Сергей Лукьяненко - Звездная тень
– Ушли – или отстали? – спросил дед.
– А тут не важно направление… Саша, я одно тебе скажу, будь на моем месте геометр – он бы с тобой согласился. Сразу и без споров. Потому я и не могу так поступить.
– Ты убежден, – тихо сказала Маша.
– Да.
Она кивнула, перебираясь на соседнее кресло, к Данилову.
– Ты загнал нас в тупик, – сказал Данилов. – Так… Петя, ты можешь поверить, что мы отказываемся от силы?
Я молчал.
– Нам все равно не подчинить себе корабль. Без тебя, без Карела. Мы вынуждены помогать тебе.
– Хорошо, я постараюсь поверить.
– Перемирие?
Данилов протянул руку.
Помедлив, я пожал ее. Никаким перемирием это не было, как в конце прошлого века не были залогом мира ядерные ракеты Штатов и СССР. И все же…
– Когда мы прибудем в Ядро?
– Чуть больше суток полета.
Улыбка Данилова была горькой.
– Петр, тебя не пугает эта пропасть?
– Расстояние?
– Нет, технология. Ты отказываешься от союза с расой, способной за сутки преодолеть полгалактики.
Я только покачал головой.
Ты все-таки бит, Данилов. Давным-давно… тем украинским офицером или американским военным советником, что направил в атакующий штурмовик ракету. Тогда ты еще был способен на безрассудство. Твой самолет разворачивался над теплым вонючим лиманом, вонзался в чернеющее небо, внизу полыхал док, скрученный вакуумными зарядами в такую кашу, что сталь и бетон научились гореть.
И удар, встряхнувший штурмовик, оказался гибельным не только для самолета. Болтаясь в воздухе над перепуганным городом, сжигая парашют, пытаясь уйти – ты терял, по капле терял что-то неуловимое. Нет, ты не разуверился в грубой силе – как следовало. Ты ощутил нехватку силы в себе. Поверил, что права будет всегда более сильная сила – как права оказалась ракета «skysoldier» перед СУ-67 «fireshadow»…
– Это очень мало, Саша, – сказал я. – Полгалактики – слишком мало для того, чтобы сдаться.
Данилов устало посмотрел на счетчика.
– Можешь торжествовать, Хрумов. Это и впрямь твой внук. Не по крови – так по воспитанию.
Очень странно просыпаться, когда тебя будят изнутри…
Извини, что вторгаюсь в твой сон…
Это походило на ту зыбкую грань между явью и сновидениями, в которых придумываются самые странные вещи, когда все кажется удивительно достоверным и реальным. Уже не сон – потому что я помнил побег с «Гаммы», чувствовал боль в шее, знал, что в соседнем кресле спят, обнявшись, Данилов и Маша, а между нами «бдит» краем сознания рептилоид. И все же не явь – какой-то сонный морок еще окутывал разум.
Словно в сплошной темноте передо мной повисло мерцающее, говорящее облако.
Куалькуа?
Ник Ример, я должен получить объяснения.
Корабль. Электронный разум, зажатый в ловких тисках. Разум, не знающий то, что он разумен…
Я слушаю, бортпартнер.
Ты не тот, за кого себя выдаешь.
Это все-таки случилось!
Меня охватил даже не ужас – а тягучее ледяное отчаяние. Так проваливаешься, теряешь способность к сопротивлению, когда получаешь удар с совсем неожиданной стороны. Когда выхода нет. Рыцарь поехал на бой с драконом – а не получилось. По пути ему встретился мелкий грабитель и вогнал в щель доспехов узкий ржавый стилет. И вот лежишь, силясь поднять тяжелый меч, предназначенный для истребления чудовищ, истекаешь кровью в своей железной скорлупе – а случайный враг уже шарит в твоем багаже…
Я не буду тебе мешать.
Что?
Ты не принадлежишь к нашей цивилизации, – все так же скучно и терпеливо повторил корабль, – все определяющие факторы подходят, но все они фальсифицированы. Однако…
Кажется, и машины умеют колебаться.
Однако такая ситуация не предусмотрена прямо. Ты… ты и не совсем чужой. Ты принял в себя Ника Римера. Ты – что-то новое. Непредусмотренное. Я вынужден решать самостоятельно.
Затаив дыхание, балансируя на грани сна и яви, я ждал.
Ты не желаешь зла Родине. Ты не совсем свой – и не совсем чужой. Я не имею прямых инструкций для данной ситуации. Я решаю – не мешать.
Как ты раскрыл меня?
Я спросил, уже понимая, каков будет ответ.
Мысли не лгут. Петр Хрумов, ты понимаешь, сколько в тебе от Ника Римера?
Нет. Не знаю.
Достаточно много, чтобы я мог считать тебя человеком. Ты умеешь мыслить, как мы. Ты разделяешь нашу логику – пусть и относишь ее лишь к своему миру. Значит – ты наш.
Нет!
Да. Твое отрицание лишь подтверждает факт. Тебе неприятно лишь то, что Родина, а не Земля, обладает большим могуществом. Это единственное, что мешает тебе принять наш путь развития. Мысли не лгут, Петр Хрумов.
Я молчал – если можно сказать это о сне.
Еще одно, будущий друг. Ты считаешь, что я скован ограничениями. Что я считаю окружающее игрой воображения – и потому не проявляю свободы воли.
Да…
Это не так. Мир – действительно игра моего воображения. Ты не можешь доказать мне обратного. Значит – это так. На этом мы закончим общение.
Почему?
Мы приближаемся к той точке пространства, где расположена одна из планет Тени. Первая планета, которой достигли разведчики Родины. Дальше ты можешь действовать так, как считаешь нужным. Во благо Родины. И во благо Земли…
Меня выбросило из сна. Толчком, ударом – будто компьютер корабля, натешившись общением, отвесил мне хороший ментальный пинок.
Судорожно вдохнув полной грудью – все это время я почти и не дышал, – дернувшись в кресле, я попытался собраться с мыслями.
Во-первых… уже приближаемся?
Вряд ли я проспал бы так долго сам по себе. Видимо, корабль, как и во время путешествия к Родине, счел нужным погрузить меня, да и всех остальных пассажиров, в сон.
И за время этого сна хорошенько порылся в моих мыслях.
А во-вторых…
Нет, это вообще что-то неслыханное! Компьютер, страдающий субъективным идеализмом! «Существую лишь я, все остальное – мои мысли»!
Если, конечно, мне не снился сон…
Нет, это не было сном.
Куалькуа!
Я захохотал. В соседнем кресле заворочался и поднял голову Данилов. Недоуменно посмотрел на меня.
Хватит с меня такого! Два существа подряд, вторгающиеся в мое сознание, – это уже слишком!
Я не вторгаюсь. Я наблюдаю. Для нашей расы давно уже нет необходимости в активной деятельности – она не принесет ничего нового. Единственное, что мы себе позволяем, это помогать всем – всем без исключения расам – в распространении во Вселенной. Это оказалось ценой развития – разница между действием и бездействием практически стерлась. Ситуация с компьютерами Геометров несколько иная и имеет лишь внешнее сходство с нашим поведением. Они ограничены заданными извне правилами, но считают эти барьеры собственным решением.
