Александр Бушков - Дождь над океаном (сборник)
— Адам? — раздался за моей спиной голос Анны. — Вы что, только сейчас пришли?
— Нет. Ночью.
— Господи, я думала, с вами что-то случилось…
— Ну что со мной может случиться?
— Да на вас же лица нет… — сказала она. — Пойдемте. Проходите, садитесь. Выпейте. И не думайте, что я ничего не понимаю. Я многое могу понять. Зипперлейн вам не рассказывал про моего мужа?
— Нет, — осторожно сказал я, принял от нее бокал и сделал изрядный глоток. — Кто он был?
— Он работал в отделе Зипперлейна. Погиб два года назад. Иногда он возвращался ночью таким же… Что у вас стряслось?
— Так, неурядицы… Ваш сын дома?
— Нет. Где он, я не знаю. Это страшно, но впечатление такое, что мы им больше не нужны.
— А вам не представлялось случая услышать, о чем они говорят меж собой?
— Они стараются, чтобы таких случаев нам не представилось.
— Эта змея… — сказал я.
— Ну да, она жила в саду месяца два.
— В саду? — искренне удивился я. И вы…
— А что я могла сделать? Он мне сказал… свысока так посмотрел и сказал, чтоб я не боялась, что она не укусит и не заползет в дом. В самом деле, я ее почти и не видела. Говорят, ОНИ очень любят животных. Всех.
— И кошек, и собак, и людей… — сказал я. — А книги они читают? Что вы можете сказать об уровне их знаний?
— Поймите вы! — почти выкрикнула она. — Хорошо, если я с ним раз в неделю переброшусь двумя словами!
— Простите, ради бога, простите. Но ситуация… А что еще, кроме любви к животным?
— Рассказывают разное. Будто у них есть в окрестностях города места, куда они летают на свои сборища. Летают по воздуху. Будто они сами могут превращаться в животных.
— И передвигать взглядом предметы?
Об этом было упомянуто в докладе Лонера. Правда, сам он этого не видел — кто-то рассказал.
— И передвигать предметы, — кивнула Анна, ничуть не удивившись. — И становиться невидимыми. И будто бы они не наши дети, а подменыши, которых нам подсунул дьявол или эриданцы. Если бы вы знали, сколько слухов и россказней ходит по городу… Расспросите вашу блондинку.
— Ого, — сказал я. — Которую?
— Ту, с которой вы были в «Волшебном колодце». Вас там видел один мой знакомый.
— А что блондинка?
— Говорят, она имеет какое-то отношение к здешнему… к здешним чудесам. Некоторые ее боятся.
— Значит, к чудесам имеют отношение и взрослые?
— Говорят… Это подруга Регара, есть такой астроном, о нем тоже говорят разное, особенно после случая с Харелом Тампом — они были друзьями…
— А кто такой Харел Тамп? Ну-ка, расскажите!
— Жутковатая история…
История действительно была жутковатая. Харел Тамп, инженер-электронщик, знакомый знакомых Анны, спокойный, веселый и уравновешенный человек, позавчера застрелил свою беременную жену, в которой души не чаял. Абсолютно немотивированное убийство, и по городу со скоростью верхового лесного пожара пронеслись идиотские и жуткие слухи, которые Анна даже пересказывать не хочет. Тамп содержится в местной тюрьме, идет следствие, опять-таки обросшее вымыслами…
Это хорошо, что в местной тюрьме, подумал я. Нужно немедленно его увидеть. Лучше ошибиться, чем проморгать. Убита беременная. Беременность это ребенок, а дети… Все, что связано в этом городе с детьми, пусть даже не родившимися, заслуживает внимания. Правил игры нет, я волен устанавливать их себе сам. И все тут. И пусть я потом буду выглядеть дураком…
Я тут же позвонил Зипперлейну из своей комнаты. Моя просьба насчет тюрьмы особенного восторга у него не вызвала, скорее наоборот, он немного обиженно напомнил, что от него требовали соблюдать полнейшую секретность, а о какой секретности может идти речь, если я собственной персоной заявлюсь в тюрьму? Я постарался объяснить ему деликатно, что старше его по званию, обладаю определенными полномочиями, а обстоятельства и условия игры могут меняться, и я уверен, что это как раз тот случай…
Он согласился. Что ему оставалось? После короткого раздумья я вставил обойму и сунул пистолет в карман. Вышел из комнаты, из дома, из сада, пошел по тихим, по шумным улицам. Настроение было сквернейшее. Мне не привыкать терять друзей, но гибель Лонера и Некера случилась словно бы не по правилам, она была неправильная, стояла особняком от всего, что до сих пор скрывалось за стандартными формулировками «погиб при исполнении служебных обязанностей»…
Вскоре я вышел к условленному месту и увидел голубую малолитражку Зипперлейна.
— Итак, комиссар? — спросил я, усевшись рядом с ним. В профиль он еще больше напоминал печального коршуна.
— Мы едем в тюрьму, — обнадежил он. — Надеюсь, у вас серьезные основания нарушать правила игры?
— Как бы вам вообще не пришлось отказаться от правил игры, — сказал я. — Под личиной дурачка-репортера я много не наработаю (я не сказал ему, что и так уже раскрыт). Нет, я не Собираюсь вешать на грудь табличку со своей фамилией и должностью, но что-то мне нужно менять… Как вы расцениваете историю с Тампом?
— Обычная житейская драма.
— Речь идет о ребенке, пусть и нерожденном, а дети…
— Пустяки, — сказал он. Слишком поспешно сказал.
— И это позиция полицейского офицера? — спросил я. — Абсолютно немотивированное убийство, а это всегда странно…
— Как вы поступите, если окажетесь перед глухой стеной, которую невозможно обойти или взорвать?
— Поищу калитку, — сказал я.
— А если калитки нет? Мы здесь стоим перед стеной, давно разбили о нее кулаки, а кое-кто и головы…
— Понятно, — сказал я. — Вы признаете, что увидели в случае с Тампом Нечто, но боитесь, что окажетесь бессильны что-либо выяснить… Что он говорил на допросах?
— Орал, чтобы его повесили… Вот, возьмите. Сделали специально для тюрьмы.
Он положил мне на колени бордовое удостоверение криминальной полиции, украшенное моей фотографией, заверенной двумя печатями. Очередная вымышленная фамилия в сочетании со званием старшего инспектора.
— Комиссар, что вы знаете о проекте «Гаммельн»?
— То же, что и все знают, — сказал он.
— То есть?
— Знаете что, поговорите вы об этом с мэром. Родилась эта светлая идея в его аппарате, они сами запрягли ученых и курировали всю работу до завершения проекта. Разумеется, в контакте с вашей Коллегией, как вы знаете.
Я ничегошеньки не знал, но не рассказывать же комиссару, что мне всего лишь подсунули альбом газетных вырезок о чудесах города и краткое изложение ученых дискуссий. Я и понятия не имел, что существуют некие проекты. Честно говоря, с таким я еще не сталкивался. Скрывать от офицера моего ранга материалы, касающиеся операции, которую ему предстоит работать, — нечто ненормальное. Значит, у Святого Георгия были на то свои причины…
