Андрэ Нортон - Мы, женщины (Колдовской мир, Превращение)
- Дело о котле, - объявила старейшая после долгих переговоров. - Мы установили, что он принадлежит Элизабет, дочери Сигер, которая передала его Лойз, дочери Аннет, за еду и убежище. Три женщины подтвердили, что такой обмен был сделан по предложению Лойз, дочери Аннет, и что Элизабет, дочь Сигер, согласилась, потому что считала, что у нее не было выбора. Семь человек подтвердили, что Элизабет, дочь Сигер, не представляла себе истинной ценности котла.
- Да она слабоумная, бедняга, - упрямо настаивала Лойз, дочь Аннет.
Старейшая набросилась на нее, как кошка на кролика.
- Если Элизабет, дочь Сигер, не обладает здравым рассудком, всякая торговля с ней нечестная и потому незаконная. А что ты скажешь, Элизабет, дочь Сигер?
Пришелица покраснела.
- Это правда, я плохо говорю на вашем языке. Но госпожа Лойз на моем вообще не говорит. И я скажу, - она перешла на родной язык, - что если из-за этого считать человека полоумным, то Лойз, дочь Аннет, совсем спятила, потому что я кое-как ее понимаю, а она меня нет. Но дело не в этом. Дело в ценности котла, который у вас ценится гораздо выше, чем в моей родной деревне, потому что мы торговали со многими районами, а вы не торгуете. Я этого не знала: нельзя все узнать в незнакомом месте за несколько дней!
- Говори так, чтобы мы могли понять! - послышались крики из толпы. Говори по-нашему!
Волшебница незаметно присоединилась к собравшимся и негромко переводила для старейших, которые не встречались с чужаками. Когда Элизабет замолчала, волшебница подняла руку и заговорила:
- Я думаю, добрые женщины, что многие наши споры возникают из-за языкового барьера, потому что в зрелом возрасте трудно изучить чужой язык.
- Обмен был честный, - упрямилась Лойз, дочь Аннет. - Она отдала котел, который мало что значил для нее, за свою жизнь и жизнь своих детей, которые значат для нее гораздо больше. Что здесь нечестного?
Эгил подтолкнул Арону.
- Священники говорят, что обмен под принуждением неправильный. Жаль, что здесь нет образованных.
- Может, ты их обучишь? - сердито буркнула Арона, увлажняя палочку, чтобы легче было работать по глине. Эгил заглянул через ее плечо. Система знаков, которой она пользуется, не обычный алфавит, но какие-то сокращения, которых он не понимал. Он нахмурился и вернулся к своим мыслям.
Подняла руку госпожа Флори. Старейшая направила на нее веретено и произнесла:
- Да, целительница?
- Обмен несправедливый: когда Ловри, дочь Элизабет, повредила руку, Лойз, дочь Аннет, не привела ее ко мне и не позволила прийти матери девочки.
Потом подняла руку и получила слово Элтеа, ткачиха.
- Лойз продавала мне вышивку, которую выполнила Лиза, - грубовато поведала она. - Вполне стоит нескольких дней убежища и пищи, которые она дала женщине.
Эгил что-то начал говорить, Арона подтолкнула его. Он замолчал, и она подняла руку. Старейшая удивленно посмотрела на нее.
- Хранительница? - удивилась она неодобрительно, потому что хранительницы записей не принимают участия в таких спорах.
- Эгил, дочь Элизабет, сказала мне, что в их деревне считают: вынужденный обмен неправильный, - быстро проговорила Арона, покраснев. Еще маленькой девочкой ее часто ругали за то, что она встревала на встречах. Но ведь это не формальное собрание, а вопрос важен.
Старейшая повернулась к матери Эгила.
- Таков ваш обычай?
- Я не принимала участия в делах деревни, - запинаясь, пролепетала женщина на языке фальконеров. - Но я думаю - да. Харальд как-то мне об этом говорил.
Старейшие принялись переговариваться и рассматривать вышивку, которую принесла Элтеа. Эгил снова подтолкнул Арону.
- Неужели у вас записывают все ссоры старух? Ваша старательность восхитительна, но... - Он замолчал, увидев, что старейшая снова подняла веретено.
- В деле о котле мы видим несколько положений, - строго заговорила она. - Во-первых, по обычаям Элизабет, дочери Сигер, сделки вообще не было, так как она совершала обмен вынужденно. Во-вторых, Лойз, дочь Аннет, не выполнила условий соглашения, потому что рука Ловри, дочери Элизабет, воспалилась, и ее не лечили. В-третьих, вышивка была достаточной платой за еду и убежище, которые получило семейство Элизабет. Наконец, Элизабет, дочь Сигер, не полностью понимала сути обмена, потому что он был совершен не на ее языке.
Старейшая помолчала.
- Следовательно, все обмены между пришелицами и нами должны совершаться с участием переводчиков, и чужаков необходимо внимательно расспрашивать об их обычаях относительно обмена. В данном случае мы решаем, что котел должен быть возвращен Элизабет, дочери Сигер. Мы также предлагаем ей поселиться на ферме Вирдис, дочери Нилиры, теперь незанятой, если она согласится в обмен передать свой котел для переработки в плуги и инструменты.
Эгил встал.
- Договорились, - обрадовался он, как будто котел принадлежал ему. Старейшая не обратила на него внимания.
- Приемлемы ли для тебя условия, Элизабет, дочь Сигер? - спросила она. Волшебница подробно перевела. Лиза нахмурилась и почесала голову.
- Я должна подумать, - сказала она наконец. Затем пошла на поле и принялась за работу. Эгил присоединился к ней. "Какой нахальный", - не впервые подумала Арона, собирая свои записи.
Женщины разошлись, а Арона напряженно прислушивалась к разговору Эгила с матерью.
- У нас будет земля, - уговаривал он ее. - И ты больше не будешь служанкой старухи.
- Я не служанка, - возразила Лиза.
К ним подошла Элтеа и подтвердила:
- Твоей матери хорошо у меня, и она не любит работать на земле.
- Я понимаю, что ты теряешь прекрасную вышивальщицу, - заметил Эгил ядовито. Он повернулся и обнял мать за плечи. - Мама! Тебе не нужно будет так много работать на земле, как этим женщинам. У тебя для этого есть я! Ты снова станешь хозяйкой в собственном доме, и мои младшие братья и сестры получат нужную заботу. Я знаю тебя, мама, ты никогда не поставишь свои капризы и желания выше потребностей семьи и деревни. Правда?
- Мне нужно подумать, Эгил, - спокойно повторила она и кивнула, отпуская его.
Эгил изо всех сил вогнал топор в последнее упавшее дерево. Однажды... однажды он станет значительным человеком в этой деревне, и к нему не будут относиться, как к нищему мальчишке! Тут мимо прошла хранительница записей Марис со своими глиняными табличками, единственная взрослая грамотная женщина во всей деревне.
- Госпожа Марис, - вежливо обратился к ней Эгил.- Могу я задать тебе вопрос?
Глава восьмая
Суд
Зима была долгой и голодной, у всех испортился характер, и потому приходилось много записывать. Особенно часто ругалась со всеми в деревне Хуана, дочь Гунтира, втягивая всех в свои ссоры. Она притащила свою раненую дочь Леатрис и пастушку Нидорис к старейшим. Жаловалась на то, что пастушка не досмотрела за ее дочерью. И вообще - какой ужас посылать девочек пасти стадо!
