Аркадий Стругацкий - Том 8. 1979-1984
2 июня 78-го года ЛЕВ АБАЛКИН ВООЧИЮ
Около 18.00 ко мне ввалились (без предупреждения) Андрей и Сандро. Я спрятал папку в стол и сразу же строго сказал им, что не потерплю никаких деловых разговоров, поскольку теперь они подчинены не мне, а Клавдию. Кроме того, я занят.
Они принялись жалобно ныть, что пришли вовсе не по делам, что соскучились и что нельзя же так. Что-что, а ныть они умеют. Я смягчился. Был открыт бар, и некоторое время мы с удовольствием говорили о моих кактусах. Потом я вдруг совершенно случайно обнаружил, что говорим мы уже не столько о кактусах, сколько о Клавдии, и это еще было как-то оправданно, поскольку Клавдий своей шишковатостью и колючестью мне самому напоминал кактус, но я и ахнуть не успел, как эти юные провокаторы чрезвычайно ловко и естественно съехали на дело о биореакторах и о Капитане Немо.
Не подавая виду, я дал им войти в раж, а затем, в самый кульминационный момент, когда они уже решили, что их начальник вполне готов, предложил им убираться вон. И я бы их выгнал, потому что здорово разозлился и на них, и на себя, но тут (опять же без предупреждения) заявилась Алена. Это судьба, подумал я и отправился на кухню. Все равно было уже время ужинать, а даже юным провокаторам известно, что при посторонних о наших делах разговаривать не полагается.
Получился очень милый ужин. Провокаторы, забыв обо всем на свете, распускали хвосты перед Аленой. Когда она их срез`ала, распускал хвост я — просто для того, чтобы не давать супу остыть в горшке. Кончился этот парад петухов великим спором: куда теперь пойти. Сандро требовал идти на «Октопусов» и притом немедленно, потому что лучшие вещи у них бывают вначале. Андрей горячился, как самый настоящий музыкальный критик, его выпады против «Октопусов» были страстны и поразительно бессодержательны, его теория современной музыки поражала своей свежестью и сводилась к тому, что нынче ночью самое время опробовать под парусом его новую яхту «Любомудр». Я стоял за шарады или, в крайнем случае, фанты. Алена же, смекнувшая, что я сегодня никуда не пойду и вообще занят, расстроилась и принялась хулиганить. «"Октопусов" — в реку! — требовала она. — По бим-бом-брамселям! Давайте шуметь!» И так далее.
В самый разгар этой дискуссии, в 19.33, закурлыкал видеофон. Андрей, сидевший ближе всех к аппарату, ткнул пальцем в клавишу. Экран осветился, но изображения на нем не было. И слышно не было ничего, потому что Сандро вопил во всю мочь: «Острова, острова, острова!..», совершая при этом нелепые телодвижения в попытках подражать неподражаемому Б. Туарегу, между тем как Алена, закусив удила, противостояла ему «Песней без слов» Глиэра (а может быть, и не Глиэра).
— Ша! — гаркнул я, пробираясь к видеофону.
Стало несколько тише, но аппарат по-прежнему молчал, мерцая пустым экраном. Вряд ли это был Экселенц, и я успокоился.
— Подождите, я перетащу аппарат, — сказал я в голубоватое мерцание.
В кабинете я поставил видеофон на стол, повалился в кресло и сказал:
— Ну вот, здесь потише... Только имейте в виду, я вас не вижу.
— Простите, я забыл... — произнес низкий мужской голос, и на экране появилось лицо — узкое, иссиня-бледное, с глубокими складками от крыльев носа к подбородку. Низкий широкий лоб, глубоко запавшие большие глаза, черные прямые волосы до плеч.
Любопытно, что я сразу узнал его, но не сразу понял, что это он.
— Здравствуйте, Мак, — сказал он. — Вы меня узнаете?
Мне нужно было несколько секунд, чтобы привести себя в порядок. Я был совершенно не готов.
— Позвольте, позвольте... — затянул я, лихорадочно соображая, как мне следует себя вести.
— Лев Абалкин, — напомнил он. — Помните? Саракш, Голубая Змея...
— Господи! — вскричал журналист Каммерер, в прошлом Мак Сим, резидент Земли на планете Саракш. — Лева! А мне сказали, что вас на Земле нет и неизвестно, когда будете... Или вы еще там?
Он улыбался:
— Нет, я уже здесь... Но я вам помешал, кажется?
— Вы мне никак не можете помешать! — проникновенно сказал журналист Каммерер. Не тот журналист Каммерер, который навещал Майю Глумову, а, скорее, тот, который навещал Учителя. — Вы мне нужны! Ведь я пишу книгу о голованах!..
— Да, я знаю, — перебил он. — Поэтому я вам и звоню. Но, Мак, я ведь уже давно не имею дела с голованами.
— Это как раз не важно, — возразил журналист Каммерер. — Важно, что вы были первым, кто имел с ними дело.
— Положим, первым были вы.
— Нет. Я их просто обнаружил, вот и все. И вообще, о себе я уже написал. И о самых последних работах Комова материал у меня подобран. Как видите, пролог и эпилог есть, не хватает пустячка — основного содержания... Послушайте, Лева, нам надо обязательно встретиться. Вы надолго на Землю?
— Не очень, — сказал он. — Но встретимся мы обязательно. Правда, сегодня я не хотел бы...
— Положим, сегодня и мне было бы не совсем удобно, — быстро подхватил журналист Каммерер. — А вот как насчет завтрашнего дня?
Какое-то время он молча всматривался в меня. Я вдруг сообразил, что никак не могу определить цвет его глаз — уж очень глубоко они сидели под нависшими бровями.
— Поразительно, — проговорил он. — Вы совсем не изменились. А я?
— Честно? — спросил журналист Каммерер, чтобы что-нибудь сказать.
Лев Абалкин снова улыбнулся.
— Да, — сказал он. — Двадцать лет прошло. И, вы знаете, Мак, я вспоминаю о тех временах как о самых счастливых. Все было впереди, все еще только начиналось... И, вы знаете, я вот сейчас вспоминаю эти времена и думаю: до чего же мне чертовски повезло, что начинал я с такими руководителями, как Комов и как вы, Мак...
— Ну-ну, Лев, не преувеличивайте, — сказал журналист Каммерер. — При чем здесь я?
— То есть как это — при чем здесь вы? Комов руководил, Раулингсон и я были на подхвате, а ведь всю координацию осуществляли вы!
Журналист Каммерер вытаращил глаза. Я — тоже, но я вдобавок еще и насторожился.
— Ну, Лев, — сказал журналист Каммерер, — вы, брат, по молодости лет ни черта, видно, не поняли в тогдашней субординации. Единственное, что я тогда для вас делал, это обеспечивал безопасность, транспорт и продовольствие... Да и то...
— И поставляли идеи! — вставил Лев Абалкин.
— Какие идеи?
— Идея экспедиции за Голубую Змею — ваша?
— Ну, в той мере, что я сообщ...
— Так! Это раз. Идея о том, что с голованами должны работать Прогрессоры, а не зоопсихологи, — это два!
— Погодите, Лев! Это Комова идея! Да мне вообще было на вас всех наплевать! У меня в это время было восстание в Пандее! Первый массовый десант Океанской Империи! Вы-то должны понимать, что такое... Господи! Да если говорить честно, я о вас и думать тогда забыл! Зеф вами тогда занимался, Зеф, а не я! Помните рыжего аборигена?..
