Евгений Гуляковский - Сезон туманов
Ротанов не хотел вникать в хитрую, сложную и пока не совсем понятную игру, которую вел этот человек. Если они захватят корабль, положение в колонии сразу изменится. Он сумеет покончить со всеми хитростями инженера и сделает все, чтобы прекратить кровопролитную бессмысленную войну, которая, похоже, нравится инженеру. Не конечная победа, не изменение положения колонистов, а сама война на уничтожение его привлекает, словно мирная жизнь потеряла для этого человека всякий смысл...
Ракета вспыхнула на дневном небе маленьким тусклым шариком. Вспыхнула тогда, когда ее уже перестали ждать.
Этот первый сигнал к ним еще не имел непосредственного отношения, он лишь означал, что дороги, наконец, перекрыты и отряды охотников могут начинать атаку, расчищая путь группе захвата для последнего броска. Ротанов видел, как десятки людей поднялись во весь рост, они бежали к кораблю сразу с трех сторон, на ходу стреляя из лучеметов. Вокруг корабля плясали фонтаны земли, вспыхивали шарики тепловых разрывов. А корабль словно вымер... Вот уже второй раз на глазах Ротанова бой превращался в непонятный фарс. Не могли же они без боя отдать корабль! Что-то здесь было не так, и этот просчет грозил обернуться бедой, потому что бой в обстановке, в которой не все понимаешь, это уже наполовину проигранный бой...
— Вперед! — крикнул Ротанов.
Роллер сорвался с места и понесся на предельной скорости. Машина раскачивалась, перепрыгивая через кусты и неровности почвы, двигатель рычал на предельных оборотах, но Ротанов понимал, что это не поможет, потому что из корабля противник отлично видит происходящее.
Они дождутся, когда роллер подойдет ближе, и тогда уничтожат всех сразу... Секунды растянулись, как в замедленной киносъемке. Ротанов все еще ждал огненного всплеска и вдруг понял, что его не будет. Не будет, как не было выстрелов, трупов вокруг корабля. Словно синглиты лишь играли в войну, которую люди вели так серьезно и обстоятельно.
Дверь шлюзовой камеры оказалась открытой, словно их любезно приглашали войти. До нее было метров десять, потом начиналось мертвое пространство, где им уже не страшны будут двигатели. Ротанов шел эти десять метров медленно, осторожно и слышал за собой тяжелое дыхание пяти человек... Ничего не случилось: они вошли внутрь шлюзовой камеры...
Если так будет продолжаться до самой рубки, он все же уравняет шансы. Вряд ли они смогли изучить корабль за короткий срок так, как знает его он сам. И если они позволят захватить рубку... «А что, если они вообще не собирались защищать корабль? Не считали его своим?» Это было слишком неправдоподобно. Таких подарков не делают во время войны... И тем не менее они беспрепятственно вошли в рубку. Даже дверь не была заблокирована. Кресло перед управляющим пультом чуть развернуто влево к выходу. Именно так он оставил его неделю назад, когда покидал корабль. Да, всего лишь неделю... На приборах толстый слой пыли. Их будто старались убедить в том, что здесь вообще не было посторонних. Никто не собирался захватывать корабль, оборонять его. Словно они не знали, что двигатели главного хода в одну секунду могут смести с лица планеты остатки города или испарить целое море... Словно не понимали, какой грозной и опасной машиной может стать корабль, если его использовать для войны...
Он сел в кресло и секунду сидел неподвижно. Потом руки сами собой потянулись к управляющей панели. Вспыхнуло аварийное освещение приборов, щелкнули страховочные ремни. Правая рука привычно легла на плоскую граненую рукоятку главного выключателя реактора... Возможно, его остановила мысль о том, что все идет слишком уж просто. Например, синглитам могло показаться заманчивым сделать так, чтобы он сам взорвал корабль, своими руками...
Как бы там ни было, прежде всего он должен остаться на корабле один и осмотреть все, что может осмотреть человек в этом металлическом лабиринте. Он один знает корабль и один будет отвечать перед Землей за все, что здесь случится.
Он и сам не знал, что именно нужно искать в бесчисленных помещениях корабля, забитых техникой, предназначавшейся для колонистов. Отсеки, в которых он не бывал с самого старта, встречали его запахом плесени и промозглой сырости: вентиляция не работала с того дня, когда отказала автоматика.
Проверил машинное отделение, отсек реакторов, штурманскую рубку — и не смог найти никаких следов... Ничего постороннего. Часа через четыре, совершенно измученный, он добрался до своей каюты. Швырнул в мусоропровод грязную изодранную одежду и прошел в душ. Стоя в облаке горячих брызг, со всех сторон упругой волной обдававших тело, он думал о том, что, пожалуй, хватит крысиной возни. Сейчас он оденется, пройдет в рубку, включит реактор и начнет обычную стартовую процедуру. Если где и спрятано что-то чужое, ему придется познакомиться с этим по ходу дела...
Рука медленно, миллиметр за миллиметром, сдвинула рукоятку включения реактора. Послышался знакомый щелчок. Вспыхнули огоньки на приборной панели, качнулись стрелки приборов. Реактор входил в рабочий режим... Ротанов вытер пот, заливавший глаза, и чуть тронул стартовую рукоятку, проверяя, пойдет ли топливо к планетарным двигателям. Оно пошло. Корабль мелко задрожал. Ротанов увеличил подачу топлива и включил двигатели. Сейчас внизу бушевало зеленое пламя, сжигая все вокруг. Захотел увидеть, как это выглядит. Потянулся к тумблеру оптического перископа, но и после щелчка линзы остались матово-серыми. Это был первый сюрприз. Не работала оптика, корабль ослеп. Совершенно машинально Ротанов повернул тумблер выключателя локаторов, хотя отлично помнил, что они не работали с того момента, как отказала вся электроника. На стенках рубки мягко вспыхнули голубоватым светом четыре глубоких овала. Это было так неожиданно, что он отдернул руки от рычагов управления, но почти сразу его вдавило в кресло, а на оживших экранах уже проступило изображение. Он увидел, как пламя внизу, под кораблем, сузилось, набрало силу, и поверхность планеты медленно пошла вниз, словно корабль проснулся, обрел собственную волю и выходил теперь на свой, одному ему известный курс. На приборной панели вспыхнуло табло, предупреждающее пилота о включенной автоматике.
На корабле не должно быть никакой автоматики! Она же вышла из строя!.. Уже ничему не удивляясь, он рванул рукоятку, отключавшую автоматику. Рукоятка шла ровно, без всякого сопротивления, и он уже знал, что это бесполезно. Так просто ему не удастся подчинить себе вышедшую из повиновения машину. Начался тот самый поединок, без выстрелов и погонь, который он ждал с самого начала. Поединок, в котором выиграет тот, кто быстрее разберется в обстановке, на мгновение раньше найдет правильное решение...
