Кир Булычев - Марсианское зелье (сборник)
– Простите, не встречала. – Это голос девушки.
«Откуда ей знать, как меня зовут?» Это мысли Грубина.
– Тогда простите за беспокойство. – Это голос Удалова. – А на афише лев? Это ваше животное?
– Это Акбар.
– Как же, помню, он меня за брюки хватал.
Молодые люди посмотрели на Удалова как-то странно и пошли прочь.
И вдруг, словно ощутив настойчивый взгляд Грубина, девушка посмотрела через площадь. Встретилась с ним взором. Грубин даже сжался.
– Сережа, – сказала девушка, – откуда мне так знакомо лицо того человека? Очень знакомо. У меня с ним связаны неприятные воспоминания.
Молодой человек взглянул на Грубина. Пожал плечами.
Они пошли дальше. Но через несколько шагов остановился уже молодой человек.
– Ты права, – согласился он. – Где-то я его встречал.
Удалов вернулся к Грубину.
– Пустой номер, – сказал он. – Забудь об этом.
О любви к бессловесным тварям
В то июньское утро Корнелий Иванович проснулся рано. Настроение было хорошее, в теле бодрость. Он потянулся и подошел к окну, чтобы посмотреть, какая погода.
Погода была солнечная, безоблачная, располагающая к действиям. И, окинув взглядом небо, Удалов поглядел вниз, во двор.
Посреди двора стоял небольшой бегемот. Он мерно распахивал розовую пасть, обхрупывая цветущий куст сирени.
– Эй, – бросил Удалов негромко, чтобы не разбудить домашних, – так не годится.
Сирень выдалась пышная, а бегемоту куст – на один зуб.
Бегемот Удалова не слышал, и поэтому Корнелий Иванович в одной пижаме выскочил из комнаты, побежал вниз по лестнице и только перед дверью спохватился: «Что же это я делаю? Бегу на улицу в одной пижаме, словно у нас во дворе бегемот. Если кому расскажешь, смеяться будут. Ведь у нас во дворе отродясь не было бегемотов».
Удалов стоял перед дверью и не решался на следующий шаг. Следовало либо приоткрыть дверь и убедиться, что глаза тебя не обманули, либо отправиться обратно чистить зубы и умываться.
Вот в этой нерешительной позе Удалова застал Александр Грубин, сосед с первого этажа, который услышал топот и заинтересовался, кому топот принадлежит.
– Ты что? – спросил он.
– Стою, – сказал Удалов.
– Так ты же бежал.
– Куда?
– На улицу бежал. Там что-нибудь есть?
Удалов чуть было не ответил, что там бегемот, но сдержался.
– Ничего там нет. Не веришь, посмотри.
– И посмотрю. – Грубин отвел рукой Удалова от двери.
Он приоткрыл дверь, а Удалов отступил на шаг. Пышная, лохматая шевелюра Грубина, подсвеченная утренним солнцем, покачивалась в дверном проеме. Сейчас, сказал себе Удалов, он обернется и произнесет: «И в самом деле ничего».
– Бегемот, – сказал, обернувшись, Грубин. – Так он у нас всю сирень объест. И, как назло, ни палки, ничего.
– Ты его рукой отгони, он смирный. – У Корнелия от сердца отлегло: лучше бегемот, чем сойти с ума.
Грубин вышел на солнце, Удалов следом. Грубин широкими шагами пошел через двор к бегемоту, Удалов остался у стены.
– Эй! – крикнул Грубин. – Тебе что, травы не хватает?
Бегемот медленно повернул морду – из пасти торчала лиловая гроздь.
Грубин остановился в трех шагах от бегемота.
– Ну иди, иди, – приказал он.
Растворилось окно на втором этаже.
– Это чье животное? – спросил старик Ложкин.
– Сам пришел, – объяснил Удалов. – Вот и прогоняем.
– Разве так бегемотов прогоняют?
– А как?
– Сейчас я в Бреме погляжу, – сказал старик Ложкин и исчез.
– Мама! – закричал сын Удалова Максимка, также высунувшийся из окна. – Мама, погляди, у нас бегемот.
– Иди мойся, – послышался изнутри дома голос Ксении Удаловой. – Куда это Корнелий ни свет ни заря навострился?
Голос Ксении приблизился к окну. Удалов вжался в стену: в пижаме он чувствовал себя неловко.
– Ой! – вскрикнула Ксения пронзительным голосом.
Бегемот испугался, отворил пасть и уронил сирень на землю.
– Он папу съел? – спросил Максимка.
– Корнелий! – закричала Ксения, высовываясь по пояс из окна и заглядывая в бегемотову пасть, словно надеялась увидеть там ноги Удалова.
– Ксюша, – сказал Удалов, отделяясь от стены, – бегемоты, как известно, травоядные.
– Балбес! – откликнулась Ксения. – Я тебя в бегемоте гляжу, а ты, оказывается, на улице в голом виде выступаешь? Где на нем написано, что он травоядный? Может, он тебя за траву считает? Вон будку какую нагулял. Грубин, гони его со двора! Детям скоро в школу.
– Погодите, – вмешался старик Ложкин, появляясь в окне с коричневым томом Брема в руках. – Бегемоты совершенно безопасны, если их не дразнить. Кроме того, перед нами молодая особь, подросток. Грубин, смерь его в длину.
– Чем я его смерю?
– Руками.
– Я его трогать не стану. Дикое же животное.
– Откуда у нас во дворе дикое животное? – спросил Ложкин. – Ты соображаешь, Грубин, что говоришь? Он что, своим ходом из Африки пришел?
– Не знаю.
– То-то. Цирковой он. Я по телевизору смотрел, как в цирке бегемоты выступают.
– Правильно, – добавила старуха Ложкина. – Выполняют функции слона, только размером экономнее. А ты бы, Грубин, пошел штаны надел. В одних трусах на общественной площадке бегаешь. К тебе, Корнелий Иванович, это тоже относится.
– Ну! – поддержала старуху Ложкину Ксения. – Докатился!
– Так бегемот же во дворе, – оправдался Удалов, послушно отправляясь к дому.
Когда минут через десять Удалов вернулся во двор, возле бегемота стояли Ложкин и Василь Васильич, а также гражданка Гаврилова. Думали, что делать. В руке у Ложкина был Брем. В руке у Василь Васильича – длинная палка, которой он постукивал бегемота по морде, чтобы сохранить сирень.
– Стоит? – спросил Удалов.
– Куда же ему деться?
– Так говоришь, в цирке выступает? – спросил Василь Васильич Ложкина. – Значит, ему приказать можно?
– Попробуй.
– Сидеть! – приказал бегемоту Василь Васильич.
Бегемот потянулся к сирени, и снова пришлось легонько стукнуть его палкой по ноздрям.
– Где же его цирк выступает? – спросил Удалов.
– Где угодно, только не в нашем Гусляре, – ответил вернувшийся Грубин. – Я точно знаю. Цирк уж месяц как закрыт.
– Мужчины, скоро его со двора прогоните? – крикнула сверху Ксения Удалова. – Что мне, за милицией бежать прикажете?
– Из зоопарка, – сказала Гаврилова. – Я точно знаю.
– Ближайший зоопарк в трехстах километрах. И все больше лесом, – возразил Грубин. – Вернее всего, это животное синтетическое, теперь химия достигла громадных успехов. Может быть, где-то здесь уже целая фабрика работает. Смешивают белки и аминокислоты.
Бегемот с тоской и укором взглянул на Грубина. Тот замолчал.
