Борис Чигидин - Запас непрочности
Бодрствующая смена силами до отделения хаотически слоняется по расположению и, похоже, скучает настолько отчаянно, что за покой мирного населения становится тревожно. Настроения воинам не поднимает даже унтерский лай, дискретно доносящийся из-за грузовика.
- …трубой от парохода!!! Сжег рацию, мудило грешное!… Ты антенну, тля, подсоединять приучишься?! Чушок, это не евросеть твоя драная! Здесь думать положено, над каждым чихом, пердень ушастая!…
Развлекаться удостоверением моей личности служивые почему-то не стремятся. Ну не мне и возражать. Человек человеку друг, товарищ и деталь пейзажа.
До самого метро многоспальный район почти безлюден, если не считать очереди в универсам через дорогу.
Вот в вагоне - почти как вчера, даром что интервал по субботнему времени минут восемь: через две остановки от конечной не развернуть газету, через пяток - не сменить позу. Зато и никаких усилий к сохранению вертикального положения.
А в центре свежий воздух. В центре Москвы - чистый, пахнущий поутихшей метелью воздух. Плевать на недостаток дневного света, заставляющий биологические часы считать дни не до летнего, а до зимнего солнцестояния.
И на брошенный у троллейбусной остановки "ниссан" с демонстративно торчащими из открытой двери ключами. И на патрули на пустых перекрестках. И на плакаты "Помещение сдается в аренду" без малого на каждом шагу. Бывший общепит. Впрочем, наверняка далеко не он один.
Редкие праздные прохожие. Мне нравятся их лица. Некоторые - да, заставляют вспомнить пыльным мешком сформированный живописный лик тихого бытового пьяницы после достопамятного указа. Но не более чем совсем некоторые.
Свободны от суетного. Как, наверное, серединой мая сорок пятого. Худшее бесповоротно позади. Без малейшей, правда, доли личной заслуги, ну да каждому поколению, видимо, достается испытание по его силам. Впереди - терпеть, долго и противно, но с сознанием, что дотерпеть зависит от нас одних.
И не тут ли, кстати, быть настоящему испытанию…
На втором часу перипатетики между Бульварным и Садовым правый ботинок как-то неформатно, этак спереди-снизу, зачерпывает снега.
…Ох чтоб тебя, подошва. Надо тебе было здесь и сейчас отклеиться почти до каблука. Около километра до ближайшего метро и куда более того до дома, если не подвернется автобус. Либо мерзко хлопая подошвой при каждом шаге, либо, считай, наполовину босиком.
Отставить. Где там глаз зацепился за вывеску про ремонт обуви - на последнем повороте, на предпоследнем?
Мерзко хлопаю в направлении. Вывеска отыскивается, дверь поддается, окошко в фанерной перегородке поднято, исполненный сосредоточенности ассирийский профиль в нем наличествует; живы будем - не помрем. Пристраиваюсь в уголке.
В крохотном, полтора на два, предбанничке пара обшитых ободранным дерматином стульев, и оба заняты. Спиной ко мне - атлетический муж при ухоженных пепельных локонах, спеленутый рыжей дубленкой под замшу. Правым боком - гм… да… спутница, в общем.
Нечто символически-полупрозрачное между распахнутой шубой коричневой норки и ядовито-пурпурным вундербра. С последним длинные фиолетовые когти еще как-то гармонируют, а с помадой цвета пионерского галстука - лучше не надо. Из-под шубы выглядывает расписанный под леопарда сапожище до колена на трехдюймовой шпильке, чей близнец, видимо, и развлекает сейчас хозяина салона. Мочку оттягивает золотой дракон с глазом-жемчужиной, поэтому темно-бордовое каре как раз на середине мочки и кончается.
Нет, если отрешиться от всего, так сказать, наносного, россиянка окажется вполне пригодной к употреблению: не особенно за двадцать, вполне сбалансированная фигурка и довольно правильные, кабы не капризная губа омегой, черты. Вот разве что личико, как бабушка говаривала, какать просит. Отчетливее некуда.
Дива чихает, поднимая с лица облачко штукатурки.
- Будь здорова, - не поворачивая головы, гудит на басах из дубленки.
- Радость моя. С тобой будешь здоровой. С твоей заботой, с твоим вниманием, с твоим отношением. Тебе же не жена нужна. Тебе нужна кухарка и домработница, а как домработница себя чувствует, тебя колыхать не должно!
Начала размеренно и акцентированно. А под конец отповеди в каждую секунду вмещается уже слов по пять. Владение техникой самовзвода роскошное.
- …Потому что если бы тебе жена была нужна как жена, ты бы Ларису Юрьевну по первому свисту не отпустил! И давно бы ей нашел замену! И я с самого начала тебе говорила, что ее брать вообще нельзя! Это надо было этой козлихе старой так обнаглеть, чтобы сказать: деньги мне больше не нужны, а за браслет с аквамаринчиком я еще месяц бы поработала! А когда она зимой опрокинула духи на пуфик?! Ты с нее ни за духи, ни за пуфик не удержал! Мужик достался! Тьфу!
До чего же прелестна. Тут не одна губа омегой, тут до кучи и мозги омикроном.
- Я теперь с пылесосом и тряпками возиться должна? И носками твоими вонючими! И посуду за тобой мыть! Нашел тетю Мотю! А сам неделями дома не бывает! А когда месяцами! А теперь на диване поселился, в видак уставился и коньяк жрет! Бензина и того достать не можешь! Ни головой, ни руками, только языком! А жена пешком ходит, как нищебродка! Как лохушка!
А мужик кремень, однако. Не то что ответом не удостаивает - позы не переменил. До жути интересно, какими богоданная благоверная должна обладать плюсами, чтобы они перевешивали хотя бы наблюдаемое.
- Да ты за лохушку меня и держишь! И всегда за чмошницу держал! Где глаза мои были! Чтоб с таким уродом! Весь в свою мамочку пучеглазую! Почему я должна жрать путассу по карточкам! Цельномороженную! И в очередях за эту дрянь давиться! С работягами облезлыми! Потому что когда все нормальные люди стали шевелиться, мы жопу пролеживали! Не посме-еют про него забыть! Да на тебя тут же… немытый положили! Моментально! И поделом! Что молчишь, дебил тихушный! Правда глаза колет!…
Пять два за технику, пять восемь за артистизм. Исполнение вдохновенное, вот только текст становится предсказуемым до зевоты. Сейчас припомнит чистейшей святости чистейший образец и немедля поставит в пример.
- Почему Юлька Дупавина в шоколаде? Почему у нее спецталоны на бензин? Почему им продукты на дом?! По губернаторскому списку! Я тебе скажу почему!!
Набирает воздуха, качнувшись верхом корпуса взад-вперед. Что твоя кобра.
- Чем я думала, блин! Если бы с тобой тогда не пошла, хрен бы Юлька Антона склеила! Зачем ее взяла только! Мало что он весь вечер на нее не смотрел, на змеюшку плоскую, она вся на фуфло изошла! Сколько раз потом в ногах у меня валялся, специально в Москву прилетал! Сначала перед моей свадьбой, потом перед своей! И я ему еще говорю - сбрызни, сморчочек, ПТУ сперва кончи! Ой дууура была… Ну не знала бы сейчас геморроя, ну вообще бы конкретно не знала!
