Евгений Филенко - Пламенная кода
– Давай, – шепнул хорунжий Мептенеру и подтолкнул Фабера к выжженному в металле отверстию почти метрового диаметра.
И Фабер дал.
Он не успел и зажмуриться от ужаса… собственно говоря, и ужаснуться не успел, как обнаружил себя падающим с многометровой высоты по аккуратной параболической траектории. Собственная гравигенная установка скафандра сообщала снижению некоторую иллюзию управляемости. Под ногами мелькнули верхушки каких-то монструозных деревьев, затем открылась широкая, зеленая с черными гаревыми проплешинами поляна, слегка подернутая тяжелым серым дымом.
– Слушайте все! – заорал Фабер, и голос его, усиленный встроенными в скафандр динамиками, был ужасен. – Я Супермен, спаситель человечества! Падайте на землю и останетесь живы!
Эта идиотская тирада, изложенная на интерлинге, оказалась понятна всем. Кроме, разумеется, эршогоннаров, которые интерлинг отродясь не изучали и были самым унизительным образом застигнуты врасплох.
Поэтому большинство из людей, до кого дошел смысл тирады, без рассуждений выполнили требование. А те, кто замешкался, были без особых церемоний опрокинуты наземь. Детей никто не спрашивал – их попросту укрывали собственными телами.
Хорунжий Мептенеру тоже ничего не понял. Бубня себе под нос на родном языке: «Что за дерьмо… что за «спермамен»… этот парень совершенно чокнутый…», он подсечкой уложил на траву Фабера, приземлившегося раньше (вполне умело, кстати, устойчиво и на обе ноги – сказывался некоторый опыт высотных прыжков при начальной подготовке перед поступлением в Департамент) и в опасной близости от опешивших эхайнов. И, наметанным глазом вычислив главаря, первым же выстрелом обездвижил командор-сержанта Гротизурна. Из дырок в небесах, что сделались вдруг отвратительно плоскими и невысокими, со скрежещущим прямо по душе боевым кличем «Чииий-ярррр-хааа!!!» посыпалась герцогская десантура.
22. Охота на охотников
Внутренне быть готовым к огневому контакту с противником, ожидать огневого контакта и вступить в огневой контакт – три совершенно разные вещи.
Если не умеешь толком воевать – бросай оружие, падай и прикрывай голову. Может быть, и повезет: по лежачим стреляют только хоманнары, ну так на то у них и слава хуже худшего. А что там на уме у безобразных чудищ в броневых латах, можно только гадать. И уповать на то, что этелекхи внушили им хотя бы какие-то свои понятия о правилах приличного поведения в бою.
Хуже всего, когда воевать не умеешь, но питаешь ничем не подкрепленные иллюзии, будто ты боец хоть куда.
Второй навигатор Оккиорн единственный из всех эршогоннаров имел за плечами специальную подготовку по ведению наземного боя. На офицерских курсах различий не делают ни для кого, будь ты полевой скорпион, только вчера из вонючих окопов, будь ты гордый Истребитель Миров с тремя учебными стрельбами по реальной цели в послужном списке. Ствол в зубы – и в поле… Именно поэтому никаких вредных иллюзий Оккиорн не питал. Выкрикнув команду: «Рассыпаться!», он счел свой командирский долг исполненным и кубарем укатился под прикрытие кустарника.
Поскольку старшина Ктаригу валялся в лесу с дырой в башке, командор-сержант Гротизурн благополучно отбыл в отключку и над ним угнездился, свирепо скалясь бурой черепушкой и выцеливая очередную жертву, страховидный штронх, то по всему выходило, что матросы остались без командования.
Но эхайн есть эхайн, и ему трудно помышлять о сдаче, когда за спиной гора весело и нехлопотно убитых врагов, а в руках еще не остывший от стрельбы тяжелый боевой скерн. Если уж на то пошло, эхайны ненавидят отступать, а еще меньше того любят сдаваться.
Изрыгая особо изощренные матросские проклятия, перед которыми кнакабум проканал бы за детский стишок, эршогоннары открыли беспорядочную пальбу во все стороны. Наудачу, с азартом обреченности, когда в глазах уже не силуэты противников, а железные врата Воинских чертогов Стихий.
Матросы Иратхирх и Тепсарн стояли спина к спине (откуда-то они прознали, что это круто и в жаркой схватке спасет от предательского нападения сзади) и лупили во все, что движется. И ни во что толком попасть не могли. Целей было много, и перемещались они с невероятным проворством. Не то что патрульные… те стояли на опушке как вкопанные, демонстрируя абсолютное презрение к смерти, стреляй не хочу. Не говоря уже о планетах и планетоидах на учебных стрельбах – те вообще никуда со своих орбит не отлучались… В короткий миг перерыва в стрельбе Тепсарн вдруг понял: штронхи не носятся по грунту, а в воздухе нарезают вокруг них круги, как взбесившиеся астероиды. И чтобы удержать хотя бы одного в прицеле скерна, следует крутиться вместе с ним с той же примерно скоростью. Попытавшись немедля воплотить свое намерение в реальность, он запутался в собственных ногах и упал, а сверху на него всей тушей рухнул Иратхирх. Ствол его оружия уперся Тепсарну прямо в причинное место. Одно неверное движение – и бравый матрос-эршогоннар отбывает в чертоги Стихий инвалидом постыдного свойства, либо остается ущербным до конца дней, это уж как повезет… Тепсарн облился холодным потом и зажмурился. Внезапно тяжкий гнет отвалился с его груди. Открыв глаза, Тепсарн обнаружил склонившихся над ним штронхов – у одного из лап свисали на ремнях оба скерна, его и Иратхирха, который стоял здесь же на коленях и с руками на загривке. Тепсарн мог бы поклясться, что эти уроды над ним зубоскалили. То есть, в буквальном смысле: демонстрировали в растянутых на манер улыбок хавальниках ряды огромных заостренных зубов.
Поначалу растерявшись, матрос Уагадреурн вместо спасительного леса отчего-то бросился в противоположную сторону. Ему вдруг почудилось, что он остался совершенно один. Один против целого сонмища ужасных врагов. Это удивительным образом сообщило ему полновесный заряд отваги. Уагадреурн остановился и принялся выкрикивать воинственные ругательства пополам с призывами к чужеродным злыдням выйти на бой как подобает храбрецам, один на один, с ножом, с голыми руками или что там у них вместо рук. Никто ему не отвечал. Когда боевое бешенство поутихло, а кровавая пелена в глазах расступилась, он увидел, что торчит этаким болваном в окружении пяти или шести штронхов, которые взирали на него с одинаковым отсутствием эмоций на бурых физиономиях. Молча пялились, как на экспонат какого-нибудь захолустного музея местных диковин. «Чего вылупились?» – прохрипел Уагадреурн, вздымая ствол. Один из штронхов так же молча вдруг подался вперед, из лап у него вылетело, медленно и красиво вращаясь в вертикальной плоскости, что-то большое и черное… Панбукаванские ружья-фаготы прекрасно и метко стреляли энергетическими импульсами на большие расстояния. Но с тем же успехом они могли применяться и как метательное оружие, традиционное для Планетарного герцогства Эгдалирк. Матрос Уагадреурн рухнул как косою скошенный.
