Ник Перумов - Один на один
И ни фига подобного.
Они, кажется, еще больше озверели. Положительным моментом можно считать то, что теперь Шестаков стоял и к тому же, как он успел заметить, оружия у нападавших не было. Чувствуя, что начинает заводиться, Миша на всякий случай еще раз уточнил:
- Ничего не перепутали, кореша?
- Щас тебе будут "кореша", гнида ментовская, - прошипел один из них.
Так. Соображаем быстро. Ребята, судя по всему, адресом не ошиблись и "мочат" именно того, кого надо. Оружия нет. Значит, убивать не собираются. Значит, "учат". Повторяем навязший в зубах вопрос: за что? Безусловно адресуя его не этим обаятельным ребятам, с ними говорить уже не о чем. Постараемся понять друг друга без слов. Ну что ж, мужики, Рэмбо, может быть, и не Рэмбо, но что-нибудь из этой оперы и мы умеем. И в этом тут же пришлось убедиться бритому верзиле, попытавшемуся обойти Шестакова справа. Вот так. Полежи, друг, отдохни.
Хорошо поставленный "футбольный" удар в коленную чашечку никогда никого не оставляет равнодушным. Вам в поддых? Получите. Из разбитого носа у Миши текло, как из водосточной трубы. Он утерся рукавом, успел еще пожалеть об испорченной куртке и тут же пропустил удар по правому уху. "Левша?" - удивился Шестаков и тут же получил добавочный - в челюсть.
- А ну - стоять! - загремел вдруг до боли знакомый голос, но в башке так звенело, что и не поймешь - чей.
Бить немедленно перестали. Шестаков поднял голову и увидел стоящую у ларька бледную от бешенства Петухову. Багровый шрам у нее на носу был страшен.
- За что его? - прозвучал наконец наболевший вопрос.
Объясняться вызвался тот самый верзила с ровной ногой (в том смысле, что с коленкой у него теперь будут проблемы). Из нормативной лексики в своей речи он использовал только предлоги и местоимения. Но Шестаков у нас тоже, слава Богу, - не выпускница Бестужевских курсов. Он слушал обиженного верзилу, смотрел на Татьяну и понимал, что влип, как дурак в повидло. Еще лучше он понимал, что в такой ситуации нельзя суетиться. Чем глупее недоразумение, тем тяжелее из него выкручиваться. К тому же - оправдывается виноватый. Азбучная истина.
Мишина судьба топталась на распутье. Или - висела на волоске. Чего хочешь - выбирай. Если Татьяна верит ему, значит, все в порядке, он моментально объяснится. Если нет - один разрешающий жест, и эти трое продолжат свой воспитательный процесс.
Да уж... Конечно, не в одном десятке драк успел поучаствовать за свою жизнь Миша Шестаков. И не раз эта самая бестолковая его жизнь висела на том самом пресловутом волоске. Но, пожалуй, никогда еще ему не было так стыдно. Стоять с разбитым носом, словно нашкодивший пацан, перед строгой воспитательницей, которая слушает какого-то вонючего ябеду... За эти несколько позорных минут Шестаков успел послать самые страшные проклятья всем выборгским, а также любым прочим крысоловам и помянуть самыми недобрыми словами тех любопытных варвар, которым уж не один век прищемляют носы, а им все неймется...
Носатая тем временем свои выводы, похоже, сделала. Совершенно королевским мановением руки она отпустила воспитателей-костоломов и спокойно предложила Шестакову:
- Поехали в "контору". Тебе умыться надо.
Безколенный верзила уходил, прихрамывая, и все время оглядывался.
- Иди, иди, - прикрикнула на него Носатая, - и в следующий раз советуйся с начальством!
- Инициативные ребята, - пробурчал себе под нос Шестаков, разыскивая в траве папку с документами.
Мухина в "конторе" не было, да оно и к лучшему. Миша сноровисто замочил куртку в холодной воде, покопавшись в хозяйской аптечке, нашел даже перекись и занялся своим лицом. Жаль, жаль, но нос скорей всего сломан. Ухо пылало. Разбитые губы придавали лицу детски-обиженное выражение.
Петухова спокойно наблюдала за медицинскими упражнениями Миши, курила, но помощи не предлагала. Железная женщина - ни грамма милосердия.
- Хоро-ош, - протянула она, когда Шестаков наконец появился на кухне. Не ясно только - к чему относилась одобрительная интонация. К творчеству костоломов или результату Мишиного умывания.
Петухова курила, грациозно разместившись на краешке кухонного стола. Прищурив глаз от дыма, она спросила:
- Ну?
Шестаков хотел было иронично приподнять бровь, но скривился от боли и решил, что с мимикой пока можно и повременить.
- Рэмбо, я умираю от любопытства! Не сиди букой, поделись с товарищем какого лешего ты делал в машине Банщика?
- Я ровно десять минут назад узнал, что он - Банщик, - спокойно ответил Миша.
Истинная правда. И, кстати, информацию о том, что Юра и Банщик, оказывается, одно лицо, можно смело прямо сейчас заносить в "Книгу Первых Сюрпризов Королевства". Нет, конечно, еще в ментовские времена Шестаков, безусловно, слышал о такой крупной фигуре, как Банщик. Известно было, что НАД Банщиком стоит кто-то покрупнее. Но это уже в такой заоблачной выси! - всей ментовке плевать, не доплюнешь. И никто им особо не интересовался. ("Не нашего масштаба фигура", - сказал муравей, слезая со слонихи.)
- Откуда ты его знаешь?
Эх, милая, тебе бы сейчас рассказать откуда... Шестаков потрогал разбитую губу и "пошел в полную отказку":
- Час назад нас познакомил этот хренов Ромуальд Хренов.
Каламбур получился - что надо. Совершенно неожиданно Петухова заржала басом, и Миша понял, что инцидент исчерпан.
- Да ты пойми ребят, Рэмбо, - уже по-человечески, без металла в голосе, объясняла Татьяна чуть позже, за чаем. - Большей суки, чем эта самая "ПетерЭкстра", во всем городе не найти. Раньше еще можно было как-то дышать, через щелочки, пока Банщик там только "коммерческим" был. А как полгода назад его шеф умер - все, полный... настал.
- Что - пришили?
- Сам. От инфаркта. Ничего, кстати, был мужик, с правилами. Не то что этот. Если кого можно мимоходом ногой пнуть - в жизни мимо не пройдет.
- Так это что - конкуренты твои?
- Да, каким-то боком... Хотя... нам такие звания не по карману... Величина не та. Для "Экстры" моя "Африка" - не дороже упаковки сосисок. Захотят схавать - схавают, не подавятся. - Татьяна достала очередную сигарету. - Вот ты говоришь: метро починить... А я, когда тоннели затопило, первым делом - на "ПетерЭкстру" подумала... Очень на них похоже. В их стиле подлянка.
Шестаков задумался. Он представил себя выходящим из Юриного "опеля" на глазах петуховских "африканцев". Сейчас уже точно не вспомнишь, но, кажется, они с Юрой даже руки на прощание пожали... Мда-а... Остается только радоваться, что сразу не прибили...
- Давай я тебя домой отвезу? - предложила Татьяна.
- Давай. Только... Подожди, я тут несколько слов черкну. Себе, для памяти. - Миша открыл свою заслуженную черную папку.
- Черный список? - засмеялась Петухова. - Обидки записываешь?
