Альфред Ван Вогт - Вечный бой
Он слышал, но не мог ответить. Оцепенев, он смотрел на атомную бомбу в двадцати футах от него.
Придя в себя, Морлэйк шевельнулся как больной пес. Все это было похоже на сон. Глаза с трудом осмотрели приборную панель. Постепенно он осознал, что мир вокруг него становился все ярче. Слабое зарево мерцало в отдалении с обеих сторон, а море огня под ним напоминало огненную чашу, в которую падали бомба и его самолет. Он подумал: «Пламя, которое обожгло корабль, когда бомба прошла мимо… Должно быть, работают ракетные двигатели, тормозящие эту штуковину, чтобы она не сгорела при снижении в плотных слоях атмосферы».
Эта мысль пронеслась, словно ее и не было. Как будто свистящий, нарастающий снаружи ветер вынес ее из головы. Вместо нее обретали форму другие мысли. Планы слишком мимолетные, чтобы их осознать, но они множились, сплетаясь в единое целое. Абстрактные планы, но каждый из них в итоге означал его смерть. Абстрактные потому, что город под ним не был его городом. Никто в нем не знал Морлэйка, и никому не было до него дела. Никому, даже случайной подружке. Он ненавидел этот город. Ветреный, грязный, несчастный, жалкий. Жаркий летом, холодный зимой… Нет, в нем не было совершенно ничего. Но планы, тем не менее, обретали силу и направление.
— Морлэйк, черт тебя подери, ответь мне! — разрывался в наушниках голос Грегори. — Ответь мне, ответь мне, ответь мне!
Из всех сумасшедших планов, родившихся в его голове, один стал самым четким. Если бы ему удалось отклонить бомбу к озеру, пять миллионов человек получили бы шанс выжить.
Слабая надежда. Он знал, деликатно подталкивая самолет ракетными двигателями и уже ощущая вибрацию при касании носа корабля с корпусом бомбы, что такому мощному снаряду достаточно упасть в окрестности города, чтобы превратить его в пыль. Но он продолжал подталкивать самолет двигателями. Его тело сжалось в ожидании лучевого удара. Но ничего не происходило. На этой высоте не хватало воздуха для работы даже супердвигателей.
— Морлэйк, ради Бога, где ты?
Он был слишком сосредоточен, чтобы слушать радио, ему казалось, что он неосмотрительно сильно толкает самолет, а помятый фюзеляж может потерять контакт с бомбой, с ее обтекаемой формой. Снова мягкое манипулирование, касание, легкий прижим.
Наконец началось медленное перемещение. Морлэйк отметил его на устройстве наведения, которое находилось прямо перед глазами.
О’Риан уже не был точно под ним. И в этот миг бесконечно малого успеха низ бомбы вспыхнул белым светом. Всего лишь один импульс, и достигнутый с таким трудом контакт потерян. Он почувствовал, что бомба ускользнула от машины, и с разочарованием увидел в перекрестии прицела небоскреб издательства.
Бомба отреагировала на его действия. Она, должно быть, двигалась по лучу, и отклонить ее было невозможно. Почти в то же мгновение она преподнесла еще один сюрприз. Пока Морлэйк сидел в тумане неопределенности, не зная, как поступить, бомба осветила С29А морем света. Морлэйк сжался, но свет тут же погас. Подумать о том, что может произойти, ему не дал крик, который почти разрывал его наушники:
— Морлэйк, идиот чертов, спасай «Сэди!»
В этом крике были гнев, отчаяние, ненависть, крушение надежд и начало безумия — все было в этом крике. Но и это не подействовало на Морлэйка, он просто не сознавал, что происходит там, внизу, но в какой-то короткий миг его взгляд коснулся альтиметра. Двадцать миль! Всего лишь двадцать миль до земли.
Нервное возбуждение, которое сковывало его еще несколько минут назад, спало. Он вдруг подумал о «Сэди» так, как и доведенные до отчаяния люди на базе Кэйн Филд. «Сэди» — элегантная, великолепная «Сэди», с ее высоким хвостовым оперением, первая в еще не построенной флотилии. Морлэйк включил носовые двигатели и увидел под собой уходящую вниз бомбу, которая затем пропала в тумане.
Три раза он терял сознание и приходил в себя, чувствуя головокружение, но сознавая, что жив. Наконец машина выровнялась. Морлэйк поднял нос и стал набирать высоту по длинной наклонной линии с ускорением, которое сжимало его тело.
Позади него, далеко внизу появился ослепительный свет десяти миллиардов солнц. Это был божественный свет, несравнимый ни с чем в звездном мире, за исключением, может быть, невообразимого огня суперновой «Нова-О» в экстремальный момент взрыва.
Континентальная катастрофа! Сорок миллионов человек в пятидесяти самых населенных городах погибли в течение тридцати минут. Позже подсчитали, что каждая из сброшенных бомб произвела тепловой выброс в сорок миллиардов градусов Цельсия. Этот поток энергии был так велик, что с его последствиями невозможно было справиться. Баланс на одной из половин земного шара был нарушен. Землетрясения охватывали регионы, которые никогда раньше не ощущали подземных толчков. Весь этот день и ночь Земля то успокаивалась, то снова вздрагивала с силой, которую еще не знало человечество за всю свою историю.
К полудню следующего дня пораженные горем люди начали объединяться. Сенатор Милтон Торми, принимающий лечение после пищевого отравления во Флориде, собрался с двумя другими старыми конгрессменами в курортном отеле. Посовещавшись, тройка издала манифест, предписывающий на шесть месяцев режим военного положения. В Берлине генерал Уэйн, командующий американскими войсками в Германии, потребовал, чтобы все страны в Европе и Азии открыли свои границы для американских самолетов. Задержка или отказ рассматривался как признание вины и приводил к немедленному возмездию, наносимому с секретной американской атомной базы или военно-морскими силами.
Была вызвана национальная гвардия. Радары и сонары были поставлены на боевое дежурство, и в течение всей ночи спешно вооруженные мужчины и женщины, отгоняя сон, смотрели в небо. Они ожидали армию парашютистов, которые, конечно же, должны были появиться на рассвете, чтобы покорить разоренную страну.
Но наступило утро, и ни в одном из городов Америки ни в небе, ни на земле никто не заметил вражеского десанта. Солнце, как и прежде, вставало на Востоке. Люди смотрели на своих соседей красными от бессонницы глазами и понимали, что конец света пока не наступил.
Прошла еще неделя, но враг не показывался. Понадобился почти месяц для американских патрульных самолетов, флотилий обычных самолетов и дивизий солдат, чтобы убедиться, что ни одна страна на Земле не ведет подготовку к войне. Повсюду взбешенных расследователей встречали лишь сугубо мирные люди, удивленные масштабом катастрофы и предлагающие помощь.
Враг нанес смертельный удар самой мощной державе на Земле. И сделано это было так ловко, что он, похоже, останется безнаказанным.
