Георгий Кубанский - Мир приключений 1964
По-видимому, он все-таки задремал, потому что, когда услышал звук мотора, лодка была совсем близко. Андрей выскочил и огляделся. Лодки нигде не было видно, очевидно, она подходила к острову с другой стороны скалы. Андрей обежал скалу и остановился. Лодка подходила к острову, но это был не рыбачий баркас и не катер рыбнадзора, а простая, очевидно, частная лодка с подвесным мотором. И лодка эта была до половины заполнена рыбой. Рыба блестела на солнце, ее было много. Удочкой столько в жизни не наловить. Тут пахло сетями и браконьерством.
В то время, когда Андрей выглянул из-за скалы, Куличков смотрел в другую сторону. Он был убежден, что на острове никого нет. К острову к этому отродясь никто не приставал, разве что в бурю — отсидеться. Поэтому Куличков считал, что на острове ему ничто не угрожает. А вот напороться на катер рыбнадзора или даже просто на колхозный баркас можно было очень легко. Поэтому он все время оглядывал озеро и не видел мальчишеской головы, выглянувшей из-за камня. Прежде чем Куличков повернулся к острову, Андрей спрятался за скалу. Он и раньше-то знал, что браконьеры народ отчаянный и способный на все, а прошедшая ночь его многому научила. Конечно, браконьеры случайно попались ерундовые и все кончилось благополучно, но страху Андрей натерпелся.
Андрей залег за скалой и то осторожно высовывал голову, то прятался и внимательно следил за приближающейся лодкой.
Очень скоро он узнал Куличкова. Он много раз его видел зимой в поселке и слышал о его неудачной судьбе и о том, что Куличков — человек бедный, кое-как перебивающийся. Он помнил его всегда как бы опущенную фигуру, выражавшую крайнее уныние. Его поразило, что сейчас у Куличкова фигура была совсем другая. Ой сидел на лодке у мотора настороженный, собранный, хищный.
“Откуда же у него мотор, — подумал Андрей, — он же всегда на веслах ходил?”
Между тем лодка врезалась в песок с другой стороны скалы. Андрей Куличкову не был виден, но зато и Куличков не был виден Андрею. Андрей только слышал, как тот пыхтит, возится и ругается.
“Что он делает? — думал Андрей. — Выгружает здесь рыбу? Зачем? Она же здесь испортится”.
Любопытство так мучило его, что он все-таки осторожно высунул голову. Да, Куличков выгружал рыбу. Огромные великолепные форели, большеголовые сазаны, поблескивающие на солнце карпы летели на песок. Куличков был так занят своей работой, что не обращал внимания ни на что. Только изредка он останавливался, вытирал рукавом пот со лба и оглядывал озеро. Тогда Андрей скрывался за скалой, но, выждав минуту, высовывал голову опять. На песке уже лежала куча рыбы, и Куличков стал ее перекидывать к скале. Он правильно рассчитал, что хотя с этой стороны сейчас солнце, но через час или полтора именно сюда придет тень и рыба будет лежать в тени самое жаркое время дня.
“Эх, — размышлял Куличков, — почему я не взял с собой лопату?! Можно бы присыпать сверху мокрым песком, и рыба лучше бы сохранилась”.
Но горевать об этом было поздно. Лопаты все равно не было, а руками таскать мокрый песок — до вечера не управишься. Махнув на все рукой и еще раз подивившись незадачливом своей судьбе. Куличков стал снимать мотор. Он долго возился с ним, кряхтел и чертыхался, но все-таки сиял, вынес на берег и, оттащив подальше, туда, где песок был сухой, стал ладонями насыпать на него песок. Потом он вытащил сети и тоже зарыл в песок. Потом вытащил ружье, но, подумав, не стал зарывать, а положил осторожненько у самой скалы и прикрыл курткой.
Андрей лежал за скалой и мучительно соображал, что делать. Упустить Куличкова? Андрей понимал, что все это делается не зря, что план у Куличкова сложный и хитрый, не выбросил же он просто на песок рыбу, чтобы она здесь гнила. Он не видел, как Куличков зарывал мотор, но, осторожно высунув голову, приметил, что мотора на лодке нет. Значит, мотор останется на острове. Андрей понимал, что теперь он имеет дело не с перепуганным обывателем, вроде Коломийцева или Садикова, что тут совсем другое дело. Сопоставив обычный униженный вид Куличкова с теперешней его собранностью и напряженностью, легко было сообразить, что это человек хищный, всю жизнь обманывавший всех и, стало быть, человек, который пойдет на все, чтобы двойная жизнь его не раскрылась.
Ясно было также, что кто-то — неважно, сам Куличков или его сообщники — придет на остров за рыбой и за мотором. Когда придет? Андрей не представлял себе, чтобы Куличков решил оставить рыбу надолго. День жаркий, рыба испортится. Значит, наверное, скоро придут. Может быть, раньше, чем разыщут Андрея катера рыбнадзора. Куличков или его сообщники обнаружат Андрея и тогда…
У Андрея упало сердце, когда он подумал, что будет тогда.
Странно было, лежа на песке, слышать, как возится, пыхтит, бормочет что-то про себя человек, и не понимать, а только о трудом догадываться, что он делает: вот он зарывает мотор, вот он опять полез в лодку и что-то вытащил; Андрей высунул голову и увидел, что Куличков несет двустволку. Потом он снова слышал, как Куличков сопит и бормочет что-то, проклинает судьбу и людей и вообще весь мир. А что Куличков делает, Андрею не было видно. Он все думал и думал, и перебирал все возможности, но, по чести сказать, и перебирать-то было нечего, потому что возможностей никаких не было. Потом Андрею пришла в голову неожиданная мысль. Он осторожно, стараясь не дышать, привстал сначала на четвереньки, потом, держась за скалу, — на ноги и, ступая на цыпочки, по сыпучему песку прошел два шага до того места, где песок был мокрый. Наклонившись и все время оглядываясь, назад, не появится ли из-за скалы Куличков, он написал на мокром песке большими печатными буквами: “Меня хочет убить Куличков. Он браконьер. Андрей Сизов”.
Потом он подумал, снял куртку и небрежно бросил ее на песок так, чтобы она, якобы брошенная небрежно, на самом деле закрывала всю надпись.
А потом он также тихо вернулся на прежнее место.
И тут случилась незадача: он оперся рукой о скалу, а на том месте, на которое он оперся рукой, оказывается, лежал небольшой камень. Сорвался камень, сорвалась и рука Андрея. Андрей чуть было не упал. Не упал, правда, удержался на ногах, но все-таки был отчетливо слышен в тишине, царившей на острове, легкий шум, шорох песка, вздох Андрея. Андрей застыл неподвижно, не дыша, все еще надеясь, что Куличков не услышал, что, может быть, обойдется.
Но Куличков тоже замер. Уже не слышалось его пыхтение и бормотание, и поэтому Андрей понял, что Куличков услышал и понял, что кто-то есть на острове, и сейчас стоит еле дыша, прислушиваясь, стараясь определить, где этот враг, где этот свидетель, которого надо во что бы то ни стало уничтожить.
