Джон Райт - Золотой век
Отключив фильтр восприятия, Фаэтон увидел мужчину, одетого в костюм астронома времен Порфировой космической обсерватории первого века (около 500 а. е. д. от Земли). Этот человек, видимо, принадлежал к школе Независимых исследователей, ныне уже не существовавшей. Костюм его отличался рядом особенностей, присущих периоду, когда искусственный ледяной планетоид не был еще построен, что вызывало трудности в повседневной жизни. Поверхность костюма не пропускала радиацию, внутри его находились встроенные рециркуляторы и запасы жира, позволявшие вести длительные наблюдения и не пополнять запасы воздуха и воды на общих складах. Из-за многочисленных приборов — приспособлений для лучшего обзора, розеток и удлинителей — лица человека не было видно: в те времена Исследователи еще не могли позволить себе Эстетическое единство облика.
Возможно, официантка остановилась, чтобы вручить либретто Исследователю, человеку, видение которого фильтр Фаэтона блокировал, а потому и был добавлен эпизод с оброненным обручем. Все действия дриады были фальсифицированы, чтобы заполнить паузу.
Фаэтон вспомнил, что фильтр ощущений был запрограммирован на блокировку некоего стихийного бедствия в пространстве неподалеку от Меркурия, вызванного солнечными бурями. Если человек в костюме астронома был астрономом на самом деле, у него мог быть канал доступа или каталог, содержащий информацию.
Фаэтон взял либретто, но только делал вид, что читает его, а сам начал приближаться к мужчине. Астроном наблюдал за пожаром, разрушающим дерево, глядя на мир несколькими глазами.
Фаэтон обратился к нему:
— Художник создает сцену ужасного стихийного бедствия.
Сигналы, поступившие Фаэтону по каналу 760, означали, что начала работать матрица перевода. Несколько секунд собеседник подключался к языку Фаэтона, загружая грамматику и словарь.
— Вы правы, — с улыбкой ответил человек. — Хотя, я думаю, все это не так ужасно, как последние часы Демонтделуна на обратной стороне Луны.
Фаэтон не стал объяснять, что на нем костюм Гамлета:
— Даже в наши дни жизнь может быть жестокой. Хотя бы это бедствие на Меркурии.
— Солнечная буря? Это урок для всех нас.
— Да? Почему вы так считаете?
— Нам приятно думать, что софотеки могут все предсказать, предупредить нас и защитить нашу жизнь. Однако в данном случае незначительные, возможно, даже субатомные изменения в солнечном ядре создали условия, ставшие причиной возникновения сил, которые Гелий не смог контролировать. Незначительная разница между исходными условиями и предсказуемой моделью привела к несоизмеримым результатам. Солнечные пятна и протуберанцы совершенно невероятной силы и несоизмеримые ни с чем возникли на всей прилегающей территории. Хоакин Декасептон Ирем провел неплохое исследование неравномерной структуры вспышек и переложил его на музыку на канале 880. Вы это видели?
— Нет, не видел, — ответил Фаэтон. Он не стал упоминать, что его фильтр ощущений по умолчанию исключал восприятие событий, связанных с этой историей. — Но насколько я понимаю, он… передает определенные подробности…
— Не совсем точно? — подсказал человек. — Да, наверное, именно это слово. Пожалуй, это не совсем верно. Большая часть принадлежавших Гелию матриц контроля состояния Солнца погибла! Эти взрывы на Солнце нарушили межпланетную связь! Гелий и сейчас еще находится в глубинах Солнца, пытаясь предотвратить еще большие неприятности! Значительная часть оборудования, орбитальные станции и другие объекты, расположенные в зоне Меркурия, были спасены только благодаря отчаянным усилиям, которые предпринял Гелий, чтобы восстановить работу магнитного занавеса и отклонить скоростной поток тяжелых частиц, вырывающихся с поверхности Солнца, в сторону от населенных частей Вселенной. И знаете, Гелий показал всем нам в тот трудный для него час, на что он способен! И принести такую жертву ради нестоящего человека, наследника дома! Я удивляюсь неразумности Курии! Неужели закон больше не защищает благородство? Они должны были оставить Гелия в покое. Хорошо хотя бы, что шесть пэров (как я понимаю, теперь их семеро), догадались наградить Гелия титулом пэра за храбрость.
— Храбрость?
— Гелий остался, когда остальные сбежали. Хрупкая схема софотека на борту корабля разбилась. Все остальные члены солнечной команды переправили ноуменальную информацию, разум и души на Полярную станцию на Меркурии. Гелий поступил иначе, так как время перемещения сигнала от Меркурия до Солнца слишком велико, чтобы он мог управлять событиями на расстоянии. Гелий находился внутри звездной бури до тех пор, пока не переломил ее, потом в последний момент переслал информацию своего мозга. И все это, несмотря на статические искажающие сигналы!
Гелий и раньше предсказывал, что контроль условий внутри Солнца совершенно необходим для межпланетного общества, такого как наше. Софотеки, какими бы умными они ни были, могут передавать информацию между мирами только по радио. Они не могут изобрести другой спектр вместо электромагнитного, так ведь? Поэтому до тех пор, пока Золотая Ойкумена связана с электро-магнитными сигналами, нам нужно уметь усмирять солнечные выбросы, сводить их к регулярным, ровным и предсказуемым.
Прислушивался ли к словам Гелия хоть кто-нибудь, когда он впервые сказал об этом много тысяч лет назад? Все просто издевались над ним тогда.
Зато теперь издеваться не будут. Что бы ни происходило во время Окончательной Трансцендентальности, я всей душой, всем сердцем буду внимательно прислушиваться к предвидениям Гелия!
— Да, я чувствую то же самое, — согласился с ним Фаэтон. — Хотя говорят, что стремление Гелия контролировать неконтролируемое, которое так ценится в инженерах, в его манориальной жизни превращает его в тирана и хвастуна.
— Чепуха! Наговор! Великие люди всегда вызывают раздражение у завистников, даже комар кусает, чтобы самоутвердиться.
— Однако и у великих людей есть недостатки, как у величайших злодеев есть достоинства, пусть даже крошечные. А что вы думаете о наследнике Гелия, Фаэтоне?
— А-а… Вы же видите, что это представление — осуждение его работы и жизни.
Фаэтон удивленно взглянул на кипящее озеро, на вспышки и мелькание света под водой:
— Некоторые части его не совсем понятны.
— Вовсе нет! Фаэтон — сумасшедший, который намеревался уничтожить всех нас! Любой изумится невероятному эгоизму замыслов Фаэтона. Разве Молчащая ничему нас не научила?
Фаэтон, крайне заинтригованный, тем не менее глубокомысленно кивнул.
— Это интересно. Некоторые говорят одно, другие — другое. Какую часть его деяний вы считаете наиболее предосудительной?
