Светлана Полипова - По Образу И Подобию
Он выбрал место в салоне с таким расчетом, чтобы Надире была у него прямо перед глазами. Дождался, когда аэробус поднимется в воздух, и трагически сморщился, скрючился, издав еле слышный стон.
Рядом сидевший сосед, хотя и находился в состоянии транса, тут же отреагировал, полностью развернувшись к конспиратору.
— Что с вами? — участливо спросил он, взяв Лина за плечо.
— Спазмы в желудке. Это от нервных перегрузок, — ответил тот и снова согнулся пополам.
Подошел стюард в голубом костюме, симпатичный еврейский парень.
— Ему плохо с желудком, — сообщил стюарду сосед, пока Лин пытался справиться с мнимой болью.
— Мне очень плохо, я умираю. Давление падает, руки немеют…
— С вами уже бывало такое? — озабоченно спросил стюард.
— Да… Это конец. Почему я такой невезучий, — заскулил Лин, поглядывая на затылок Надире. Но та даже не шелохнулась. Ее, похоже, совершенно не трогали страдания соседа. А ведь в случаях, когда люди все вместе переживали ужасные испытания, в дальнейшем они сплачивались, становились более чуткими. Но где там… Она была полностью поглощена собой… или была уверена, что есть, кому помочь бедняге.
— Я сейчас принесу сладкого горячего чая и спазмолитик. Вы просто перенервничали. Все будет хорошо, — ответил стюард и ушел.
Соседи начали советовать Лину, как ему дышать, держать ли руки в области желудка, закрыть глаза или откинуться на сиденье. Люди повели себя ровно так, как и положено было вести себя человеку в подобном случае. Но только не Надире.
Лин заметил возле иллюминатора свободное место, как раз напротив Надире. Вскоре стюард принес чай.
— Благодарю вас, — ответил Лин, беря чашку обеими руками и одаривая стюарда елейной улыбкой, на какую способны лишь представители Востока. — Можно, я пересяду ближе к иллюминатору, вот здесь, где свободное место? А то у меня голова кружится.
— Конечно, прошу вас… Я помогу, — участливо улыбнулся молодой человек.
Лин благополучно перебрался в кресло возле иллюминатора, как раз напротив Надире. Какая возможность прозондировать эту красотку!
Девушка пребывала в полудреме, прикрыв глаза.
«Красивая… — заметил про себя Лин, разглядывая египтянку. — Губки алые, ротик маленький, как у китаянки, кожа смуглая, чистая, гладкая, точно фарфоровая…Ни единого изъяна в лице…Даже волосы, как у богини, никакой неопрятности…Носик маленький, а глаза, хоть и прикрытые, наверное огромные, сияющие…»
Надире открыла глаза, почувствовав, что ее бесцеремонно разглядывают, и вопросительно глянула на китайского очкарика. Вид у него был приблажный, улыбающийся, будто он чудо увидел, и глаз не может оторвать. Смерив его презрительно оценивающим взглядом, девушка вновь прикрыла глаза, так и не проронив ни слова.
«Хоть бы рот открыла, сказала бы пакость какую-нибудь…Хм! Слишком самоуверенна. Возможно, этому спокойствию и уверенности есть вполне объяснимая причина… Попытаемся залезть в ее мозги и узнать, о чем думает такая красотка?»
«Алишер, сволочь, без меня умотал, а я здесь как проклятая!.. Теперь опять искать работу…Одежды ни хрена не осталось… Где он теперь, этот придурок?.. Опять, кажется, этот узкоглазый пялится… Что мне выбрать на этот раз: танцевать, петь, демонстрировать модели или стать за стойку бара?.. Проклятье! Как этот говнюк посмел променять меня на какого-то имама?!»
«Однако…! — усмехнулся про себя Лин, прочитав мысли внешне вроде бы спокойной девушки. — Дай-ка я побеседую с ней. Буду косить под идиота. Придуркам многое и почти всегда прощается».
— Гробницы древних египетских царей всегда считались самым большим чудом света… причем в буквальном смысле слова, — начал Лин декламировать, пытаясь завязать разговор и познакомиться с девушкой.
Надире открыла глаза и нахмурилась, пытаясь понять, что происходит.
— Что, простите? — переспросила она.
— Я говорю: гробницы древних египетских царей всегда считались самым большим чудом света. Путешественники, плывущие по мутным водам Нила, с замиранием сердца и мистическим трепетом взирали на необыкновенные горы удивительно правильной формы, расположенные по берегу на территории — от современного Каира до Фогомского оазиса, — с пафосом декламировал Лин, упиваясь историческими фактами.
«О, Боже! Этого еще не хватало на мою несчастную голову!» — подумала Надире.
— Первым из фараонов в трехтысячном году до нашей эры распорядился воздвигнуть над своей гробницей шестидесятиметровую пирамиду египетский царь Джосер, первый из третьей династии, — вдохновенно продолжал Лин свою общеобразовательную речь. — До этого в Египте строили гробницы с массивной прямоугольной надземной частью, сложенной из камня. По форме они напоминали арабские скамейки — мастабы — и под этим названием и вошли в науку…
Надире снисходительно смолчала и снова прикрыла глаза, а Лин все продолжал декламировать.
— …Почти пять тысяч лет возвышается на плато в Гизе под Каиром эта огромная пирамида. Некоторые, правда, считают, что ей не менее десяти тысяч лет…Высота ее когда-то равнялась ста сорока семи метрам, а сейчас из-за обвала вершины — ста тридцати шести с половиной метрам. Длина каждой стороны составляет двести тридцать три метра. Чтобы обойти кругом пирамиду Хеопса — или как правильно сказать: Хуфу, — придется пройти около километра…
Надире, наконец, не выдержала:
— Вы меня, конечно, извините, многоуважаемый туземный турист, но с историей своей страны я знакома с детства, — раздраженно заметила египтянка.
— Меня зовут Бао, — мило улыбнулся Лин, слегка склонив в учтивом поклоне голову. — А вас?
— Надире, — сдержанно, но вежливо отозвалась девушка.
— Какое прелестное имя! — слащаво пропел Лин. — Я ученый из Пекинского университета. Пишу диссертацию на тему религий и древних верований основных течений в человеческой цивилизации. Наши культуры во многом схожи. Не замечали?
— Наши? — удивленно переспросила Надире.
— Наши: древнеегипетская и древнекитайская. Цель моих научных изысканий — поиски общих корней двух великих цивилизаций. Некоторые ученые считают, что Великие пирамиды и Великую Китайскую стену возводили одни и те же архитекторы, и возможно, с одной и той же целью, — по заговорщически прошептал Лин, опасливо посмотрев по сторонам, опасаясь мнимых слушателей. — О длине Китайской стены до сих пор идут споры, называют цифры — свыше четырех тысяч километров и свыше пяти тысяч километров. Ширина каменной дороги, то есть стены, такова, что по ней могут пройти в ряд десять человек или проехать пять всадников. По примерным подсчетам в стене захоронено около миллиона китайцев, погибших на грандиозной стройке во времена могущественного императора Цинь Ши Хуанди, что означает — первый из династии царей Цинь, живший в третьем веке до нашей эры.
