Клиффорд Саймак - Заповедник гоблинов (сборник)
Они допустили ошибку, думал тем временем я. Не позвони они Джой, у них, возможно, все сошло бы гладко. Я, конечно, был еще жив, но им не понадобилось бы много времени, чтобы это обнаружить, и тогда-то они разделались бы со мной по всем правилам, на этот раз без промаха. Но они ударились в панику и допустили эту единственную ошибку, и теперь все было кончено.
По дороге вприпрыжку бежала какая-то громоздкая неуклюжая тень. Радостная, ликующая тень, которая возбужденно подскакивала на бегу. Она была огромной и косматой, и впереди у нее болтался вывалившийся из пасти язык.
Она добежала до нас и плюхнулась задом в пыль. Восторженно застучала по земле хвостом.
— Вы сделали свое дело, дружище, — произнес Пес. — Вы выманили их из укрытия. Выставили их напоказ. Теперь ваш народ знает…
— Но ты! — вскричал я. — Ты же сейчас должен быть в Вашингтоне!
— Существует немало средств сообщения, — пояснил Пес, — более быстрых, чем ваши самолеты, а чтобы установить местонахождение какого-нибудь существа, есть способы получше ваших телефонов.
Это правда, подумал я. Ведь он сегодня был с нами до самого рассвета, а с первыми лучами солнца объявился в Вашингтоне.
— Пришел мой черед свихнуться, — слабым голосом проговорил Хиггинс. — Такого не бывает, чтобы собака разговаривала.
«Мы просим вас сохранять спокойствие, — пронзительно вопил диктор. — Нет никаких оснований для паники. Никто, конечно, не знает, что это за штуки такие, но обязательно должно существовать какое-то объяснение, возможно, вполне логичное. Полиция держит в руках контроль над создавшимся положением, и нет никаких оснований…»
— Мне кажется, я слышал, — сказал Пес, — как кто-то вроде бы произнес какое-то слово, похожее на слово «врач». А что такое этот «врач», я не знаю.
— Врач — это тот, кто чинит тела других людей, — объяснила Джой. — Паркер ранен.
— Ах вот оно что, — протянул Пес. — У нас есть аналогичное понятие, но, вне всякого сомнения, мы это делаем по-иному. Поистине поразительно, какое множество различных методов ведет к достижению одних и тех же целей.
«Количество их растет! — кричало радио. — Громоздясь друг на друга, они уже поднялись до окон шестого этажа и распространились далеко в глубь окрестных улиц. Такое впечатление, будто сейчас они прибывают быстрее, чем раньше. Эта гора увеличивается с каждой минутой…»
— А теперь, — проговорил Пес, — когда миссия закончена, я должен воскликнуть: «Прощайте!» Нельзя сказать, что я внес большой вклад в эту миссию, но мне было приятно навестить ваши края. У вас очаровательная планета. И в грядущие времена вам лучше держаться за нее покрепче.
— Погоди минутку, — сказал я. — Есть еще столько вопросов…
Но я говорил в пространство — Пес уже удалился. Не в каком-нибудь направлении, а просто его не стало.
— Будь я проклят, — сказал Хиггинс. — Он в самом деле был тут или мне это почудилось?
Я знал, что это в порядке вещей. Он побыл здесь, а теперь отправился к себе домой — на ту далекую планету, в то неведомое измерение, откуда был родом. И я знал, что он никогда бы нас не покинул, если бы в нем еще здесь нуждались.
Сейчас дела наши пошли на лад. Люди узнали о существовании кегельных шаров, и теперь они выслушают нас — и Старик, и сенатор, и Президент, и все остальные. Они примут необходимые меры. Возможно, они начнут с того, что объявят мораторий на все деловые операции, пока сделки с участием пришельцев не будут отсортированы от сделок между настоящими людьми. Потому что, с точки зрения закона, сделки пришельцев квалифицируются как мошенничество — если учесть, какими они пользовались деньгами. Но даже если они и не были мошенничеством, это не меняло дела, потому что теперь человечество знало — или узнает в недалеком будущем, — что происходит, и предпримет какие-то действия, чтобы этому воспрепятствовать: как бы там ни было, а люди сделают все необходимое, чтобы положить этому конец.
Я протянул руку, открыл заднюю дверцу и жестом пригласил Джой сесть в машину.
— Поехали, — сказал я Хиггинсу. — Меня ждет работа. Нужно написать статью.
Я представил себе физиономию Старика в тот момент, когда я появлюсь в редакции. Я уже мысленно репетировал речь, с которой выступлю перед ним. А ему останется только стоять и слушать, потому что в моих руках потрясающий материал. Такой материал был у меня одного, и ему-таки придется меня выслушать.
— Редакция подождет, — сказала Джой. — Сперва мы найдем врача.
— Врача?! — воскликнул я. — Да мне не нужен никакой врач.
Я стоял, пораженный не столько тем, что у меня вырвались эти слова (потому что было время, когда врач мне пришелся бы очень кстати), сколько спокойствием, с которым я воспринял этот факт, случайно обнаружив нечто, свершившееся без участия моего сознания и осознававшееся так постепенно, что не вызвало удивления.
Я ведь действительно больше не нуждался в медицинской помощи. Грудь не болела, живот успокоился, колени не подгибались. Я подвигал руками, чтобы испытать грудную клетку, и убедился, что не ошибся: если раньше и было что-нибудь сломано, то к этому времени все срослось.
Поистине поразительно, как сказал недавно Пес свойственным ему манерно-напыщенным тоном, как много различных методов ведет к достижению одних и тех же целей.
— Спасибо, дружище, — таким же тоном произнес я, взглянув на небо. — Благодарю. Не забудь прислать счет.
38
Лайтнинг швырнул на мой стол газету. Она была влажной от еще не просохшей типографской краски. Первую страницу венчал набранный жирным шрифтом заголовок моей статьи.
Я не взял ее в руки. Сидел, смотрел на нее, и только. Потом встал и, так и не притронувшись к газете, пошел к окну, чтобы выглянуть наружу. Там, к северу, освещенная батареями протекторов, вздымалась гора, к этому моменту уже значительно поднявшаяся над линией горизонта и продолжавшая непрерывно расти. Прошли часы с тех пор, как распростились с надеждой спасти бригаду радиокорреспондентов, которые оказались в ловушке и были погребены на крыше «Мак Кендлесс Билдинг». Сейчас люди могли лишь пассивно наблюдать за происходящим, не более.
Гэвин подошел к окну и стал рядом со мной.
— Вашингтон считает, — сказал он, — что следует эвакуировать жителей и сбросить на эту гору водородную бомбу. Только что пришла телеграмма. Подождут, пока не перестанет расти гора, и пошлют сюда бомбардировщик.
— А какой в этом смысл? — спросил я. — Ведь они нам уже ничем не угрожают. Они были опасны только тогда, когда мы о них ничего не знали.
