Олег Языков - Учебный отпуск. Часть 1. Гром над Балтикой.
Учить капитан Рыбкин умел. Еще бы! Совсем недавно полковником был, комдивом. Научился, поди… Кстати, надо бы нашего контрика озадачить. Капитана Петракова. Да-да! Плюнул Дима Петраков на роскошную усадьбу и санаторно-курортные условия службы в госпитале, на обилие молодых девушек-медичек вокруг, и прибился он к нам – к суровому мужскому коллективу. И рад, что удивительно! Так вот, надо бы ему намекнуть – пусть пошуршит по своим каналам насчет Рыбкина. Если не звание, так пусть хоть ордена вернут, гады!
— Вопросы, товарищи? — это Рыбкин закончил первую часть своей лекции.
— Товарищ капитан! А расскажите, как вы эти приемы в Испании разрабатывали? Ну расскажите! — заканючила аудитория. Я заерзал на месте в предвкушении интересного рассказа. Федор Тимофеевич был по этому вопросу мастак.
— Ну, что вам рассказать, товарищи офицеры? Такие же мы были, как и вы сейчас… Я имею в виду – молодые раздолбаи без единой мысли в голове! — аудитория восхищенно засопела, готовясь слушать дальше. Некоторые летчики гордо, как орлы-стервятники, поводили вокруг головами, мол, вот мы какие! Орлы!
…за задними столами молча, огромными и недвижимыми кондорами с седых вершин Анд, сидели три битых жизнью птаха – Извольский, Кузьмичев и мой Вася. Почти прикрыв веки, то ли от излишней мудрости, то ли от презрения к пищащим в учебном классе теплым, желтым цыплятам, в которых, призывно пульсируя и волнуя сердце хищников, гуляла молодая и такая вкусная кровь, мои асы внимали старому боевому соколу…
— Я прибыл в Испанию, когда уже нам дали И-16… - помолчав, капитан Рыбкин продолжил, — хотите – верьте, хотите – нет, но первые бои наши летчики вели знаете, на чем? Не догадаетесь! На "Ньюпорах"!
Класс недоверчиво забурлил.
— Да-да, товарищи офицеры! На "Ньюпорах"… — Рыбкин примолк, припоминая…
— Мне Прокофьев потом рассказывал… Они тогда на бомбардировщиках "Бреге-19" летали. Скорость – аж 120 километров в час! Представляете? Да, 36-й год… А их на возврате, они уже к аэродрому подошли, атаковала пара "хейнкелей"…
Но тут неожиданно появилась четверка "Ньюпоров". Триплан "Ньюпор", с пулеметом, стрелявшим поверх винта, скорость всего 150–160 км/ч, слышали, небось? Ему место было – в музее. Первой мировой войны… Правда, эти "Ньюпоры" были поновее, конца двадцатых годов, "Ньюпор-52" называется, но все равно – старье и хлам! Однако летчики на нем сражались, и благодаря беспредельному мужеству одерживали победы. Так вот. Отбили "Ньюпоры" нападение на наших бомберов. Сели – глядь! А из "Ньюпоров" лезут Копец и Ковалевский, еще чех и серб какой-то. Ну, да… Тот самый Копец, командующий авиацией Белорусского особого военного округа, который застрелился в своем кабинете на второй день войны… А на самолеты-то было страшно смотреть – сплошное решето, настолько они были повреждены. Вот, так-то. На "Ньюпорах", х-ха! — капитан Рыбкин недоуменно покачал головой, как бы и сам не верил в им же сказанное.
— Еще! Еще, товарищ капитан! — просительно загалдели цыплята.
— Еще? Было и еще… Наши летчики, приехавшие в Испанию, конечно, были хорошими летчиками. Все же отбирали их особо. Все отличники боевой подготовки, все хорошо пилотировали и метко стреляли. Считались у себя в частях мастерами воздушного боя! Во как! А в Испании… Чего, казалось бы, проще – попал на фронт и проявляй свое умение. Однако на войне дело обстояло совсем не так…
— Фронтовая обстановка ставит перед летчиком новые вопросы и ответ требует немедленно, пока ты еще жив. А не ответишь – то и жив не будешь… Прежде всего, речь идет о тактике. В учебных боях в своих полках мы ведь "сражались" со своими же товарищами, на однотипной технике с одинаковыми летными характеристиками. Ну – вираж, там, набор высоты в боевом развороте… Наши "противники" и мы вели учебные бои по единой тактической схеме. Верх часто одерживает более сильный, но не более грамотный, умело использующий недостатки противника.
А во фронтовой обстановке тактику соперника еще надо разгадать. При любом превосходстве сил нельзя считать врага ни слабее, ни глупее себя. В самой схватке будет поздно исправлять собственные ошибки. За них придется расплачиваться кровью, а то и самой жизнью.
Рыбкин помолчал и продолжил.
— Воздушный бой – творчество летчика, соединенное с отработанными навыками. И его выигрывает тот, кто в совершенстве владеет техникой пилотирования, машиной, чувствует ее и работает вместе с ней воедино. В бою ситуация меняется за доли секунды, а решение из доброй сотни вариантов нужно принять всего лишь и мгновенно…
— И вот все мы – и Паша Рычагов, и Анатолий Серов, и комэск Гусев, да все! — махнул рукой Рыбкин, — тут и стали "теоретиками воздушного боя"! А как же! Жить захочешь – не только теоретиком, академиком станешь!
— Вы думаете, "эшелонированное" построение наших истребителей в воздухе, это сейчас придумали? Да нет. Там еще, в Испании мы это делали… Как и строй пары там опробовали и приняли на вооружение. Как и обязательный "захват" высоты…
— Так вот, Паша Рычагов первым и начал бороться за высоту. Тут дело все в том, что у И-16 была лучшая энерговооруженность. Наши победили в соревновании тактико-технических характеристик самолетов: высоту 5000 метров итальянский "фиат" набирал за 10 минут, немецкий "хейнкель" за 8, а "И-16" – всего за 6 минут. Избыток мощности обеспечивал "Москас", как называли испанцы наши истребители, еще и контроль дистанции в бою – летчик мог быстро сблизиться с противником, отстреляться, а потом и оторваться от него после атаки. В конечном итоге достоинства техники позволили нам высоту выиграть. А кто захватил высоту, тот… что товарищи?
— Диктует противнику свою волю, товарищ капитан! — почти, что хором заорали слушатели.
— Точно! Но тут на стороне мятежников появились немцы на "Мессершмиттах". А они превосходили наши "И-15" и "И-16" в основных компонентах, относящихся к бою: в скорости, скороподъемности и мощности огня. Немцы определили и новую тактическую схему, которой жестко придерживались в групповых воздушных боях.
Во-первых – обязательное начальное преимущество в высоте. Не будет высоты – немец в бой не полезет.
Второе. Все атаки только сверху, с последующим занятием исходного положения на высоте – серия вертикальных маневров…
Вот, значит, откуда у немецкой тактики ноги растут! Консерваторы, однако! Раз выработали – от правила ни шагу. Мы-то погибче будем…
— …Третье – стрельба с больших дистанций, превышающих дальность эффективной стрельбы с наших истребителей.
В-четвертых – самое для них характерное, для стервятников. Стремление "подбирать" одиночек – подбитых и раненых летчиков, оторвавшихся от строя и вышедших из боевого порядка после первой их атаки сверху вниз. В продолжительный маневренный бой "мессершмитты" не ввязывались, ибо преимущества во времени и радиусе виража было у нас.
