Генрих Альтов - Создан для бури (сборник)
— Так ведь она не очень сложная. Вот разработать алгоритм было действительно трудно, а машина… По идее первая машина всегда проста. Усложнение начинается потом. Знаешь, первый радиотелескоп в Гарварде сколотил плотник из досок, и стоило это всего четыреста долларов. А первые вычислительные машины были сделаны из детского «Конструктора»… В общем, это не важно. Мы как-то сумбурно говорим, я ведь еще не сказал главного. Понимаешь, какая история: я решал на машине другую задачу, совсем другую. Но ответ, кажется, подойдет и для твоей задачи…
— Какую задачу ты решал?
— Видишь ли, машина у меня небольшая, я втиснул ее в одну комнату… С самого начала пришлось лепить машину в расчете на вопрос, который меня интересовал. Элементы памяти очень мелкие, на биоблоках, лучшие из существующих. И все равно на шестнадцати квадратных метрах много не разместишь. Отсюда узкая специализация: машина рассчитана только на один вопрос. Летом я начал ее разбирать…
— Стоп! Какой вопрос ты задал машине?
— Видишь ли, — Антенна мнется, заглядывает мне в глаза, — я долго выбирал; ты не думай, пожалуйста, что это фантазерство. Я искал узловую проблему…
— А конкретно?
— Проблема возвращения. Полеты к звездам. Ну, ты должен знать. Классическая проблема возвращения: на корабле прошло пять или десять лет, а на Земле — сто или двести. Вернувшись, люди попадают в чужой мир. Им трудно, может быть, даже невозможно жить в этом мире. И потом, они прибыли с открытиями, которые на Земле давно уже сделали без них. Полеты лишаются смысла.
— Классическая проблема возвращения… Допустим. Но почему ею нужно заниматься в одиночку?
— А что здесь делать коллективу? Ну что бы делал институт?
— Устраивают же на эту тему конференции…
— Нет, ты спутал: были конференции по межзвездной связи. А перелеты на межзвездные дистанции считаются неосуществимыми. Практически неосуществимыми. О чем мы говорим! Нет ни одного института, ни одной лаборатории, ни одной группы, которые специально бы занимались этой проблемой. Да и как заниматься? Сначала надо найти какие-то опорные идеи. Найти, развить, доказать, что это не бред…
— Ты можешь работать над другой проблемой, а в свободное время…
— Нет! — Антенна протестующе взмахивает руками. — Нельзя отвлекаться, надо думать на полную мощность.
… В автобусе на запотевшем оконном стекле Антенна чертит схему, объясняя устройство своей машины. За стеклом мелькают приглушенные снегом ночные огни, и от этих огней, от их движения схема кажется объемной, работающей, живой.
Теперь я не сомневаюсь в машине. Непонятно другое: если машина была собрана, если она работала, почему все так тихо?
— А как же? — удивляется Антенна. — По идее и должно быть тихо. Ну, представь себе начало века. Авиация делает первые шаги. Неуклюжие самолеты наконец-таки поднимаются в воздух… Представляешь, ко всеобщему восторгу, они взлетают на сто или даже на двести метров. И вот появляется дядя вроде меня и начинает толковать, что через сорок или пятьдесят лет винтомоторные самолеты устареют, наступит эра реактивной авиации. Кого заинтересовало бы такое сообщение?..
Он вдруг замолкает, потом спрашивает, глядя в сторону:
— Ада летала на реактивных?
Вообще да, на реактивных. Но там, в Гималаях, разбился вертолет.
Осваивали новую линию.
Этот автобус еле тащится. Уж он-то устарел не только морально.
— А почему ты решил строить прогнозирующую машину? — спрашиваю я.
— Просто однажды я подумал: интересно, каким будет двадцать первый век? Ведь это интересно; ты же сам говорил, что иногда хочется высунуть нос в четвертое измерение.
Вот оно что. В один прекрасный день Антенна, вечно занятый своей электроникой, оглянулся и с удивлением заметил, что вокруг целый мир, который — о великое открытие! — даже имеет свое прошлое и будущее… Прошлое, разумеется, мрачно: граждане не умели делать простых супергетеродинных приемников. Зато впереди великое будущее. Все станет подвластным радио: радиоастрономия, радиохимия, радиобиология, может быть, даже радиоматематика?.. И Антенна выбрал самый простой способ увидеть этот радиомир: построил прогнозирующую машину.
— Нет же, совсем не так!
На нас оглядываются: уж очень энергично Антенна машет своими длинными руками.
— Нет… Мне захотелось узнать, что будут делать люди. Вот! Тут множество проблем, но все они в конечном счете сводятся к одной. Ну, понимаешь, как меридианы пересекаются на полюсе. Вопрос в том…
— Быть или не быть. Знаю. Тише.
Мальчишка, восторженный мальчишка.
Есть даже какая-то логика в том, что он попал на завод игрушек.
— Ты послушай. Либо доступный нам мир ограничен Солнечной системой и остается только благоустраивать этот мир, либо возможны полеты к звездам, и тогда открыт безграничный простор для деятельности человека.
— Мягко говоря, вопрос не слишком актуальный. Так сказать, не животрепещущий.
— Почему? Вся история человечества — это процесс расширения границ нашего мира. Научились строить корабли — завоевали океан. Изобрели самолет — завоевали воздух. Создали ракеты — началось завоевание Солнечной системы… А если дальше нет пути? Ведь это надо знать…
Что ж, в конечном счете Антенна прав: наш мир может существовать только в развитии. Если он замкнется в каких-то границах, вырождение неизбежно. Со времен Уэллса на эту тему написана бездна романов. Но нам еще ох как далеко до границ Солнечной системы! Перед нами тысячи других проблем — накаленных, неотложных…
А впрочем, кто знает. Меридианы на экваторе параллельны друг другу: они, наверное, не подозревают о существовании полюса и думают, что пересекутся где-то в бесконечности. Очень может быть, что проблема возвращения станет актуальной значительно раньше, чем мы думаем.
С чего я, собственно, взял, что Антенна неудачник? Пожалуй, он нашел задачу по своему таланту, вот в чем дело.
— Пришлось бросить аспирантуру, — рассказывает Антенна. — Мой шеф заявил, что двадцать первый век, звездолеты и все такое прочее — это детские игрушки, а тема должна быть реальной. Ладно, я подал заявление: «Прошу отпустить на завод игрушек». А потом решил, что и в самом деле нужно пойти на такой завод.
— И тогда, — говорю я бесцветным голосом летописца, — тогда началась эра электронной игрушки…
— Нет, при чем здесь электроника! — перебивает Антенна. Он хороший парень, ему очень хочется рассеять мое заблуждение. — Электронные игрушки — это чепуха, понимаешь, чепуха. Подделка сегодняшней техники. А хорошая игрушка должна быть прообразом машин, которые появятся через сотни лет.
