А Дейч - Гарри из Дюссельдорфа
Какие-нибудь "фризы" или "тевтоны" ордами слонялись по Вендской улице, горланя песни и задевая друг друга, чтобы затеять кровавую драку или дуэль. Такие бессмысленные и жестокие побоища устраивались обычно в окрестных деревеньках, и нередко на лицах дуэлянтов оставались глубокие рубцы, которыми эти дикари очень гордились.
Это были грубые и неотесанные парни, туго усваивавшие университетскую науку. Те, что побогаче, проводили время в многочисленных пивных и харчевнях, а бедные студенты жили уроками или становились прихвостнями богатых.
Гейне принялся за юридические учебники. Обладая хорошей памятью, он легко усваивал бесконечные статьи и параграфы римских законов, а также многочисленные комментарии к ним, оглашаемые с кафедры геттингенскими профессорами. Среди этих профессоров он выделял историка Сарториуса и германиста Бенеке. Гарри с большой охотой посещал их лекции и удивлялся тому, что студенты-тевтономаны так мало интересуются родным языком и родной историей. Из тысячи трехсот студентов Георгии Августы только девять слушали курсы но истории немецкого языка. Не надо думать, что, углубившись в университетскую науку, Гейне забыл о поэзии. Здесь он продолжал работать над трагедией "Лльмансор". Ему не хватало опыта драматурга, и чем больше он работал над сюжетом трагедии, тем труднее становилось поэту. Не раз жалел Гейне, что здесь у него нет боннских товарищей, с которыми можно было бы посоветоваться и прочитать уже почти законченную трагедию. Гейне стал подбирать и свои лирические стихотворения, желая составить сборник и предложить его издателю. Но тут поэт увидел, что многое не для печати, что строгая немецкая цензура не пропустит стихов, в которых осуждаются феодальные порядки и выносится суровый приговор высшему обществу.
Гейне написал письмо известному лейпцигскому издателю Брокгаузу, прося издать сборник его стихотворений.
Объясняя причину небольшого объема посылаемой рукописи, поэт сделал признание: "Так как прискорбные обстоятельства вынудили меня оставить под спудом все стихотворения, которым можно было придать какой-либо политический смысл, я поместил в этом сборнике по большей части лишь любовную лирику, и сборник поневоле вышел тощим".
Брокгауз не принял предложения Гейне, и сборник не был издан. Это огорчило Гейне, но не подорвало в нем желания писать.
Среди студентов, принадлежавших к корпорации "Вестфалия", был один молодой человек, круглолицый, с наивными голубыми глазами и по-детски пухлым ртом.
Его звали Пашке. Изучая вместе с Гейне юридические науки, Пашке сблизился с Гарри и восторженно принимал его стихи. Однажды Пашке повел Гейне в харчевню "Английский двор". Здесь собрались члены студенческого союза "Вестфалия". Это были шумные и драчливые парни, а их вожаком считался граф фон Вибель, тоже студент. Гейне знал фон Вибеля, и самый вид его тощей фигуры с плоским надменным лицом вызывал у него антипатию. Вероятно, и Вибель не чувствовал никакой склонности к Гарри. Встречаясь с ним в аудиториях или на улице, Вибель проходил мимо не здороваясь и окидывал Гарри презрительным взглядом. Как-то Гейне услышал, что Вибель бросил по его адресу насмешливое замечание. Гарри вспыхнул от гнева и с трудом сдержался, чтобы тут же не ответить обидчику. Он вообще старался быть в стороне от таких задир и буянов, как Вибель и его молодчики. Но Пашке так упрашивал Гарри пообедать с ним, что Гарри согласился и пошел в "Английский двор".
В этот день там было много посетителей, особенно студентов из союза "Вестфалия". Блюда были вкусные, цены недорогие, веселые служанки-бойко подавали пиво в больших глиняных кружках с узорными крышками.
Гарри понравилась эта харчевня. В высоком зале со сводчатым потолком и цветными стеклами было много воздуха, несмотря на то, что дым из трубок синеватыми змейками тянулся над столами. Гейне стал часто посещать "Английский двор". "Вестфальцы", в том числе и Вибель, делали вид, что не замечают его. Но они, повидимому, запугали простодушного Пашке, и он под разными предлогами уклонялся от посещения харчевни вместе с Гейне.
В феврале 1821 года, когда уже становилось теплее, но зима все медлила уходить, перед началом подготовки к весенним экзаменам "вестфальцы" решили устроить пивной вечер в честь императора Фридриха Барбароссы.
Этот средневековый император, прозванный Рыжей Бородой (Ротбартом), или, по-латыни, Барбароссой, утонувший в мелкой азиатской речке во время крестового похода, был любимым героем немецких националистов. Про него ходила легенда, будто он не умер, а скрылся вместе со своим войском в немецкой горе Кифгайзер. Там он будет спать до тех пор, пока Германия не подвергнется величайшей опасности. Тогда будто он проснется и выйдет из горы со своими воинами, чтобы спасти Германию. Гарри не любил эту легенду. Он верил в счастливое будущее своей родины, но знал, что ее спасут не средневековые императоры и рыцари, а люди нового поколения, настоящие патриоты. Когда Гейне вдумывался в историю Германии, ему все ненавистнее становилось средневековое варварство, проникнутое верой во всяческие чудеса и призывами к покорности королям и князьям.
"Вестфальцы" деятельно готовились к "вечеру Барбароссы". В назначенный день они шумной гурьбой явились в харчевню. На повозке были привезены войлок, пакля, старые тряпки, толстая проволока - все необходимое для чучела Фридриха Барбароссы.
Вечером закипела работа, и к тому времени, когда посетители стали собираться на пивной бал, в углу зала на помосте стояло огромное чучело рыжебородого императора в блестящих средневековых латах.
Звон посуды и кружек, топот и веселый гогот наполняли прокуренный зал, когда там появились Пашке и Гейне...Гарри был. ошеломлен происходившим. Пашке с трудом отыскал место для себя и приятеля, и они протискивались между столиками, чтобы устроиться поскромнее в углу. Вдруг раздался громкий голос Вильгельма Вибеля:
- Гейне из Дюссельдорфа! Я требую, чтобы ты снял шляпу перед императором Фридрихом Барбароссой!
Гарри побледнел от неожиданности, но ничего не ответил.
- Ты слышал, что я сказал? - кричал Вибель под хохот и крик своих молодчиков. - Не притворяйся новым Вильгельмом Теллем! Шапку долой перед императором!
Гарри остановился на мгновение, обернулся к Вибелю и громко сказал:
- Я не буду исполнять приказаний старонемецких ослов.
В зале наступила тишина. Все ждали, что будет дальше. Пашке беспомощно озирался по сторонам. Он был не рад, что привел Гарри на этот вечер.
Вибель, не помня себя от ярости, бросился к Гарри.
На его лице выступили красные пятна, монокль выпал и болтался на черной ленточке. Не говоря ни слова, он швырнул к ногам Гарри перчатку: это был вызов на дуэль.
