Сергей Герасимов - Искусство умирать
– К своему милому?
– Да, к милому. Не вижу в этом ничего странного.
– Ослепла, если не видишь.
Кристи уже почти открыла рот, чтобы ответить на этот выпад, но вовремя остановилась. Евгению лучше не трогать.
– Зато я знаю что-то странное, – сказал Фил.
– Что именно? – откликнулся Гессе, – единственная странная вещь, которую мы не обсуждали – это сегодняшние облака, похожие на женские лица. Если сопоставить с тем расположением облаков, которое я видел перед посадкой, то я бы сказал, что мы сидим на планете, которая занимается изящными искусствами – просто так, от скуки или для развлечения гостей. Так что странное ты имел ввиду?
– Я скажу об этом позже. Поехали!
Зонтик двинулся вперед, подчиняясь команде. Зачем они включили мигалку, – подумал Фил, – и без нее тошно, дальше некуда.
Он остановил Зонтик у корабля, но не приказал ему выключиться.
– Ты собираешься еще куда-то? – спросил Гессе.
Гессе был высоким широколицым парнем, нос слегка картошкой и в пупырышках.
Волосы разных цветов – светлые и темные пряди. Большие зубы. Широкая улыбка. На первый взгляд глупая. Прекрасный актер, одурачит любого. Умеет петь и говорить разными голосами. Умеет показывать фокусы. Умеет драться так, что однажды даже сбил с ног Анжела. Анжел тогда не ответил, соблюдая суббординацию. Уже три года в команде. Был в экспедиции на Южной Гидре и даже заработал орден. Почти старик, тридцать лет. Раньше занимался чем-то таинственным и почти легендарным.
Очень умен и очень смел. Если Хлопушка вернется на Землю, его назначат на место Коре. Если.
– Собираюсь, – ответил Фил – Да, я собираюсь куда-то еще. Будут еще вопросы?
– Не все выяснил?
– Осталось самое главное.
– Что ж, вольному – воля, как выражается командир. Ты покатишь сейчас?
– Нет, немного погодя.
Они вышли и оставили Зонтик ждать.
Последние слова Бата были записаны, проанализированы и сейчас команда обсуждала результат анализа.
Пропавший Бат говорил снова:
– Я не могу ждать. Слушайте. Я заболел. Небесной шторой завешен парта-парагенез исторической морали суждений. Вначали от-отнялдись ноги. Потом – несворот кашалотовый перьев нсколько зубудлыжнопроклятой дейстительности ввертье мне. Потом я стал видеть в в в в в темноте. Я сейчас выключусь. Это то же самое, что с Ко-коре. Слышите, то же самое! Приезжайте и изучайте!
Радуйтесь на здоровье! Но Коре не умер, он вернется! я тоже вернусь!
Слышите, я вернусь! и я каждому… Такие красивые цвета. Мне трудно говорить. Язык вырос.
– А выводы таковы, – начал рассказывать Дядя Дэн, – Во-первых, он действительно уверен, что Коре жив. Случилось что-то, что предоставило ему вполне убедительное доказательство. Я знаю, что некоторые из экипажа тоже верят.
Я тоже не исключаю такой возможности. Во-вторых, он явно подхватил вирус. И это тот же самый вирус. Мы имеем уже два случая и можем довольно точно описать симптомы. Мы лишь не знаем, как вирус передается и почему он поражает одних и иногрирует других. В-третьих, у него действительно начал расти язык. В течение одной минуты язык вытянулся и разбух почти на треть. Еще одно совпадение, которое кажется мне закономерным: оба заболевших, и Коре и Бат, исчезли неизвестно куда, будто растворились. Есть предположение, что они превратились в кузнечиков (по аналогии с событиями на комете Швассмана), но Коре не превращался, хотя его ноги и начали расти. Машина исключает такую возможность.
Коре начал расти, а потом просто исчез. Так что кузнечики здесь не при чем.
Я предлагаю никому не выходить из корабля, прождать, скажем, около месяца. Если мы убедимся, что опасности для Земли нет, мы поднимемся на орбиту и уничтожим эту милую (глаза б мои ее не видели) Бэту. Потом еще несколько месяцев мы повисим в пространстве, чтобы выдержать карантин. Если никто не заболеет, начнем переговоры о возвращении на Землю. Если повезет, то нас пустят домой.
– Как мы уничтожим Бэту без реликтового меча? – спросил Орвелл.
– Тогда сожжем ее до состояния стеклянного шарика. Больше никто не станет сюда приближаться.
– Жаль, слишком красивая планета, – сказала Евгения, – просто обретенный рай. Это мое особое мнение, можете с ним не считаться. Я согласна посидеть взаперти, но вначале нужна еще одна вылазка. Правильно, Фил?
Фил согласился.
– Мы отъедем ненадолго и пойдем в том же составе. Фил, Кристи, Гессе и я.
Есть дело, которое осталось незаконченным.
Четверо вышли и подошли к Зонтику. Машина ждала.
– Послушай, – сказала Евгения, отведя Гессе в сторону. Пожалуйста, не вмешивайся. Это их личное дело.
Гессе ничего не понял, но остался невозмутим.
– Никаких личных дел у них быть не может.
– Вы, мужчины, очень непонятливы.
– Ты хочешь сказать, что Кристи нравится сразу двоим? – Предположил Гессе.
– Вот именно. Пусть они выяснят отношения.
Гессе засмеялся.
– Никогда бы не подумал. Хотя у меня уже был такой случай. Почему-то в опасных ситуациях люди больше нуждаются в чувствах. Они влюбляются в самое неподходящее время и в самых неподходящих местах. Причем норовят влюбиться треугольником. Хорошо, я подожду. А зачем им понадобился Зонтик?
– Чтобы никто не мог подслушать.
– Просто детский бред. Неужели это так важно?
– А ты никого не любил? – спросила Евгения.
– Да Бог миловал.
Фил и Кристи вошли и сели в передние кресла. Отсюда был хороший обзор.
– А где остальные?
– Сейчас будут, – ответил Фил, – им нужно поговорить.
– А почему мы зашли?
– Чтобы не подслушивать разговор. У них очень личный разговор. Почему-то в опасных ситуациях люди больше нуждаются в чувствах. Когда мне было восемь лет, я сорвался с моста и чуть не погиб. В тот день я влюбился, слава Богу, ненадолго.
Люди всегда влюбляются в самое неподходящее время и в самых неподходящих местах.
Надеюсь, тебе это понятно?
– Точно, – согласилась Кристи.
– Слушать только меня! – приказал Фил Зонтику. – Теперь поехали в город, скорость сто двадцать. С кораблем не связываться без моего разрешения!
Зонтик рванул с места и пошел к мертвому городу.
– Я не поняла, – сказала Кристи. – А вот теперь мне непонятно.
– А что тут понимать. Сейчас обьясню, вот только отъедем подальше.
Зонтик выбрал удобную прямую дорогу и усилил освещение, не включая прожекторов. По бокам дороги проносились дикие вывороченные камни, иногда попадались беленькие столбики, посаженные здесь руками человека. Когда-то человек здесь жил, радовался и беззаботно расставлял столбики, надеясь прожить и прорадоваться очень долго.
