Евгений Прошкин - Истребитель Родина
– И наконец репортаж, закрывающий вчерашнюю десятку. Дерзкая выходка хулиганов, уже вторая за эту неделю.
В кадре появилось парадное с мраморным крыльцом и массивной деревянной дверью. Правее висела табличка, но не пластиковая, а медная, натертая до слепящих бликов: «Московское Дворянское Собрание». Камера показала весь особняк, затем крупно – стену со скачущей надписью:
«НИ ВЕРЫ, НИ ЦАРЯ, НИ ОТЕЧЕСТВА. ВЫ ВСЕ ПРО**АЛИ».
На последнем слове подрагивал черный прямоугольник – редактор прикрыл две буквы, оставив простор для фантазии.
– Проспали, прожрали, просрали, – начал перебирать Андрей. – И прое… хали.
– Москвичи не потерпят столь злостного нарушения общественного порядка, – раздалось из терминала сдержанно-гневное. – Во вторник надпись аналогичного содержания была обнаружена неподалеку от Городской Управы. Итак, это уже второй вызов со стороны неизвестной хулиганствующей группировки, и жители города требуют от правоохранительных органов положить конец…
Андрей продолжал смотреть репортаж, но уже не слушал. «Хулиганствующая группировка». Хороший вариант: люди желают похулиганить, и для этого объединяются в группировку. Само собой. Главное, не копать глубже, не заглядывать дальше. Просто требовать – например, положить конец.
– Именно этого вы и добились, – хмуро произнес Андрей. – На вас положили. Потому, что вы сами на все положили. Уже давно.
Его посетила странная мысль, на первый взгляд – совсем не об этом: мир стал таким стабильным, что даже вторжение пришельцев оказалось не в силах его изменить.
Он отодвинул недоеденную курицу и наклонился за бутылкой. Еще грамм пятьдесят, снова в один глоток. Отбросив бутылку на кровать, он сладко потянулся. Бессонная ночь и стакан водки: нормальный человек должен был скиснуть.
Андрей чувствовал себя новорожденным.
* * *Так называемые каналы устарели еще пять лет назад. Сейчас этот сервис – без звука, без видео, без возможности заглянуть в профайл собеседника, – превратился в настоящий реликт, но продолжал привлекать посетителей. Малая степень свободы оборачивалась, как ни странно, подлинной свободой. Анонимность – наиболее ценное, что может быть в знакомстве, которое заводится со строго определенной целью и длится, в самом героическом случае, около часа. В Сети ходила масса легенд о реальных браках, родившихся из подобных контактов. Часть историй Андрей слышал, часть сочинил лично – еще в той жизни, до лагеря.
Каналов было невообразимо много – к полуночи сюда влилась орда московских абонентов, – но «Гормональный террор» оказался лишь один. На экране открылось окошко со списком виртуальных комнат. Чтобы не читать все заголовки, Андрей набрал в поиске: «1984».
«Комната «1984» не найдена. Создать?»
Покусав ноготь, он исправил: «Оруэлл 1984».
«Введите логин. Выберете юзерпик».
Андрей прокрутил галерею персональных картинок и нашел печального кота. Имя родилось само: «Полосатый». Прикоснувшись к полю «ввод», он замер.
Фоновым рисунком в комнате был выбран светлый березовый лес. Под списком участников сидел одинокий заяц, как бы у опушки. Андрей навел на него курсор, и заяц томно шевельнул хвостом. Зайчиха, стало быть.
За тысячелетия общения люди не придумали ничего оригинального, и Андрей тоже мудрить не стал. Над опушкой появилось:
ПОЛОСАТЫЙ. Привет!
Ответили мгновенно:
ЗАЙКА. приветики:)
ПОЛОСАТЫЙ. Сколько тебе лет?
ЗАЙКА. а тебе?
Андрей, не задумываясь, набрал:
ПОЛОСАТЫЙ. 15.
ЗАЙКА. мне 16
ПОЛОСАТЫЙ. Старуха!
ЗАЙКА. хамло:)
ПОЛОСАТЫЙ. Ты здесь по теме?
ЗАЙКА. дааа… ты откуда, котик?
ПОЛОСАТЫЙ. Мск.
ЗАЙКА. чиво?
ПОЛОСАТЫЙ. Москва RU.
ЗАЙКА. мАсквА:) про ру опять не поняла
ПОЛОСАТЫЙ. Так. Старая привычка.
ЗАЙКА. в 15 лет – старые привычки? попался засранец:) тебе небось лет 70?:)
ПОЛОСАТЫЙ. Мы не о том говорим.
ЗАЙКА. согласна:) ну поехали?
ПОЛОСАТЫЙ. Что на тебе надето?
ЗАЙКА. а как всегда:) ничиво:)
ПОЛОСАТЫЙ. Вау!
ЗАЙКА. да я такая:) боишься отмороженных?:)
ПОЛОСАТЫЙ. Ты классная!
ЗАЙКА. вообще да:)
ПОЛОСАТЫЙ. Я тоже раздеваюсь.
ЗАЙКА. ОК
Андрей машинально скинул тапочки и, взглянув на свои ноги, захохотал.
ПОЛОСАТЫЙ. Я уже голый. Нравлюсь?:)
ЗАЙКА. конечно:)
ПОЛОСАТЫЙ. Ты мне еще сильней.
ЗАЙКА. а?
ПОЛОСАТЫЙ. Говорю, классная ты, Зайка!
ЗАЙКА. трабл! родоки вернулись. котик чао…
Андрей перечитал последнюю строку, но так и не понял, о чем это.
ПОЛОСАТЫЙ. Зови их сюда, пусть присоединяются:)
Вместо ответа зайчиха снова шевельнула хвостом и медленно растворилась. На экране остались лишь березки, грустный кот и колонка текста, уходящая в голубое небо. Андрей вернулся к началу разговора и успел просмотреть его до середины, когда в номер вдруг постучали. Чертыхнувшись, он сохранил диалог и выключил терминал.
За дверью стоял Канунников.
– Первый час, – заметил Андрей. – Случилось что?
– Ничего. Ты с кем тут?
– Один я, один.
– Тем более не помешаю, – сказал Николай, заходя в номер. – Хотел проверить условия содержания. Жалоб нет? – Он беззлобно рассмеялся.
Андрей мог бы продолжить шутку, на языке вертелись два хороших варианта, но он лишь молча прищурился.
– Кто-то в картонной коробке чувствует себя, как в люксе, – проговорил майор, – а кто-то и в люксе расслабиться не способен.
– Это не люкс.
– Какие новости? – отстраненно спросил он.
– Никаких, – ответил Андрей тем же тоном.
Канунников без любопытства выглянул в окно и, не снимая плаща, уселся на диван.
– Давай-ка, Коля, проясним кой-чего, – сказал Андрей, закипая.
– Давай. Водка есть?
– Нет.
– Плохо дело.
– Обойдемся. – Андрей сел в кресло напротив. – В каком режиме я э-э… существую?
– Метафизический вопрос, – хмыкнул Канунников. – Без водки тут никак. – Он сунул руку в плащ и достал плоскую бутылку. – Семьсот грамм, даже говорить смешно. Нашим симбионтам это на один зубок. Ты неси, неси стаканы-то.
Андрей, вздохнув, поднялся.
– Я все-таки не понял, – сказал он. – Я что, поднадзорный? У меня хоть какая-то свобода есть?
– В отличие от водки, – кивнул майор и опять рассмеялся. – Да конечно, конечно, Андрюша! Чудак-человек. Кто же ее у тебя отнимает, свободу? Ставь, ставь рюмочки, не надо их в лапах греть. Разве тебе запрещали что-то? Захотел культурно отдохнуть – нет проблем! – Николай сноровисто разлил. – Маша и Даша. Ветераны секс-фронта и красивые девушки, к тому же. Я бы сам с ними повалялся, да нельзя: у меня моральный облик. – Он взял рюмку. – За любовь и здоровье, Андрюша.
