Андрей Левицкий - Нашествие. Битва за Москву (сборник)
– Ну – семь, и что? – пробурчал мальчишка. – Этот, с рожей серой, он же… Я в него все выстрелил, пока он упал! Они бессмертные!
– Был бы бессмертный – не упал бы, – заметил Павел Багрянов, курсант четвертого курса и победитель соревнований.
Потом он вдруг хлопнул себя по лбу, пробормотал: «Генка! Жорик!» – и бросился через свалку.
– Те двое мертвы! – крикнул Сотник вслед. Он забрал у Хорька ПМ и пояснил мальчику: – У людей этих какая-то броня, кажется, под одеждой, кожаная, поэтому много стрелять пришлось. Давай проверим.
Они проверили – у одного, в которого палил Хорек, под курткой оказалось нечто вроде твердой кожаной кирасы, у другого были кожаные подштанники. Третий – его, судя по налившимся синевой шее и лицу, Павел Багрянов попросту задушил – обходился без брони.
Стягивая с мертвеца кирасу, Игорь подумал, что убийство серого прошло для него как-то очень легко. На войне всякий раз, отправив на тот свет вражеского бойца, он не мог отделаться от мысли – как того звали? Сколько ему было лет, что он делал раньше? Есть ли у него близкие, есть ли мать, жена или невеста, которые заплачут, узнав о том, что сына, мужа или жениха больше нет… и что бы они сказали Игорю, если бы встретили его, и как бы он оправдался перед ними, сказал бы: если не я его, то он бы меня убил? Но эти серые… А ведь он лишил жизни уже двоих – но если тогда, на перекрестке, все завертелось слишком быстро, Игорь просто не успел толком что-то подумать или ощутить, то сейчас время осмыслить ситуацию было… и он понял, что не испытывает ничего, кроме тихой мстительной радости.
Счет открыт, подумал он. Вас уже двое – и я сделаю все, чтобы эта цифра стала больше. Как можно больше.
Павел вернулся, качая головой, присел на корточки и уставился перед собой.
– Мертвы они. – В голосе курсанта было скорее недоумение, чем скорбь. – Слышьте, а? Обоих завалили!
– А животное где? – спросил Игорь.
– Какое еще… а, корова та…
– Какая ж корова? – зло перебил Хорек. Он все еще относился к здоровяку настороженно. – У бабки в деревне корова – так то корова! У ей вымя! А это не корова, это, может…
– Кто? – спросил курсант.
Хорек замолчал, шевеля губами, и сказал уже с меньшим напором:
– Ну, может, бык.
– Какой же бык? Ноги, не видел, какие? А горбы?
– Ну так и не корова тоже! Где ты у коровы горбы видел?
– Значит – верблюд, – заключил курсант и скривился, ожесточенно расчесывая прыщавый лоб. – Бык-мутант, ёксель-моксель. Замучила эта чесотка. Всегда летом начинается, нет бы – весной, а то летом почему-то.
– Прыщавый! – осклабился мальчишка. – Прыщ!
Багрянов на это не обиделся.
– Да уж, – сказал он. – За то меня в училище Багрянцем прозвали. За лобешник да за фамилию… А ты – зубастый!
– Хорек я!
Пока они пререкались, Сотник снял свою рубаху и стал облачаться в кожаную броню. Состояла та из двух половин, соединенных тонкими ремешками, по пять с обоих боков.
– Помоги, – попросил он Хорька. – Застегни здесь, под мышкой… И здесь. А ты, как тебя… боксер – приведи сюда эту корову. У нее к рогам вожжи примотаны, за них притащи.
– Да она ушла уже, – ответил великан.
– Так догони.
– Да зачем тебе та скотина…
– Боксер! – повысил голос Игорь. – У скотины на горбу оружие! Выполнять!
Он уже понял, что хотя на них двоих нет формы, командирский тон и отданные решительным голосом приказы вызывают у Багрянца нужную реакцию – курсант тут же задеревенел лицом, козырнул и поспешил через свалку.
Хорек помог Игорю затянуть ремни кирасы.
– Не видел раньше таких шкур, – пробормотал он, трогая ремень. – Таких… в конопушках.
Застегивая рубашку, Сотник ощупал броню. Кожа была грубая, твердая, в крупных пупырышках, и он подумал, что это может быть шкура той самой рогатой скотины, то есть животного из их породы. Ведь стрелял же в зверя патрульный, и с такого расстояния да по такой крупной цели вряд ли он промахнулся, – а твари хоть бы хны, шла себе дальше. Наверное, шкура у нее повышенной твердости…
Осмотр тел ничего особого не дал. Строение у чужаков было такое же, как у людей, отличия имелись, но не принципиальные, а скорее такие… Ну словно между домашней собакой и волком. Все трое – очень худые, поджарые и жилистые, с тонкими костями, впалыми щеками и глубокими глазницами. Лица у них и правда были какие-то волчьи, хищные. У одного борода, двое просто небриты. Кожа серая и нездоровая с виду, шершавая и будто крупнозернистая. Темные узкие глаза. Черные волосы с легким металлическим отливом; двое стрижены почти наголо, у третьего, который с бородой (он вообще казался намного старше спутников), короткая косичка, перевязанная черным шнурком. Одеты примерно одинаково: во все кожаное, но материал отличался от того, из которого состояла кираса. Мягкий, шелковистый на ощупь, прошит толстыми серыми и черными нитями. Свободные штаны, рубахи и куртки. Это на тех, что помоложе, а у бородатого плащ с красной полоской на каждом рукаве, и еще – пояс, где висел круглый кисет с какой-то травой вроде табака, но непривычно пахнущей, и широкие ножны, а в них нож с волнистым лезвием. В карманах курток и плаща ничего интересного, кроме нескольких мятых гильз без маркировки производителя да сухих стебельков травы. Левое запястье каждого чужака украшал железный браслет, на котором болтался медальон с изображением: глаз, вместо зрачка овальная спираль. На правых запястьях с тыльной стороны была зеленая татуировка – такой же глаз со спиралью.
Игорь снял медальон с руки бородатого и продолжил осмотр. Больше всего его удивила рубашка одного из молодых. Не кожа, похоже на шелк, но непривычной фактуры – блестящая тонкая ткань, искристая и какая-то склизкая на ощупь. Подол рубашки был нежно-розовым, чем выше, тем цвет становился насыщеннее, темнее, и в конце концов, миновав алый и густо-вишневый, переходил на воротнике в черный. По рубашке шли геометрические узоры – строгие квадраты, ромбы, призмы и круги. Игорь даже поморщился, так четкость этих узоров не соответствовала мягким переливам оттенков, очень плавно перетекающим один в другой, и так вся рубашка не сочеталась с остальной одеждой, простой и очень практичной. Будто они в разных местах сделаны или, может, в разные времена…
– Это такие монголы, – объявил Хорек. – Нам училка в школе рассказывала: орда. Они по степи скакали и всех убивали.
– Почему монголы? – удивился Сотник. Повесив на плечо электроружье и сунув ПМ за ремень, он направился к тачанке, так и стоящей позади контейнера. Хорек пошел рядом.
– Потому что глаза узкие.
– Не такие уж и узкие. Хотя да, узковаты. Все равно на монголов не похожи…
– Но они ж по-монгольски говорят.