Сергей Щепетов - Род Волка
Мимо тихо дрейфовали коряги, подмытые кусты, бревна плавника, а то и небольшие деревья с корнями и кроной. Под правым берегом весь этот мусор двигался со скоростью километров сорок в час, и Семен старался туда не смотреть, чтобы не расстраиваться еще больше.
Ситуация была, прямо скажем, безрадостной, хотя немедленной гибелью и не грозила. Сколько можно вот так стоять? Вода, судя по всему, не спадет не только к сегодняшнему вечеру, но и к завтрашнему. Наоборот, за последние два-три часа уровень хоть и не поднялся заметно, но размер плывущего мимо мусора увеличился – бревна и деревья стали явно крупнее. Вдали проплыло даже нечто, напоминающее труп оленя. Все это, как известно, является верным признаком того, что напор воды нарастает.
Плыть куда-то на плоту не хотелось отчаянно. Дело в том, что, когда он попытался на него влезть, бревна целиком ушли под воду. Семену пришлось в очередной раз обматерить самого себя: пока стояла жара, вполне мог разобрать плот и выкатить бревна на берег сушиться. Правда, совсем не факт, что в этом случае он успел бы их снова связать… Собственно говоря, как-то передвигаться можно и на притопленном плоту, но это в высшей степени неудобно, да и опасно. Совершенно идиотское положение. Пожалуй, ТАК он еще не попадал…
И от этой неопределенности, от этого бездействия на поверхность сознания всплыло то, что он упорно топил в суете и хлопотах выживания: «А знаешь, Сема, почему ты стоишь тут, как дурак, и не можешь ни на что решиться? Зна-а-ешь! Ты действительно вот ТАК никогда не попадал по очень простой причине. Будучи одиночкой по натуре, ты всегда жил для других. Да-да, как это ни смешно! Когда учился, тренировался, влюблялся, писал статьи и отчеты, ходил в маршруты, даже когда боролся со смертью один на один, ты всегда имел в виду кого-то еще, кроме самого себя. Ты всегда представлял, сколько проблем и неприятностей принесет твоя гибель ближним и дальним. Кому-то ты, наверное, по-настоящему дорог, но гораздо больше людей, для которых ты был неотъемлемой частью их жизненных планов. Кто-то упорно тренировался, чтобы победить тебя на татами, кто-то много лет подряд проводил исследования, чтобы доказать, что ты не прав, а было время, когда с полдюжины девушек в разных концах страны надеялись, что ты на них женишься. А сейчас ты один: ни за тобой, ни перед тобой нет никого, а себя самого ты не настолько уж сильно любишь, чтобы всерьез предпринимать какие-то усилия. Ну, вот скажи…»
Его размышления прервало появление вдали какого-то странного предмета – низко сидящего в воде, но большого. Что бы это могло быть? Несколько сцепившихся друг с другом деревьев? Не похоже… Прямо остров какой-то…
Объект приблизился, и Семен понял: «Плот. Настоящий, большой. Что-то на нем, кажется, лежит, но ни гребцов, ни людей с шестами нет. Ну, прямо летучий голландец… Хотя что, собственно, странного? Кто-то вверху сделал его и бросил. А может быть, смыло паводком. В любом случае он бесхозный, и этим просто грех не воспользоваться». И Семен стал готовиться к отплытию на своем плоту.
Оттолкнуться шестом можно было только один раз – потом начиналась глубина. Собственно говоря, Семен готов был ловить чужой плот и вплавь, но этого не потребовалось: встреча плавсредств состоялась. Семену приходилось смотреть не столько вперед, сколько под ноги, чтобы не свалиться, сделав неверное движение. Как только бревна столкнулись, он перебросил шест и мокрый комок лыка, схватил в руку драгоценную миску и перепрыгнул на чужой корабль. Его собственное, в муках построенное судно от толчка двинулось в другую сторону и начало индивидуальное существование. Жаль…
Впрочем, Семену сразу стало не до него. Оказалось, что у брошенного плота хозяева есть – целых четверо. Вот они лежат.
Без голов.
Крепкие мускулистые мужчины. Одеты примерно так же, как те, кто в него стрелял. Да и плот похожей конструкции. Больше ничего нет, только валяется обломок стрелы со смятыми перышками стабилизатора.
Семену показалось, что плот плывет прямо в заросли, и он некоторое время греб шестом, пытаясь хоть немного изменить курс. Потом сообразил, что на обоих концах плота пучками ремней привязаны не толстые слеги, а весла, точнее, приспособления, их заменяющие. После нескольких гребков таким веслом плот начал вращаться вокруг своей оси, но курса не изменил. К тому времени, когда Семен освоился и смог как-то плотом управлять, выяснилось, что их и так благополучно проносит мимо зарослей.
Что делать с трупами, Семен не знал и был в полной растерянности: «Этих людей убили не сегодня и, судя по запаху, даже не вчера. Блин, если бы я удосужился толком все рассмотреть, совсем не факт, что стал бы сюда пересаживаться. Лучше б остался… Нет, Сема, врешь! – опроверг он сам себя. – Ты очень хотел попасть на этот плот и не желал видеть, не хотел понимать, что на нем лежит. И что теперь делать? Самому в воду прыгать?» В конце концов Семен просто спихнул трупы в воду, и они долго плыли рядом…
Плот двигался невыносимо медленно. Это жутко действовало на нервы, но поделать было ничего нельзя – только держаться открытой воды и ждать, куда вынесет. Пытка скоростью – три, а вероятнее всего, два километра в час – продолжалась долго. Временами ему казалось, что затопленные заросли вокруг вообще перестали двигаться и он стоит на месте. Или плывет в обратную сторону. Или двигается по кругу, потому что мимо вон тех кустов он, кажется, уже проплывал… Несколько раз Семен в отчаянии начинал выгребать в сторону основного русла, но вовремя себя останавливал: оказаться в струе на практически неуправляемом плоту это фактическое самоубийство. Надо терпеть и стараться не думать о том, что будет ночью.
А что, собственно, может быть? Скорее всего, затащит в заросли, и там плот безнадежно застрянет. И придется гадать, что случится раньше – спадет вода или он помрет от голода. Или, может быть, в темноте вынесет в основное русло, и все закончится гораздо быстрее.
Ближе к вечеру характер реки стал меняться: заросли стали гуще, но располагались узкими изогнутыми полосами. Плот между ними стал двигаться немного активнее. По-видимому, основное русло здесь разбивалось на несколько примерно равнозначных рукавов. Такое возможно при смене состава горных пород основания долины или при пересечении зоны тектонических разломов.
Через некоторое время затопленные кусты и деревья оказались далеко слева, а правый берег приобрел форму цокольной террасы, высотой метров пятнадцать – двадцать. Плот двигался по водной глади шириной не менее пятисот – семисот метров. Все это прибавило радости Семену – на просторе он особенно остро почувствовал себя одиноким и голым перед лицом стихии, тем более что встретить тут сушу надежды не было совсем.
