Татьяна Трунова - Стремянка в небо
Человек полагает, а бог располагает. Эту мудрую пословицу стоит помнить всегда, чтобы избежать разочарований. Когда Петя с криком "Мать, жрать хочу!" влетел на кухню, к нему обернулось двое: мама и чем-то знакомый молодой человек, почти юнец. У юнца были синие глаза в длинных ресницах и Петины волнистые волосы. Он улыбался улыбкой, которая была ему знакома, но откуда знакома, вспомнить не получалось.
- Петяша пришел! - обрадовалась Мария Семеновна. Она сияла внутренним светом. - Петяш, у Митеньки для тебя сюрприз! Помнишь, он тебе велосипед купить обещал? Так купил!
На лице у того, кого мать назвала Митенькой, появилась растерянность. А вот Петя теряться не стал.
- Мам, можно тебя на минуточку? - позвал он. Голос у него звучал ровно.
Мать подняла голову, улыбнулась, поправила угол клеенки, вытерла руки тряпкой, обернулась:
- Чего хотел-то?
- Иди сюда, очень надо!
В голове стучало: "Медленно, как же медленно!"
- Ну иду, иду. Вот неугомонный! Ты велосипед видел? Хороший какой велосипед!
Мать шла навстречу, а Петя считал секунды.
Наконец-то.
Одним движением, он схватил Марию Семеновну за плечи и аккуратно толкнул-направил в сени, под Марсову охрану. Затем плотно закрыл за матерью дверь.
Теперь можно было поговорить.
- Ты кто, родной?
- М-митя, - синеглазый парень был испуган, но виду не показывал - хорохорился. Петю он не узнавал, зато Петя его - прекрасно.
- Я брат твой, Петя, - сообщил он, уперев руки в боки. - Ты, Митенька - если это ты конечно - умер больше восемнадцати лет назад. Теперь рассказывай: Зачем из могилы вылез? Зачем в дверь этой ночью скребся? Зачем сюда пришел? Мать с собой забрать?
Юноша встал.
- Не вздумай подходить, - предупредил его Петя. - Убью на хрен! И обратно закопаю.
Однако тот подходить не спешил. Вместо этого он вдруг зашатался и, не то упал, не то лег на пол. Глаза у него закатились.
- Твою мать, - выразился Петя. Такого он точно не ожидал.
- Что же ты делаешь, изверг! Хулиган, настоящий хулиган! - из-за двери голос Марии Семеновны прозвучал приглушенно, но визгливые нотки в нем все равно ощущались.
- Гав, - поддержал ее Марс.
- Заступники, блин, - проворчал Петя. Страх почему-то исчез, он даже почувствовал себя неловко, что довел человека до обморока.
- Эй, вставай! - он потрепал предполагаемого брата по щекам. Делал он это осторожно, готовый отскочить ежели что. На ум ему навязчиво лез Федор. Такой же выходец из могилы.
- Ты мой брат? - не открывая глаз, спросил парень. - Не похож.
- Это ты на него не похож! - Петя почувствовал себя уязвленным. - Нежный больно.
- Я Митя.
- Ладно, ладно, пусть ты Митя. Сейчас ты встаешь, и мы, тихо и быстро, идем в одно место. Матери ни слова, понял?
- Понял. Куда идем-то? - парень принялся подниматься.
- Сказал же, в одно место. Не бойся, плохого тебе там не сделают.
- Еще чего, бояться!
Синие глаза парня подернулись серой дымкой.
"Когда Митька злился, глаза у него всегда становились серыми, - вспомнилось Пете. - Как море. Какое море? Я никогда не видел моря".
- Пойдем, - он дернул его за руку резче, чем хотел.
Впрочем, Митька не обиделся. Он и двигался, словно во сне.
- Мама, мы скоро! Мы... э-э... велосипед опробовать.
- Не пугай мать, - прошептал Петя на ухо брату. Тот только кивнул.
- Уф, сбежали, - выдохнул Петя, когда они оказались на улице. Подумал, отпустил захват, которым на всякий случай фиксировал шею брата. Захвату Петю обучил давний армейский дружок, мастер спорта по вольной борьбе. Выбраться из него мог далеко не каждый. Только другой мастер этой самой борьбы. Митька сопел, растирая шею. Потом сообщил:
- Я - Дмитрий Николаевич Федоров, 1968 года рождения.
- Угу, - пробормотал Петя, - проблема только в том, что на дворе сейчас 2010 год. Смекаешь?
Митька побледнел.
- Эй, эй, только еще одного обморока не надо! - забеспокоился Петя. Откуда-то из глубины души выбралась жалость. Она, эта жалость, заполонила собой весь мир, окрепла. И внезапно Петя понял: перед ним его брат, старший и любимый, брат, который спешил порадовать его велосипедом, брат, по которому он очень-очень скучал. И на то, что брат встал из могилы, ему, Пете, плевать.
- Ты это... не нервничай, - попросил его он. - Все устаканится. А я рад, что ты вернулся... Плохо без тебя было...
Петя не договорил - стушевался.
До дома, где базировался Антон Павлович, добрались быстро. Петя боялся, что брата узнают односельчане, однако обошлось. Улица, придавленная комендантским часом, была пустынна. Да и кто, если вдуматься, опознает в юноше того, умершего много лет назад, парня? Тем ни менее, когда они вступили на метеное крыльцо, Петя вздохнул с облегчением.
Антон Павлович не спал. Он сидел за столом, вцепившись в кружку, из которой поднимался кофейный парок. Выглядел начальник Специального отдела так себе. То ли недосып сказался, то ли достали его местные чудеса. Скорее, и то и другое вместе. Рядом с его локтем лежал закрытый ноутбук.
Что-либо сказать Петя не успел.
- Раненько ты, - поприветствовал его Антон Павлович. - Ну, так даже лучше. Раньше сядешь, раньше выйдешь. Там на дороге вторая от этого дома машина - передвижной госпиталь. Попроси брата, пусть он туда заглянет. Ничего страшного, но анализы сдать необходимо. Кстати, сейчас и Федор подойдет.
- А...
- Не первый ты сегодня, - вздохнув, объяснил Антон Павлович. - Бывшие покойники валом валят. Хорошо хоть не все сразу, интервал держат. Ты еще ничего, молодцом держишься. Некоторые такое шоу устраивают! Вот буквально минут пятнадцать назад дама прибежала. Как она орала! Я бы на месте ее мужа, Перфильева Василия Андреевича, назад закопался.
- Все-то вы знаете, - заметил Петя. - Паспортные данные всей деревни наизусть учили? По ночам, в тиши кабинета на Лубянке? Огромный стол под лампой с абажуром вам положен?
- Фантазия у тебя через край, - Антон Павлович присмотрелся к парню и забеспокоился:
- Может, тебе успокаивающий укольчик, э? На всякий случай.
- Не, не, не, - Петя старательно замотал головой. - Я себя прекрасно чувствую.
Уколов он боялся даже больше, чем покойников.
- Я заметил. Но как знаешь.
- Маме если...
- Ладно, сейчас пошлем доктора, - Антон Павлович хлебнул из кружки, поморщился. - Парень. Да, да, Дмитрий, ты. Сходи до машины. Ничего страшного в осмотре нет. В пробирку пописаешь, кровь сдашь и свободен. Есть у тебя кровь-то? Извини, неудачно пошутил. Однако если страшновато, я с тобой брата пошлю.
Митя развернулся и молча отправился во двор.
- Д-а-а, я бы тоже в ступор впал в такой ситуации, - Антон Павлович вздохнул так, что лежащая на краю стола газета зашевелилась. - Ничего, оклемается.
Петя обалдел:
- Он что, с нами останется? Я имею в виду... Он что, теперь живой?
- Вопрос странный, но имеет право на существование: ибо не верь глазам своим. Мда.. . Согласно нашим данным, все такие возвращенцы прожили долгую и счастливую жизнь. Некоторые не совсем счастливую, но это частности, чисто человеческий фактор. Я рассказывал. Ты чем слушал? И чего расстраиваться? Теперь у тебя снова есть брат. Вы же его оплакивали, считали, что он слишком рано ушел. Я прав?
- Правы, - вздохнул Петя. - Просто непривычно. Был старший брат, стал младший. Чудеса!
- Ничего, со временем привыкнешь. Так, завязываем с лирикой. У нас работы выше крыши.
- Арменыча, может, подождем?
- По ходу дела присоединится. К тому же он все равно не местный.
- Местный не местный, но краеведеньем увлекается. Кучу легенд о нашем крае знает.
- Да? - на мгновение задумался Антон Павлович. - Все равно ждать не будем. Ты наверняка тоже много знаешь.
- Есть кое-что.
- Начинай, - распорядился шеф Специального Отдела.
- Можно сначала вопрос? Маленький.
- Экий ты неугомонный. Если только один.
Петя начал издалека:
- Люди мы темные, деревенские. Руки у нас на месте: косить умеем, стены класть, картошку садить, полоть...
- Короче.
- Ну если короче... Дураками нас считать не надо. Это у вас в Москвах тарелки инопланетные чуть ли не на Красную Площадь приземляются. Может, вы настолько к ним привыкли, что с пришельцами за руку здороваетесь. Может, они уже в правительство проникли.
- Не юродствуй, - попросил Антон Павлович. Слушал он внимательно, помаргивая опухшими от недосыпа глазами. В волосах у него, заметил Петя, запутался сохлый березовый листик.
- Не юродствую я, - вздохнул парень. - Объясняю как могу, что вы нас за идиетов держите. То нас под домашний арест запирают, то агитируют помочь Родине. Про покойников уже и не говорю. И все в течение каких-то суток. Вам не кажется это слишком? Скажите честно, очень вас прошу, зачем мы с Арменычем вам понадобились? Почему вы так резко передумали. Легенд без нас не соберете? Любую бабку попросите, она вам такого нарасскажет, ночью с криком просыпаться будете.
- Всякую сверкающую хрень об обязанностях гражданина и относящихся к ним далеких-далеких галактиках оставьте для Арменыча, - предупредил он. Старик у нас романтик: в благие намерения верит. А я вот сомневаюсь.
