали предшественников на куски. Общий экстаз увеличивался с каждым мгновением. Это чувствовалось во все возрастающем реве, в судорожных движениях матери и во всей эмоциональной атмосфере пещеры. Уцелевших драдов оставалось все меньше, а обезумевших голов на теле матери все больше.
— Вот оно, совокупление, — ошеломленно произнес Везавий, с трудом преодолев чудовищное искушение броситься к бутону розовой плоти. Общая эмоциональная атмосфера вокруг опьяняла его, увлекая в неведомый, ужасный и одновременно манянщй чужой мир. Какой-то голос в голове сладострастно нашептывал:
— Утоли голод, драд, из моей плоти. Вкуси наслаждения и познай свое новое рождение. Рождение через смерть… Убей того, кто рядом с тобой и кто мешает тебе, и сам умри, отведав меня. Умри, чтобы возродиться. Познай смерть через вожделение.
Везавий встряхнул головой, прогоняя навязчивые мысли, но они липли к нему, словно мухи к падали.
— Лад, мне тяжело, Лад.
Везавию было все труднее и труднее сдерживать себя. Он просил помощи у Лада, но тот не слышал его. Лишь взглянув в глаза друга, Везавий понял, что произошло. Вероятно, им двоим — как человеческим личностям — оставалось жить считанные минуты.
— Утоли голод, драд, — манил сладострастный голос. — Познай смерть через вожделение… Познай истинное наслаждение смертью… Убей и умри сам, чтобы возродиться…
— …Ты должен дать возможность сказать ей, как она будет тебя ждать…
Память Везавия все еще упорно продолжала сопротивляться. Где-то в уголке порабощенного сознания жил образ Мауры и ее последние слова:
— …Я буду ждать, Везавий. Сколько бы ни потребовалось, я буду ждать!
— Я вернусь, — как когда-то Мауре прошептал Везавий, и ему вдруг сразу стало легче. — Вернусь! — взревел он и рванулся к Ладу, который, разрывая на клочки драдов, подбирался уже к розовой плоти матери.
— Не-ет!!! — закричал Везавий, но его крик утонул во всеобщем реве. — Остановись, Лад! Ты же человек!
В одном прыжке Везавий нагнал Лада и повис на его мощной шее.
— Остановись!!! Борись, не поддавайся!!!
В бешенстве развернувшись, Лад когтями схватил Везавия за горло и поднял вверх.
— Прочь!!! — рыкнул он. Разорвав Везавию живот, Лад отшвырнул друга в сторону, а сам вновь рванулся к бутону розовой плоти.
— Лаад, — простонал Везавий.
Последние жизненные силы потоком крови уходили от него. Но страшнее этого была мать. Ее плоть нахлынула на Везавия, и он с ужасом ощутил, как растворяется в ней. Тело пронзила приятная истома, а в голове опять закружился вихрь манящих голосов:
— Смерть… Смерть и возрождение… Возжелай смерти, драд. Лишь в смерти полнота жизни. Подари матери свою смерть, и она подарит тебе вечную жизнь.
Везавий собрал воедино всю свою волю.
— Нет, — прошептал он, пьянея от чего-то неимоверно приятного. — Не хочу! Я человек! ЧЕ-ЛО-ВЕК!!!
И вдруг Везавий почувствовал, как плоть матери отторгнула его, словно отрыгнув что-то чужое и неприемлемое.
