Андрей Столяров - Послание к коринфянам
- Вы намерены выполнять распоряжения правительства?
И нисколько не удивился, услышав ответное "да". Ничего другого он и не ожидал.
Далее они обсудили план ближайших действий. Причем здесь Советник старался не вмешиваться: все необходимые директивы он изложил, а привязка к местным условиям - это не его забота, он лишь высказал два-три мелких пожелания, могущих, по его мнению, облегчить задачу, а почувствовав, что теперь обойдутся и без него, сказал, что на сегодня, пожалуй, достаточно. И, отклонив предложение поужинать вместе, попросил отвезти его на квартиру.
- Завтра мне потребуется свободный день, - предупредил он.
Его заверили, что беспокоить не будут.
- Отлично, - сказал Советник...
На квартиру его отвез лейтенант ГБ, который сам сел за руль и всю дорогу молчал. Лишь остановив машину перед невзрачным четырехэтажным зданием из пыльного кирпича, он, не поворачивая головы, очень сдержанно спросил:
- Разрешите обратиться?
- Да? - мгновенно насторожившись, сказал Советник.
- Насколько я понимаю, все участники этой... акции... будут впоследствии ликвидированы... как свидетели... чтобы избежать последствий... это естественно, - здесь лейтенант сделал явную паузу, однако Советник не возразил ему. - Так вот, я бы просил вас взять меня с собой: я умею работать, я вам еще пригожусь.
Несколько мгновений в машине стояла тишина, а затем Советник причмокнул и кивнул в спину так и не обернувшегося лейтенанта.
- Гут, - сказал он. - Я подумаю.
В квартире Советник довольно-таки небрежно осмотрел обе комнаты, уставленные импортными гарнитурами, кухню, где сопел холодильник, забитый продуктами и питьем, зажег свет в ванной и в туалете, после чего повалился в кресло у столика с телефоном и, набрав какой-то необычайно длинный номер, состоящий, наверное, не менее, чем из двадцати цифр, напряженно сказал:
- Это - из третьей палаты, соедините меня с терапевтическим отделением, - и тут же, как бы преобразившись, пропел совершенно другим, радостным и веселым голосом, - Зинуля? Это ты, Зинуля? Ну - у меня все в порядке! Говорю: дела идут превосходно! Очень такой приятный городок, хорошие люди... Нет, сестру пока еще не нашел. Не нашел, говорю, только приехал!.. Но мероприятия все равно проводить буду. Говорю: буду проводить мероприятия!.. Так что передай Гедончику, пусть готовится. Ну - привет, Зинуля? Привет! Целую в носик!..
Он положил трубку и несколько секунд сидел неподвижно точно борясь с тошнотой. Даже черты лица у него заострились, как у больного. И только, наверное, через полминуты он облегченно выдохнул: Фу-у-у!.. - уже спокойно снял трубку, привычными уверенными движениями разобрал ее на отдельные составляющие и, увидев в микрофонной коробке тонкий продолговатый "жучок", удовлетворенно хмыкнул, а потом, ничего не меняя, снова свинтил эту трубку и бережно, как-то даже заботливо положил ее на рычаги.
- Ладно, - сказал он сам себе.
Прошел на кухню и из бумажного пакета, взятого на дверце холодильника, налил себе молока в сияющий, отмытый до блеска, тонкостенный стакан. Молоко было очень свежее и очень вкусное. Советник пил его, стоя у окна. Штору он отдернул, и поэтому в легких сумерках было видно, как дрожит загорающимися огнями тихий вечерний город.
Собственно, не город, а - два завода, распластавшиеся на равнине.
И - Звезда, которую сегодня не было видно.
Впрочем, это не имело значения.
Потому что город был обречен, и обреченность его чувствовалась даже в летней прохладе, которая вливалась сейчас через открытую форточку.
Причем чувствовалась - неприятно.
Поэтому Советник снова задернул штору и допил молоко. А затем тщательно, как он привык это делать, вымыл стакан и поставил его на сушилку...
Настроение у него было хорошее...
Спал Советник - чутко, прислушиваясь к звукам на незнакомом месте, но тем не менее выспался и проснулся, как и заказывал сам себе, в семь часов, когда солнце уже било сквозь занавески яркими утренними лучами. Комплексная зарядка (Советник следил за своим здоровьем), душ и легкий необременительный завтрак заняли ровно час, и в начале девятого он уже вышел на улицу - сразу же сощурившись от хлынувшего на него океана света. Света было слишком много, и поэтому он не сразу разглядел немолодого уже, довольно полного человека, который привалился к стене на другой стороне улицы и обмахивался панамой, потому что ему было жарко, - а когда разглядел, то зашел в ближайший телефон-автомат и по карточке, данной ему в горисполкоме, набрал служебный подчеркнутый номер лейтенанта.
Он нисколько не сомневался, что лейтенант уже на работе. Так оно и оказалось. И Советник, услышав его голос в трубке, недовольно сказал:
- Это - я. Уберите от меня наблюдение...
А затем, больше ничего не добавляя, даже не дожидаясь ответа, высунулся из будки и жестами показал полному пожилому человеку, что, мол, подойди. А поскольку тот не понимал, то оставил телефонную трубку висящей на шнуре и пошел дальше.
Он был уверен, что наблюдение за ним снимут, и поэтому более не стал проверяться, а, сев в нужный автобус, номер которого знал наизусть, проехал четыре остановки и, сойдя на набережной желтой реки, уселся на третью по счету деревянную скамейку, где уже пребывал в задумчивости некий мужчина, судя по грубому комбинезону, электрик или строитель.
Впрочем, задумчивость его была кажущейся. Потому что едва Советник уселся рядом, как мужчина без предисловий сказал ему:
- Здравия желаю! - а потом, не слишком конспирируясь, протянул плоский, аккуратно заклеенный, синий конверт. Вот. Здесь то, что вам нужно. В единственном экземпляре. Разрешите отбыть? - после чего нырнул в следующий подошедший к остановке автобус.
Кажется, Советник даже не заметил его исчезновения: длинными жесткими пальцами он обрывал кромку конверта, доставая оттуда фотографии, изображающие различных женщин с детьми. Первую из этих фотографий он, изучив, задумчиво отложил в сторону, такая же участь постигла и вторую фотографию, зато третью, едва взглянув на нее, он отдернул, и - сам, точно обожженный, вздрогнул, а затем, откинувшись на скамейке, прикрыл глаза и сидел так некоторое время, шевеля губами, как будто молился.
Но молитва эта продолжалась недолго, потому что уже через несколько секунд Советник, очнувшись, внимательно изучил пометки, сделанные на обороте третьей фотографии, торопливо спрятал ее в карман, а остальные снимки, в том числе и не просмотренные, сгреб в одну пачечку и, оглянувшись по сторонам, бросил ее в ближайший мусорный ящик, - вслед за этим, как и человек в комбинезоне, нырнув в подошедший автобус.
Проехал он те же четыре остановки, и сошел неподалеку от своего дома, но в квартиру не пошел, а вместо этого быстро завернул за угол и спустился по улице, идущей между стандартными пятиэтажками, окутанными веселой зеленью, - свернул еще раз и, постояв секунду, как бы соображая, направился в одну из парадных.
