Геннадий Тищенко - Операция «Гильгамеш»
— А это, значит, и есть Виктор? — Андрей кивнул на фото.
— Он и есть, паразит… Это он мою доченьку и сгубил!..
— То есть как?! В каком смысле?
— Эх, Андрюша!.. — на глазах Антонины Ивановны вновь появились слезы. — Это я во всем виновата! Танечка рассказывала, как вы ее любили!.. Но вы же тогда еще совсем мальчиком были, Андрюша!..
— Погодите, Антонина Ивановна… — Андрей уже с трудом сдерживал нетерпение. — Где Таня, что с ней?!
— Так вы ничего не знаете?! — Антонина Ивановна испытующе посмотрела на Андрея и, видимо, убедившись, что он в полном неведении, прошептала: — Нет Танечки, Андрюша… Умерла она… Сгубила себя на этой проклятой работе, с этим своим Виктором, чтоб ему!..
Некоторое время Андрей молчал, пытаясь осознать страшную весть.
— Значит, она все-таки вышла за него замуж?.. — спросил он, наконец.
— Вышла?! Если бы!.. Она просто ушла к нему!.. Мы с Александром Ильичом со стыда не знали куда деться!.. Ни разу у них в гостях не были!.. Мы сами про все узнали, когда ее уже в больницу положили… А потом, когда Танечки не стало… Александр Ильич так и не смог пережить это…
Антонина Ивановна оглянулась по сторонам, словно желала убедиться, что их никто не слышит, затем наклонилась к самому уху Андрея и торопливо прошептала:
— Мне верные люди сказали, что от облучения у нее это было! Они ж там этих своих дрозофил изотопами всякими морили!..
— И долго она с Виктором прожила?
— До самого конца… Он, конечно, ее тоже любил и после Танечкиной смерти даже из института ушел… А ведь уже доктором наук был!.. А тогда, сами знаете, как это звучало! Не то, что сейчас!..
— А я ведь так и не женился, Антонина Ивановна, — после затянувшегося молчания проговорил Андрей. — Так и не встретил свою вторую половинку… Видно, ею была все-таки Таня…
— Ты уж прости меня, Андрюшенька, — быстро вытирая слезы, сказала Антонина Ивановна. — Танечка ведь любила тебя!.. Если бы я ей тогда не отсоветовала, может быть все обернулось бы совсем по другому…
— Что теперь старое вспоминать… — Андрей помолчал и, набравшись сил, сменил тему разговора: — Я хотел бы подробнее узнать об институте, в котором она работала. Я ведь толком так и не знал ничего. В те годы, в обстановке секретности… Ну, вы понимаете… Короче, Таня мне ничего не рассказывала о своей работе…
— Она и нам ничего не говорила… Да и чего она знать могла? Она же простой лаборанткой работала…
Звонок мобильного телефона прервал рассказ Антонины Ивановны…
Сергей звонил Андрею из служебного «мерса».
— Ты стоишь, или сидишь? — поинтересовался он.
— Ну, сижу, я, сижу, не тяни…
— Это хорошо, а то упал бы…
— Ладно, выкладывай!..
— Похоже, в командировочку шеф послал именно нас далеко не случайно… Особенно тебя… Короче, этот самый Виктор Киселев член-кора тогда успел получить, а вскоре… Ты, наверное, уже знаешь о… смерти Тани?
— Да, знаю, — как можно спокойнее ответил Андрей.
— Ну… в общем, вскоре после ее смерти Виктор уволился из института, и переехал — куда ты думаешь?
— Туда, откуда мы утром прибыли?
— Совершенно верно… И работает он там тренером по подводному плаванию. Представляешь? Как раз рядом с тем местом, где ты эту девушку увидал!..
— Понятно… — Андрей поднялся с дивана. — Бери билеты на вечерний рейс! Встретимся на аэровокзале! Хотя, стоп!.. Лучше у меня, на Масловке, прихвачу кое что. Благо от меня до аэровокзала пять минут ходьбы…
— Неужто прямо сейчас и полетите? — сокрушалась Антонина Ивановна, все еще не веря в то, что столь долго не появлявшийся Андрей уже покидает ее. — Вы бы хоть чайку попили, я ведь уже поставила…
— Спасибо, в следующий раз. Ей, богу, мне страшно неловко, но вы уж меня простите — работа такая. Я при первой же возможности еще раз загляну. Если вы, конечно, не против. И еще… На каком кладбище… похоронена Таня? — Андрей с трудом выдавил из себя эти слова. Он все еще не мог поверить в реальность Таниной смерти.
— На Ваганьковском. Это Виктор выхлопотал. Уважали его все-таки тогда. По центральной аллее до конца, потом — свернуть направо… А вот Александра Ильича пришлось уже кремировать, чтобы он недалеко от Танечки был…
Андрей на прощание поцеловал сухонькую руку старушки и, не оглядываясь, покинул квартиру, в которой некогда жила его единственная, как он сейчас окончательно понял, любимая женщина…
До встречи на аэровокзале Андрей собирался поговорить со своим старым приятелем с Петровки, но тот оказался в служебной командировке. Некоторое время он пытался дозвониться до Сергея, однако его мобильник был постоянно занят. Нежданно свалившееся на него свободное время вызывало даже некоторую растерянность, — никогда не успевая сделать что-то важное, кроме работы, Андрей давно привык все не главное откладывать «на потом, до пенсии».
И он поехал на Ваганьковское кладбище. Благо в этот бесконечно-длинный день в шесть вечера было еще совсем светло.
Купив по букетику ромашек и васильков, — Таня всегда любила полевые цветы, — он прошел мимо могилы Высоцкого, вокруг которой, как всегда, толпились почитатели и гости Москвы, и довольно быстро нашёл Танину могилку.
На мокрой, после недавнего дождя, земле уже лежали первые опавшие листья. Андрей в своей южной командировке и не заметил, как начала подкрадываться осень.
Он никогда не любил походы на кладбище и не понимал странной тяги своей матушки к посещению бабушкиной могилы. Он всегда был слишком прагматичен, чтобы тратить время на такие занятия. А может быть — просто все еще слишком молод? Впрочем, он осознавал, что, скорее всего, его нелюбовь к кладбищам и похоронным ритуалам была связана со спецификой работы. Когда так часто бываешь рядом со смертью, стараешься поменьше думать обо всем, что с ней связано.
Найдя Танину могилу, Андрей долго не мог заставить себя войти за оградку. С надгробия на него смотрело лицо улыбающейся Тани. Такой он ее уже не знал. На фотографии ей было не меньше двадцати семи лет, и, несмотря на улыбку, глаза ее казались печальными.
И только увидев эти глаза на овальной керамической фотографии, Андрей понял, почему он пришел сюда. Он просто еще не верил, что ее нет, и никогда больше не будет в его жизни…
Словно сквозь тягостную, неуничтожимую пелену, из глубин памяти всплывали крохотные фрагменты далекого прошлого…
…Со всех сторон звучала бодрая маршевая музыка Пахмутовой. Таня и Андрей вновь шли по проспекту Мира. Кругом висели яркие, преимущественно кумачовые транспаранты, прикрепленные на карнизах домов лозунги о единстве партии и народа, о грядущих победах коммунизма и о том, что «Ленин — всегда живой».
