Барбара Эрскин - Дом на краю прошлого
Она стояла неподвижно, не сводя с него глаз.
– Он это серьезно?
Дэвид кивнул.
– Говорю же, тебе это под силу, Джосс. Ему понравились герои, понравилась интрига и, конечно, сама тайна, ведь она так и осталась тайной. – Он поднял одну бровь. – Ты сама-то хоть знаешь, чем все закончилось?
Джосс рассмеялась.
– Конечно, знаю.
– Вот и чудно. Тебе осталось только об этом рассказать другим.
Библию они отыскали в тот же вечер. Огромный том в кожаном переплете лежал на нижней полке книжного шкафа за креслом ее матери.
– Книжные черви, – показал Дэвид на обгрызанные края страниц. – И, возможно, мыши. Видишь, здесь на последних страницах много записей. Изумительно! Давай унесем ее в кухню и положим на стол под яркий свет.
Люк отмывал руки над раковиной, когда они с триумфом внесли свою находку в кухню и торжественно водрузили ее на стол.
– Вы похожи на двух школьников. Такое воодушевление!
Дэвид осторожно открыл книгу.
– Ну вот. Первая запись сделана в тысяча шестьсот девяносто четвертом году.
– А последняя? – Джосс склонилась над его плечом.
Он осторожно перевернул тяжелую страницу.
– Самуэль Джон Данкан, родился десятого сентября тысяча девятьсот сорок шестого года.
– Сэмми. – Джосс с трудом проглотила комок в горле. Но ни Джорджи, ни ее, отвергнутого члена семьи, в книге не было.
Дэвид отошел от стола, с трудом оторвавшись от найденного сокровища.
– Иди сюда, взгляни.
Джосс села, наклонилась вперед и принялась водить пальцем по странице.
– Вот она, – сказала она, – Сара из церкви. Сара Рашбрук вышла замуж за Уильяма Персивала первого мая тысяча восемьсот шестьдесят первого года. Затем Джулия Мэри, родилась десятого апреля, умерла семнадцатого июня тысяча восемьсот шестьдесят второго года. Она прожила всего два месяца.
– То были тяжелые годы. Детская смертность была очень высокой, Джосс. Припомни статистические данные, – сурово заметил Дэвид. Он вдруг почувствовал странную неловкость при таком близком знакомстве с прошлым.
Джосс продолжала читать дальше.
«Мэри Сара, родилась второго июля тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года. Вышла замуж за Джона Беннета весной тысяча восемьсот девяносто третьего года. Наш первенец, Генри Джон, родился двенадцатого октября тысяча девятисотого года». Она, должно быть, сама это написала «Наша дочь Лидия» – наверное, это моя бабушка – «родилась в тысяча девятьсот втором году». – Она на мгновение замолчала. – «Маленький Генри Джон умер в тысяча девятьсот третьем году. Ему было всего три года». Эта запись сделана другим почерком. Следующая запись датирована двадцать четвертым июня тысяча девятьсот девятнадцатого года. «В тысяча девятьсот третьем году, через три месяца после смерти нашего сына Генри, мой муж Джон Беннет исчез. Я больше уже не жду, что он вернется. Сегодня моя дочь Лидия Сара вышла замуж за Самуэля Мэннерса, который тоже переехал в Белхеддон».
– Звучит весьма таинственно. – Люк сидел напротив нее. Он тоже заинтересовался. – Что дальше?
– Наш сын, Самуэль, родился тридцатого ноября тысяча девятьсот двадцатого года. Через три дня моя мать, Мэри Сара Беннет, умерла от гриппа.
– Невероятно. – Дэвид покачал головой. – Общественная история в миниатюре. Она, верно, попала в конец эпидемии испанки, которая распространилась по миру после Первой мировой войны. Бедняжка. Получается, что она так и не видела внука.
– Интересно, куда подевался старина Джон Беннет? – Люк задумчиво откинулся на стуле.
– В кабинете есть письмо, – медленно произнесла Джосс. – По сути записка от Лидии своему кузену Джону Данкану, в которой она оповещает его о рождении сына. Она, скорее всего, написала ее сразу, еще не зная, что ее мать умирает. – Она снова взглянула на страницу. – У нее было еще трое детей – Джон, Роберт и Лаура, моя мать, они все родились с небольшим интервалом, и потом… – она помолчала, – она сама умерла через год после рождения Лауры. Ей было всего двадцать три года!
– Как трагично. – Люк взял ее за руку. – Но это все было так давно, Джосс. Не стоит из-за этого расстраиваться.
Она улыбнулась.
– Я и не расстраиваюсь. Просто странно. Я читала ее письмо, держала его в своей руке. Она мне стала ближе.
– Думаю, в доме полно бумаг и писем по поводу семьи, – вставил Дэвид. – То, что твоя мать оставила все, как было, с точки зрения историка просто замечательно. Ведь должны найтись фотографии этих людей, портреты, дагерротипы. – Он покачался взад-вперед на стуле, придерживаясь за стол кончиками пальцев. – Ты должна нарисовать генеалогическое древо своей семьи.
Джосс улыбнулась.
– Это было бы занимательно. Особенно для Тома, когда он вырастет. – Она медленно покачала головой, снова вернувшись к пожелтевшим страницам, заполненным разным почерком. Она быстро просмотрела все записи с самого начала. Поняла, что записи о первых четырех поколениях были сделаны одной рукой. Затем, год за годом, поколение за поколением, каждая ветвь семьи имела своего летописца и свою фамилию. – Если я все это скопирую, я смогу пойти со списком в церковь и узнать, кто из них похоронен здесь, – сказала она. – Интересно все же, куда девался Джон Беннет. Он нигде больше не упоминается. Любопытно было бы узнать, не похоронен ли и он где-нибудь здесь. Как ты думаешь, с ним произошел несчастный случай?
– А может, его убили, – хмыкнул Люк. – Не каждый из этой книги умер своей смертью…
– Люк… – Возмущенную Джосс остановил недовольный вой детской сигнализации.
– Я схожу. – Люк уже вскочил на ноги. – А вы спрячьте эту книгу и подумайте об ужине.
Джосс встала и закрыла тяжелую Библию, прислушиваясь ко все более громким рыданиям.
– Я сама пойду…
– Люк справится. – Дэвид удержал ее за руку и не сразу отпустил ее. – Джосс, не исключай Люка из всего этого, пожалуйста. Из семьи. Истории. Дома. Ему и так несладко.
– А мне сладко? – Она со стуком положила тяжелую книгу на буфет и тут через сигнализацию услышала испуганный голос Люка:
– Том! Что ты наделал?
Джосс взглянула на Дэвида, повернулась и бросилась к двери, Дэвид за ней. Когда она влетела в детскую, Люк держал Тома на руках. Кроватка стояла вплотную к окну.
– Все хорошо, он в порядке. – Люк передал ей плачущего ребенка. – Он, верно, раскачал кроватку, и она соскользнула к окну. Здесь пол неровный. Проснулся в непонятном месте и немного испугался, так ведь, старина?
Он взлохматил волосы сына.
Джосс прижала Тома к груди, чувствуя, как дико дрожит маленькое тельце.
– Глупенький ты мой. Что случилось? Ты так раскачал кроватку, что она поехала?
