Василий Головачев - Сага о джиннах: Спящий джинн. Кладбище джиннов. Война с джиннами (сборник)
Я обернулся.
Анатолий смотрел на Лапарру, а тот смотрел на меня, и было в их молчании нечто такое, от чего мне снова стало не по себе.
– Что с вами? – удивился я. – Словно боитесь сознаться в собственных грехах. Или случилось что-то еще?
– Пока нет, – пробормотал Лапарра. – Но может выясниться, что во время, предшествующее аварии, или во время нее там видели…
– Зо Ли, – с иронией вставил я.
Молчание, наступившее вслед за моими словами, многое бы подсказало подготовленному уму, но я торопился уйти, и мысли мои были заняты предстоящим делом.
Наконец Ян вздохнул, перестал взглядом сверлить во мне дырку и неопределенно мотнул головой:
– Я думал, ты и в самом деле догадываешься… Короче, вполне может статься, что у атмосферного завода перед аварией крутился именно Зо Ли. Так вот, этот человек опасен! Выводы сделай сам.
Я кивнул и вышел.
В голове стоял туман, рожденный не обилием сведений, а обилием недомолвок и тем смыслом, который вкладывали в них мои уважаемые начальники. Впрочем, эта мода была мне знакома, отец не раз помогал мне решать логические задачи как в школе, так и в жизни именно таким путем.
В Псков я добрался в четвертом часу дня. Заметив на Синегорской площади полосатый триер технической службы УАСС, я подошел, и водитель, откликнувшись на просьбу, быстро домчал меня к месту происшествия.
Атмосферный завод – это круглая платформа диаметром около сотни метров, накрытая решетчатым куполом, и служит он для поддержания стабильного состава воздуха тропосферы и озонового слоя стратосферы. Маршруты таких заводов рассчитываются заранее, а компьютеры ведут их туда, куда прикажут люди.
Этот завод не плавал в воздухе – лежал на брюхе, придавив всей массой молодой подлесок на берегу реки Великой, и являл собой печальное зрелище, нечто вроде раздавленной черепахи. Но не это привлекло мое внимание в первый момент. Из-под брюха завода вытягивался странный хвост – корявая черная труба, диаметр которой по мере удаления от завода возрастал, причем возрастал скачками: метра два тянется труба толщиной с пинасс, потом утолщение, снова падение диаметра и снова утолщение, но уже больше прежнего. Труба пересекла реку, ни на что не опираясь, и конец ее грозно смотрел в небо исполинской пушкой, а стенки трубы сплошь усеивали гнезда шипов в метр длиной.
Возле завода стояли четыре аппарата: два пинасса – такие же полосатые, как и доставивший меня триер, третий – красно-синий триер линейного отделения УАСС Псковской области и куттер экспертов управления.
Человек пятнадцать в костюмах спасателей ковырялись у смятого ударом о землю кожуха завода и возле гигантской трубы, еще четверо что-то выясняли между собой. Один из собеседников, широкий, плотный, с крупным мясистым лицом, глянул на меня вопрошающе из-под тяжелых век. Я скромно поздоровался и представился.
– Младен Лилов, – ответил он, оказавшись начальником экспертной комиссии. Его спутниками были научники, специалисты научно-техническго центра управления. – Что привело вас сюда? – Лилов кивнул остальным и отвел меня в сторону. – Не вас лично – отдел?
Я кивнул на трубу.
– И эта штука тоже. Я был свидетелем аналогичного случая с сааремским орбитальным лифтом. А когда такие совпадения повторяются с разрывом всего в несколько дней, приходится отрабатывать тринадцатый пункт инструкции…
– «Срам», – пробормотал Лилов, – в приложении к безопасникам. Разумно. И все же, что именно вас интересует?
– В первую очередь – причина аварии и подробности. Во-вторых, эта труба. Свидетелей нашли?
– Их всего двое, место, как видите, здесь не очень оживленное. Мы их давно отпустили.
– Координаты дадите?
Лилов позвал через плечо:
– Шарафутдин, подойди на минуту.
Подошел высокий смуглый парень.
– Дай координаты свидетелей.
Парень с любопытством посмотрел на эмблему спецсектора на рукаве моей куртки и отошел.
– Причина? – продолжал Лилов. – Причина, к сожалению, неизвестна. Тут вы правы: случай чем-то похож на аварию с лифтом. Я там не был, но знаю. Пойдемте в куттер, расскажу, как это было.
Мы уселись под дымчатым колпаком куттера, повеяло приятной прохладой.
Авария на атмосферном заводе – дело почти невероятное, настолько завод напичкан всякого рода системами защиты и безопасности. Однако авария все же произошла. Случилось это так.
Завод на высоте двухсот метров пересекал неширокую реку Великую, как вдруг резко возросло энергопотребление гравитационных двигателей. Платформа пошла на снижение, автомат защиты мгновенно повысил расход энергии на двигатели, но это не помогло – энергия словно утекала в бездну. Последовал полусекундный анализ ситуации всеми наличествующими на борту завода «кибермозгами», координатор принял решение выстрелить контактный волновод к ближайшей энерготрассе, чтобы избежать катастрофы; энерготрассы – невидимые потоки энергии, обегающие Землю и сплетающие всеобщую энергосеть, – в районе Пскова были расположены на километровой высоте, казалось бы, ткни в небо – и попадешь.
Однако решение координатор принял правильное, но капсулу волновода выстрелил в… землю, под себя! А затем завод массой около двухсот тонн рухнул на берег реки…
– Ну и ну! – сказал я, когда Лилов закончил. – Внезапный «шизофренический синдром» мозга завода? Или одна из случайностей, подвластных только теории вероятностей?
Лилов взглянул на меня из-под каменных век.
– Может быть, случайность, а скорее всего координатор в момент принятия решения был обесточен. Труба же, по словам свидетелей, выросла сразу после падения завода.
Лилов оглянулся на экспертов, ползающих возле трубы со своей спецтехникой.
– Уже есть результаты?
– По трубе никаких. Масс-детекторы, как и детекторы полей и частиц, молчат. Материал трубы науке неизвестен. Единственное, что доступно исследователям, это возможность ощутить ее материальность: на ощупь она твердая и холодная. Что касается завода… там сейчас работает бригада специалистов по двигателям и энергетиков. Посудите сами – куда могла деться энергия МК-батарей? Допустить спонтанный разряд энергии в землю мы не можем, на этом месте образовался бы приличный кратер. Разряд в воздух? Был бы повышен радиационный фон… Ничего этого нет. В то же время завод полностью лишен запасов энергии. МК-батареи превратились в пыль, словно кто-то высосал из них весь гигаваттный ресурс!
Лилов поморщился и отвернулся.
Я его понял. Если эксперт не может разгадать причину аварии, это не только задевает его профессиональное самолюбие, но и ложится пятном на техсектор УАСС. Такие случаи были редки, но поднять настроение Лилова подобное соображение не могло. Как и эксперта Ларина, расследовавшего причины катастрофы на Сааремском лифте. И того, кто расследовал причины гибели чистильщиков на Ховенвипе. Не слишком ли много «редких» случаев за последние полгода?
